Джозеф Файндер - Погребенные тайны (в сокращении)

— Он подслушивал, — сказал Шехтер. — Правда, мистер Хеллер?

— Совершенно верно. Я слышал каждое ваше слово.

Шехтер заморгал.

— С этой минуты в ваших услугах больше не нуждаются.

— Вы меня не нанимали, — сказал я.

— Шеки, давайте, я с ним поговорю, — сказал Маркус. — Он наш человек.

Шехтер поднялся и сказал Маркусу:

— Буду ждать вашего звонка.

Я дождался, пока он выйдет, а затем сел на его место.

— Чем он вас прижал? — спросил я.

— Прижал?

— Вы наняли меня, чтобы я нашел Алексу, а я не могу этого сделать, если вы не будете со мной откровенны. А тогда сами знаете, что будет с ней.

Он словно постарел на двадцать лет с того дня, когда я видел его в последний раз.

— Ники, тебе нельзя в это соваться. Это… личные дела.

— Я не сразу понял, почему вы скрываете то, что только и может помочь ее найти. Шехтер вас шантажирует. Это он не позволил вам договориться о сделке с похитителями.

Маркус отвернулся и стал смотреть в окно.

— Я нанял тебя, потому что думал — ты один можешь найти ее.

— Нет, — сказал я. — Вы меня наняли, потому что это был для вас единственный способ вернуть свою дочь, не выполняя их требований.

Он медленно повернулся ко мне.

— Тебя это оскорбило?

— Меня оскорбляли и похуже. Но дело не в этом. С самого начала вы морочили мне голову. Соврали, что звонили в полицию. Не сказали, что вам пришлось взять деньги у бандитов, не сказали, что потеряли их. Вы скрывали от меня все, что мне необходимо было знать, чтобы найти Алексу. А теперь они требуют документы «Меркурий» — это же документы, так? — и вы делаете вид, будто не знаете, что это такое. Так позвольте мне у вас спросить: стоит ли то, что знает о вас Шехтер, жизни вашей дочери?

Лицо у него сморщилось, и он закрыл глаза руками, словно в беззвучном плаче.

— Вы должны мне сказать, что такое «Меркурий». Тогда мы что-нибудь придумаем. — Я встал и пошел к двери, но остановился. — Вы наводили справки о прошлом Белинды, прежде чем жениться на ней?

Он опустил руки.

— Белинда? А она-то тут при чем?

— Неприятно вам об этом говорить, — сказал я, — но она никогда не была стюардессой. Она не из Джорджии. Она из Нью-Джерси. Она была девочкой по вызову, Маршалл. В эскорт-услугах. Думаю, вам следует знать.

— Никеле, бойчик! Пора бы уже повзрослеть. — Он вздохнул. — Она девушка щепетильная. Ей как-то неловко, если все будут знать о нашем первом свидании.

Мое лицо расплылось в улыбке, и я снова двинулся к двери. Вот же старый прохвост. За спиной послышалось:

— Пожалуйста, не бросай это дело.

Я не остановился и ответил не оборачиваясь:

— Не беспокойтесь. Вы от меня не избавитесь. Но смотрите, как бы вам об этом не пожалеть.

Владимир сидел за компьютером на пропахшей плесенью застекленной террасе, и тут услышал крики девчонки.

Странно. Он же отключил звук в колонках. Он встал и подошел к задней двери. Послушал еще. Крики доносились снаружи.

На крыльце он вскинул голову. Звуки доносились со двора, а может быть, из леса. Потом он увидел серую хлорвиниловую трубу, торчащую посреди поля. Через отходную трубу не только выходил углекислый газ от дыхания девчонки, но и слышались ее крики.

Когда Владимиру впервые пришла в голову идея закопать ее в землю, она показалась ему совершенно гениальной. Люди, собиравшие информацию для Клиента, нашли запись в медкарте психиатра о том, что пациентка страдает тяжелой клаустрофобией. Но в первую очередь им двигало не это. Когда она в десяти футах под землей, он сам до нее не доберется.

Если бы девчонка была поближе, он бы не смог удержаться. Изнасиловал бы и убил, как многих других, таких же молодых и красивых. А это сейчас определенно ни к чему.

Он так старательно прислушивался к ее вяканью, что чуть было не прослушал шорох шин по грунтовой дороге перед домом. Он вернулся в дом и выглянул в окно. Полицейская машина, темно-синяя, с белыми буквами: «Полиция Пайн-Риджа».

Из полицейской машины вышел неуклюжий молодой человек. Когда он нажимал на кнопку звонка, Владимир уже был в каштановом парике.

— Как поживаете? — сказал полицейский. — Я офицер Кент. Можно задать вам несколько вопросов?

Когда я вернулся в офис, ближе к вечеру, Джиллиан сидела на полу и упаковывала какие-то коробки. Я вошел, она подняла голову. Лицо у нее было красное и заплаканное.

— Прощайте, мистер Хеллер.

— В чем дело? — спросил я.

— Прежде чем уйти, я хочу извиниться.

— О чем вы?

— Кто-то прислал мне открытку по электронной почте, и я открыла ее на работе.

— Тебя что, Дороти уволила?

— Нет, я сама ухожу. Наверное, в этой открытке был какой-то вирус, электронный шпион? Дороти говорит, из-за этого кто-то забрался на наш сервер, прочитал ваши личные файлы и узнал код вашей охранной сигнализации?

— Так это вы?

— Я… я думала, она вам сказала, — проговорила, заикаясь, Джиллиан.

— Ну вот что, Джиллиан, извините, но вы выбрали неудачное время для ухода, так что никуда вы не уйдете. Вернитесь, пожалуйста, к своим обязанностям, отвечайте на звонки.

Чем больше я думал о Маршалле и Белинде Маркус, тем сильнее убеждался, что что-то тут не то.

У меня был в Нью-Джерси знакомый сыщик, и я позвонил ему.

— Я хочу, чтобы ты проверил дату ее устройства на работу в агентство эскорт-услуг в Трентоне, — сказал я. — И вообще собери о ней все сведения, какие сможешь.

Дороти сидела за столом, уставившись в монитор. Слышался голос Алексы: «Я не могу тут больше, папа!»

Картинка замерла, а потом рассыпалась на тысячи разноцветных квадратиков, как картина Чака Клоуза. Квадратики разошлись в стороны и снова сошлись.

И, когда картинка восстановилась, снова послышалось: «Им нужен „Меркурий“, слышишь, папа? Ты должен отдать им „Меркурий“, все, что есть».

— Я сказал Джиллиан, что не отпускаю ее. Что это ты делаешь?

— Головой о стенку бьюсь, вот что.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Угу. Уволь меня к чертовой матери.

— Ну уж нет. Тебя я тоже не отпущу. Рассказывай, в чем тут дело.

Дороти тихо ответила:

— Я не могу справиться с самой важной работой, какую мне когда-нибудь поручали.

Со слезами на глазах.

Я накрыл ладонью ее руку и сказал:

— Ты расстроена. Я понял.

— Ник, ты знаешь, как часто я думаю об этой девушке и о том, каково ей сейчас? А я себя чувствую совершенно… беспомощной.

— Так говори, где там у тебя заело.

Она колебалась совсем недолго:

— Ладно, слушай.

Она щелкнула по клавише, и снова пошло видео с Алексой. Дороти прибавила звук. Гул на заднем плане стал громче. Затем картинка замерла и распалась на отдельные точки.

— Заметил этот звук, который всегда слышен, когда картинка рассыпается? Каждый раз!

— Ну да.

— Дело вот в чем — ни легковая машина, ни грузовик, ни поезд — они не могут так прерывать поток видео.