Максим Шаттам - Душа зла

Бролен пошевелился в кресле и услышал, как оно тяжело заскрипело, издав металлический звук. Как собачья шерсть могла оказаться в доме Камелии? Единственным правдоподобным объяснением было следующее: их принес туда убийца. Принес на одежде и, когда он терся о нижнее белье, несколько волосков оказались на трусиках.

— То есть у нашего парня есть собака? — спросил он вслух.

— Это кажется мне самым логичным объяснением. Собака средних размеров, если судить по длине волосков. Однако это еще не все. Собачьи волосы оказались покрыты странным веществом. Причем его довольно много. С помощью ЭМ [27] Электронный микроскоп. — Примеч. автора. и газового хроматографа нам удалось установить, чем именно они покрыты. Мышьяковое мыло и карбонат калия. Эти соединения в быту встречаются не часто.

Наконец-то у Бролена появилась настоящая улика Возможно, убийца гладил свою собаку, отчего волоски прилипли к его одежде, или, быть может, он оказался с ней в таком месте, где используются два названных Крейгом химических соединения. Вариантов было великое множество: вплоть до случайного совпадения, делавшего найденный след тупиковым, однако пока он был единственным заслуживающим внимания.

Бролен вынырнул из своих размышлений.

— Ты можешь определить состав ДНК, исследовав волос человека? — спросил он.

— Нет, там нет луковицы. Зато я могу провести нейтронный анализ. Нейтроны вступят в столкновение с атомами различных невидимых глазу примесей, покрывающих этот волос, и от этого они станут радиоактивными. Достаточно будет использовать гамма-лучи, чтобы установить точный состав этих примесей. В миллиардной доле грамма содержится до четырнадцати различных элементов. Иными словами, если ты принесешь мне волос подозреваемого, я сравню состав обоих профилей на предмет радиоактивности и смогу сказать, принадлежат ли оба волоса одному и тому же человеку.

— Насколько этот анализ точен?

— Не настолько, как ДНК-экспертиза, но возможность ошибки — около одной миллионной; в целом неплохо.

Бролен встал и вытащил из кармана своей кожаной куртки пластиковый пакетик с несколькими волосками.

— Можно ли сравнить вот это с тем волосом, который у тебя? — спросил он.

— Никаких проблем. Откуда они?

Бролен положил пакетик на стол Карла:

— Хороший коп, если он хочет остаться таковым, не раскрывает всех своих секретов.

Заведующий отделением биологии пожал плечами:

— Как знаешь. Я сделаю все максимально быстро, однако сейчас у нас полно других срочных дел. Мы все время опаздываем.

— Да, привычная ситуация. В любом случае, спасибо.

— Между нами: лобковый волос ведь может принадлежать жертве, да?

Бролен энергично затряс головой:

— Меня самого это очень занимает: неоткуда волосу было взяться на чистом нижнем белье; все великолепным образом сходится; уверяю тебя, Карл, этим бельем воспользовался убийца, не имея сил сдержаться. А найденная на месте убийства собачья шерсть только подтверждает мою догадку: ведь у Камелии не было никакого домашнего животного. Мы взяли след и должны использовать то, что нашли.

Карл пожал плечами и резюмировал:

— Может быть, ты ожидал больше информации, поэтому мне жаль: мы делаем все, что можем.

Бролен приоткрыл дверь и остановился на пороге.

— Это очень много, Карл. Тем более что вам удалось сделать это всего за несколько часов. Еще раз спасибо.

Шерстинки собаки, покрытые мышьяковым мылом и карбонатом калия. Хороший отправной пункт, но при мысли о том, какой путь пришлось проделать, чтобы оказаться в этой исходной точке, у Бролена закружилась голова.

Он вышел, вновь поблагодарив Карла Диместро, круги вокруг глаз которого напоминали черные лужи на пляжах Флориды.

Надо было действовать очень быстро.

Несмотря на сиявшее в безоблачном небе солнце, было холодно. При каждом выдохе изо рта Джульет поднималось облачко пара, ветер подхватывал его и растворял в холодном послеполуденном воздухе.

Она ехала на восток, в глубь Орегона, пока не добралась до изборожденного скалами и ущельями края, где городом называют любую общину, состоящую из десяти домов, где еще сохранились густые бескрайние леса с дикими животными, для которых человека попросту не существует. Прежде чем съехать с шоссе на ухабистую проселочную дорогу, Джульет остановилась и дождалась «Форда» с двумя ее ангелами-хранителями. Она договорилась с ними о возможности несколько часов побыть наедине с собой, ведь в этом затерянном месте с ней ничего не могло случиться, и полицейские должны были ждать ее у начала единственной дороги, ведущей на скалистый мыс. Сопереживая девушке, но при этом крайне неохотно, копы согласились.

Теперь, поставив ногу на камень, Джульет склонилась над пропастью и с восхищением наблюдала за черной лентой Колумбии, распростершейся двадцатью метрами ниже. Река спокойно несла свои воды через весь штат, прорезала насквозь бесконечные леса, пробиралась между мрачных скалистых ущелий, чтобы в конце концов добраться до цивилизации и, подхватив корабли с тоннами грузов, увлечь их к океану.

Джульет держала в руке черную урну — это было все, что осталось от ее Камелии. Родителей подруги уже давно не было на свете, а остатки семьи жили далеко, на восточном побережье, и не общались с ней по причине глубоких религиозных убеждений, предписывавших игнорировать Камелию из-за ее поведения и привычек — вопреки необходимости возлюбить и прощать. Ее бывший муж Стивен присутствовал на кремации, однако прах подруги отдали Джульет.

Камелия часто шутила по поводу собственной смерти, уверяя, что станет свободной, только когда закончит земной путь. Говорила, что, если ветер унесет ее прах, она наконец-то сможет взлететь. Превратившись в тысячи пылинок, отправится путешествовать по небесам и увидит весь мир, чтобы в конце концов упокоиться одновременно всюду. Станет реками, деревьями, океаном и даже, быть может, могучими пассатами, если удача и природа будут ей в этом сопутствовать. То и дело возникая перед мысленным взором Джульет, лицо подруги словно отражалось в водах Колумбии. Ощущение ее присутствия было настолько явственным, что Джульет даже пришлось закрыть глаза. Ветер насвистывал ей в уши мелодию уходящего времени.

Она взобралась на скалу справа. Джульет знала, что теперь стоит на краю крутого обрыва и бездна готова принять ее, стоит ей оступиться. Но не боялась этого.

Открыв глаза, она сняла крышку и вытянула руку с урной над пропастью.

— Я люблю тебя…

Первые частички пепла поднялись вверх как-то робко, словно ветер отказывался подхватывать их, затем из урны вдруг вылетел небольшой вихрь и, поднимаясь то вверх, то вниз, начертил какой-то невероятный рисунок перед зачарованно глядевшей на это Джульет. Оставив в воздухе свое таинственное послание, арабеска из пепла почти сразу же растаяла.