Николай Кожуханов - Жнец

– Можете подниматься, – уточнил он. – Тут все в порядке, только очень темно, крыша глухая.

Антон, выругавшись про себя, поднялся наверх.

Федор осветил деревянный каркас и прокомментировал:

– Крышу перекрывали в конце восьмидесятых, все стропила поменяли. Вот, глядите, как новенькие. Ни жучка, ни гнили. Лет пять назад я тут все специальным раствором обработал, для профилактики.

Смотритель почесал правый висок, его жестикуляция очень походила на движения дворового пса, которого закусали блохи.

– Ну, так вот, – продолжил Федор. – Крыша двухскатная. Такая конструкция самая надежная. Не течет. Железо на кровле, конечно, старовато и заржавело, но сквозных дыр пока нет. Пару-тройку лет смело прослужит.

Антон включил свой фонарь и, разгоняя лучом света мглу, сделал несколько шагов вглубь чердака. Чем дальше он уходил от Федора, тем сильнее судорога сжимала его шею.

– Ладно, – стараясь не показывать, что его сковывает страх, сказал Антон, – давайте поглядим подвал и на сегодня закончим.

Они вернулись на этаж и после того как смотритель запер дверь, ведущую на чердак, вновь пошли через пыльный коридор к лестнице.

– Знаете, я вот хотел вас спросить, – начал мямлить Федор. – Если вы купите все тут, может, возьмете меня к себе на работу? Я сторожем могу побыть и за хозяйством послежу. Я же с детских лет…

Антон перестал слушать старика и встал как вкопанный, разглядывая следы на покрытом пылью полу.

– Вы это видите? – внезапно осипшим голосом спросил он, указывая на пол.

– Что? – не поняв, о чем его спрашивают, переспросил смотритель, а рассудив что-то свое, продолжил. – Да я все тут приберу. Вы только возьмите меня на работу, а?

Антон схватил Федора за плечо и, подтолкнув вперед, указал свободной рукой на пол.

– Следы видите?

Старик протер глаза костяшками пальцев рук и, уставившись на пол, ответил:

– Ну, вижу. Следы как следы. Ничего особенного.

Антон просто закипел от негодования, он-то видел, как ему казалось, нечто большее.

– Смотри внимательнее.

Старик, несмотря на то, что в коридор через широкие окна проникал дневной свет, включил фонарь и посветил им на пол.

– Вот мои следы, – начал комментировать он. – А вот…

Тут он запнулся.

На полу были две вереницы следов. Одни действительно принадлежали смотрителю, а вот вторые, которые оставил Антон, проглядывались значительно слабее, их накрывали более крупные отпечатки, чем-то похожие на человеческую ступню, но очень большого размера. Раза в полтора больше следа от ботинка Антона.

– Твою ж душу, – выдохнул смотритель. – Это что еще за шутки?

Антон обернулся и прошел несколько шагов в сторону лестницы, ведущей на чердак. Внешний след слабел и уменьшался в размере, пока не потерялся в отпечатке ботинка, оставленного ногой Антона.

– Как это понимать? – растерянно прошептал он, после чего вернулся к старику и вместе с ним пошел к лестнице, изучая метаморфозы, которые претерпевали следы незнакомца.

Пройдя шагов десять, Антон понял, что отпечатки опять начали меняться. Создавалось впечатление, что идущий человек перестал ступать полной ступней, а опирался только на пятку. У самой лестницы след приобрел форму, похожую на овал.

– Да это, – охнув, начал говорить Федор, – да это же след от копыта! Точно говорю. У меня лошадь раньше была. Я-то знаю, как отпечатки от копыт выглядят. Только конь на четырех ногах, а не на двух ходит.

Антон похолодел от услышанного. Его ночные страхи вернулись среди бела дня. Дыхание перехватило, в горле будто бы застрял ком. На лбу выступил пот. Он струйкой побежал по вискам, щекам и дальше вниз.

– Черт, – выругался Антон.

– Точно! – тыча пальцем в собеседника, выпалил смотритель.

Смысл сказанного внезапно подошел до Антона.

«А ведь, правда. Черт же на копытах передвигается».

Эта мысль повергла его в шок, да и палец сторожа, направленный на Антона, можно было трактовать так: «Черт – это ты». А это еще больше пугало и рождало бурю смешанных чувств в воспаленном сознании Антона.

– Аминь, святой дух, – часто осеняя себя крестным знаменем, затараторил Федор.

На лестнице отпечатков следов видно не было.

«Тут, видимо, убираются, пыли нет», – заключил про себя Антон, после чего молча вместе со сторожем спустился вниз к парадному входу, где была оборудована каморка Федора.

Оказавшись на первом этаже, они переглянулись и сели как по команде на скамейку, что стояла возле двери, и уставились себе под ноги.

– В подвал сходим в другой раз.

– Ага, – дрожащим голосом согласился смотритель.

– Я возьму тебя к себе на работу, если куплю это здание, но у меня есть условие.

– Какое?

Антон пристально посмотрел в глаза смотрителю и ответил:

– О том, что ты тут увидел, никому ни слова.

– Ты что такой задумчивый? – спросила Лиза.

Антон пнул ногой камешек, вымещая на нем свою злобу, рожденную непониманием происходящего с ним. Камень лягушкой запрыгал по грунтовой дороге, поднимая за собой вулканчики пыли.

– Да так, настроение испортилось, – ответил он и последовал дальше, ведомый своей подругой.

Полуденный жар уже спал, но до вечера было еще далеко. На небе не было ни облачка, а в душе Антона сгустились грозовые тучи. Он чувствовал, что должно случиться что-то плохое. Это рождало в нем волну раздражения, периодически сменяемую приступами липкого страха. Антон пытался спрятать эмоции в себе, но бесполезно.

Не смогли ему помочь забыться ни ясные солнечные лучи, ни игривый сарафан Лизы, ни плотный обед в ее доме, который в любое другое время должен был произвести на него впечатление.

Дом имел два этажа, вернее, один полноценный этаж и мансарду. Он был сделан, в отличие от большинства местных построек, из оранжево-красного кирпича, имел множество эркеров, причудливую, многогранную крышу с вырезанными в ней окнами, покрытую черепицей. Кирпичная кладка фасадов имела множественные декоративные элементы, что на фоне местной архитектуры смотрелось как излишество. Возле дома раскинулся уютный садик, утопающий во всевозможных цветах, которые заполонили все вокруг: свисали с кустарников, деревьев, плюща, увившего южную часть дома. Плодовые деревья и ягодные кустарники просто терялись в этой цветочной вакханалии.

Прелести окружающего мира Антон пропускал мимо, погруженный в свои печали. И лишь поведение служанки Лизы по имени Тамара привлекло его внимание. На вид ей было где-то около шестидесяти лет, ее светлые крашеные волосы были завиты в стиле, популярном в восьмидесятые годы. Женщина встретила их радушно, накормила, напоила, но вот ее тревожные взгляды в сторону гостя в моменты, когда служанка оказывалась вне поля зрения хозяйки, беспокоили и вызывали желание разобраться в происходящем. К сожалению, переговорить с ней с глазу на глаз ему не удалось, Лиза не отходила от него ни на шаг, а после того, как они поели, и он переоделся в отведенной для него комнате, которой оказалась довольно таки просторная спальня в бело-синих тонах, они отправились на прогулку.