Родриго Кортес - Фармацевт

Что поделаешь! Как ни печально, но приходится признать: если оставить в покое Царствие Небесное и говорить о реальном земном мире, то в таком мире отказ от применения силы в принципе есть либо лицемерное лукавство, либо преступное недомыслие.

Народы и их правительства относились к соседям с подозрением и недоброжелательством. Ничего не попишешь! Ещё Шопенгауэр за пятьдесят лет до рождения Ричарда Стэнфорда грустно заметил, что каждая нация считает своим долгом издеваться и насмешничать над всеми другими, и все совершенно правы.

При всём том идиллические времена позднего викторианства ещё не закончились и такого понятия, как въездная или транзитная виза, в Европе пока что не существовало. Человек, у которого были достаточные средства и который не нарушал явным образом уголовного законодательства соответствующих стран, мог проехать всю Европу насквозь, от Гибралтара до Уральских гор, от Эдинбурга до Палермо.

Вот в такое время и при таких обстоятельствах начался визит милорда графа Ричарда Стэнфорда на континент.

Англичан на континенте уважали, – британский лев хоть и постарел немного, но не одряхлел, с когтями и зубами у него всё было в полном порядке. Но, уважая, не любили.

Приблизительно в то время появился характерный анекдот, прекрасно выражающий британский, как сейчас принято говорить, менталитет. Приехали как-то английские туристы, скажем, в Германию. И услышали, как кто-то из немцев назвал их иностранцами. Очень возмутились: «Это вы иностранцы, а мы – англичане!»

Так что Ричард Стэнфорд вряд ли мог рассчитывать на распростёртые объятия и букеты роз, если бы не одно «но».

Аристократия, что старая, которая по крови, что новая – денежного мешка, по определению интернациональна. В кругу подлинных хозяев жизни, начиная с определённого уровня, все знают всех и все связаны со всеми ниточками общих интересов. Среди тех, кому Дик за эти полтора года оказал весьма специфические услуги, были весьма серьёзные люди! И Дик получил очень серьёзные рекомендации, адресованные «хозяевам жизни» по ту сторону Ла-Манша. Особенно ему пригодилась одна из них.

К маю девяносто четвёртого года Ричард был уже более трёх месяцев знаком с Соломоном Овертоном, он даже взял предложенную ему беспроцентную ссуду. Мистер Овертон пока что ничего не требовал от Ричарда взамен. Напротив, президент Трайдуэйского клуба старался понравиться молодому Стэнфорду, выказать Ричарду своё хорошее отношение. Приручал, одним словом.

Мистер Овертон знал о ближайших планах Стэнфорда и при одной из встреч поинтересовался: не собирается ли сэр Ричард посетить Австро-Венгрию и её прекрасную столицу – Вену.

– Пожалуй, да, – ответил Дик. – Хоть меня больше интересуют Берлин и Мюнхен.

– Я дам вам рекомендательное письмо к одной очень важной персоне. Франц Фердинанд Габсбург, герцог д'Эсте. Наследник австро-венгерского престола.

– Интересные у вас знакомые, – улыбнулся Стэнфорд.

– Не без того, – спокойно согласился Овертон. – Я ведь почётный член ещё одного клуба – Чарринг-Кросского…

– О! Самый известный охотничий клуб Европы! – удивился Дик. – Плохо представляю вас с ружьём в руках.

– Отчего же? – немного даже обиделся Овертон. – Я превосходно стреляю и очень люблю эту забаву. Конечно, не настолько фанатично, как герцог д'Эсте. Он тоже состоит в Чарринг-Кросском клубе, считается одним из лучших охотников современности. Я познакомился с герцогом двенадцать лет назад, в Андалузии. Мы охотились на горных коз. Ему тогда было столько же лет, сколько вам сейчас…

«Значит, наследник австро-венгерского престола Франц Фердинанд Габсбург – ровесник моему покойному братцу, – быстро подсчитал Ричард, – и сейчас ему тридцать один год».

– Позже мне не раз доводилось охотиться вместе с герцогом д'Эсте, – продолжал Овертон. – Он даже приглашал меня в прошлом году посетить его охотничьи угодья вблизи замка Конопиште. Мы стреляли зубров. Славно провели время!

«Интересно, а зубрам тоже так показалось?» – усмехнулся про себя Стэнфорд.

…Состоявшаяся через три месяца после этого разговора встреча графа Ричарда Стэнфорда с эрцгерцогом – таков официальный титул наследников двойной короны – Францем Фердинандом Габсбургом сыграла такую огромную роль в жизни двух этих людей, что стоит рассказать о последнем немного подробнее. Хоть – вот парадокс! – рассказывать почти нечего, слишком тусклой и серой фигурой был герцог д'Эсте.

История бросает иногда на одно и то же событие, на одну и ту же личность как бы двойной взгляд: предубеждённый – иногда лишь внешне – и объективный – обычно лишь внешне. Действительность чаще всего бывает близка к точке их пересечения.

Франц Фердинанд Габсбург, герцог д'Эсте – фигура нелепая и жалкая, но в то же время и трагическая. Бывают любимцы судьбы, этого человека она люто невзлюбила. Начальник австрийского генерального штаба, барон Конрад фон Гётцендорф, так охарактеризовал своего шефа в мемуарах, вышедших уже после окончания Первой мировой войны: «Он был невыносим потому, что был несчастен».

Не снискав ни славы, ни могущества, престолонаследник стал знаменит в истории не своей жизнью – в ней не было ничего сколько-нибудь значительного, – а своей смертью в боснийском Сараево, положившей начало страшной войне.

Стэнфорд рассчитал верно: Франц Фердинанд Габсбург родился в тот же год, что и старший брат Дика. Его отец, Карл Людовик, младший брат австрийского императора Франца Иосифа, был личностью зауряднейшей, склонной лишь к охотничьим забавам и дружеским застольям. Верхом его честолюбия оставалась роль «свадебного генерала» на праздниках пожарников или ветеранов Наполеоновских войн. Он не пользовался ни любовью, ни уважением своего старшего сына.

Франц Фердинанд рос капризным и вредным мальчишкой, ненавидевшим своё окружение. Ему не удавалось завоевать ни дружбу сверстников, ни симпатии учителей. Успехов в учёбе мальчик также не обнаруживал по причине непроходимой тупости. Фердинанд тяжко завидовал своему младшему брату Отто, чей весёлый характер и обаяние завоёвывали ему симпатии на каждом шагу и который по мере взросления стал пользоваться к тому же успехом у девушек. Фердинанда девушки избегали…

Мать эрцгерцога Фердинанда, Мария Аннунциата, страдала тяжёлым туберкулёзом лёгких и умерла в семьдесят первом году. Карл Людовик женился снова, на этот раз – на принцессе Марии Терезии де Браганза, принадлежавшей к обедневшей ветви португальского королевского дома. Новая супруга стала образцовой матерью его детям, особенно полюбив нескладного и угрюмого Франца Фердинанда. Надо сказать, что и она явилась одним из немногих существ, к которым питал в своей жизни искреннюю привязанность и любовь Франц Фердинанд.