Эйс Аткинс - По закону плохих парней

Кожа девушки была белой и сморщенной, как на брюхе рыбы.

– Зачем ей надели этот мешок на голову?

– Потому что не хотели, чтобы она видела происходящее. Ты как думаешь?

– Сколько раз в нее стреляли? – спросил Квин.

– Всего один раз, – ответила Лили.

– Ее били?

– Не знаю, – отозвалась Лили. – Люк Стивенс еще не осматривал тело.

– Сколько времени она пролежала там?

– Может, неделю. Трудно сказать. Ее объели звери.

Квин стоял на поле позади фермы. Перед ним еще курилась дымком куча тлеющей золы. Он подбрасывал туда сухие ветки и чурки от упавших стволов деревьев, когда услышал, как подъезжает джип Лили. Она появилась перед ним, когда он сидел на корточках, помогая костру разгореться и греясь в ранний утренний час. Дождь со снегом прекратился, но становилось холоднее, ветер трепал пламя и уносил во тьму дым и искры. Два больших дерева ореха-пекана близ дома выглядели как часовые.

– Сейчас мы мало что можем сделать, – сказал он. – Ты ездила к проповеднику?

– К нему ездил Уэсли, – пояснила Лили. – Лично сообщил новость.

– Нелегкая миссия.

– Это его работа, – пожала плечами Лили. – Уэсли рассказывал, что они боялись, как бы жена проповедника не покончила жизнь самоубийством.

– Этого следовало ожидать.

Квин нашел спиленное бревно и сел на него. Лили устроилась рядом, спрятав руки под мышками и наклонившись к огню. Квин поковырял палкой по краю костра, затоптал несколько отлетевших на сухую траву угольков.

– Хочешь выпить? – спросил он Лили. – Бум оставил полбутылки.

– Я на службе.

– Ну и что?

– Не годится для общения с людьми.

– Вещь хорошая.

– Ты пьешь в разведке?

Рядом с Квином Лили было теплее, их ноги касались друг друга. Она протянула руки, погрела их у огня и вновь прятала под мышки. Квин выпрямил ноги, приблизив подошвы ботинок к огню. Они долго молчали. Лили сходила к «чероки», чтобы проверить работу диспетчерской службы, затем вернулась и снова села рядом с Квином.

С заколотыми вьющимися волосами, без косметики, Лили выглядела моложе. На ней были джинсы и куртка окружного шерифа, до шеи застегнутая на молнию. Кроме того, при ней было оружие в кобуре, полицейская дубинка и набор наручников у тонкой талии.

– Мне жаль ее семью, – продолжила Лили. – Вне зависимости от того, по какому пути пошла девчонка. Очень неприятно сообщать такие известия.

– А есть приятные обязанности? – спросил он.

– Конечно.

– Мы сможем их выполнить сегодня вечером?

– Оба свидетеля пожара мертвы.

– Там ходило много людей. Они могли что-то знать.

– У меня есть на примете несколько человек. Я собираюсь навестить их сегодня вечером.

– Не возражаешь, если я пойду с тобой?

– Нет.

– Буду твоей силовой поддержкой.

– Мне не нужна силовая поддержка.

– Отчего ты так сурова? – спросил Квин улыбаясь.

– Это не то, что ты думаешь.

– И что же я думаю?

– Я знаю, что люди говорят обо мне, – сказала она. – Женщина выполняет мужскую работу, значит, с ней что-то не так.

Лили толкнула его коленом и улыбнулась, глядя на свои руки.

– Ты стал другим, Квин. Не таким, каким я тебя знала.

Он следил за тем, как она прикрывает худощавое лицо рукой, глядя на свет костра.

– Раньше ты злился.

– Я не злой.

– Подумай, что я имею в виду.

В сумерках Лена брела по берегу Чертовой речки, затем опустилась на колени и некоторое время молилась. Она ощутила позади себя чье-то присутствие до того, как услышала голос.

– Есть хочешь? – спросил Говри.

Она не ответила. Бурая вода медленно и вяло текла по камням и песку, у болотистых берегов образовались тонкие ледяные корки.

– Мы вызволим твоего парня, – пообещал он.

– Когда?

– Точно не скажу. Но мы наняли адвоката из Мемфиса. Он говорит, что у них нет доказательств против него. Дело на него завели из-за меня.

Остановившись, она повернулась и взглянула на Говри. На него падали снежинки. Он был без рубашки, носил только военный китель, который был расстегнут, поэтому была видна его могучая грудь, а также татуировки и ребра. Его съежившееся вытянутое лицо как будто было вытесано из камня.

– Они думают, что он расколется, но у нас это не проходит. Нет.

– У кого «у вас»?

– Я говорил. Мы – семья.

Девушка кивнула и, поеживаясь от холода, пошла за ним по грязной тропе назад, к старым трейлерам в овраге. Говри осторожно взял ее за локоть и повел по хорошо протоптанной тропе. Он говорил без передышки о том, что закон в этой стране всего лишь злая пародия и что вызволит старину Чарли Бута из тюрьмы сам, если даже его попытаются запутать юридической казуистикой.

– Они просто хотят загнать меня в угол.

– А ты откуда?

– Тебе зачем это знать?

– Просто спрашиваю.

– Из Огайо. Рядом с Западной Виргинией.

– Почему ты здесь?

– Идем, – позвал Говри.

Они с трудом перебрались через овраг, куда местные жители нанесли гравий, и мусор, и банки из-под пива. Все это утопало в грязи, было затоптано сапогами и копытами, пахло серой. Стемнело, и многие соратники Говри укрылись в своих трейлерах. Из кривых окон, окаймленных алюминиевой фольгой, пробивался желтый свет. Вплотную к стеклам окон были придвинуты картонные коробки с пивом. Где-то играли на гитаре и били в барабаны.

– Я приготовил тебе постель.

Она глянула в разверстый зев старого сарая, высматривая Дитто.

– Я принес тебе несколько конфет. А может, выпьешь пива?

– Я не пью.

– И не способна перепихнуться.

Говри рассмеялся, помогая ей подняться по выщербленным ступенькам и открывая дверь в свой побитый трейлер. Там на старом диване сидели две женщины и старик, смотрели мультфильм из сериала «Семейный парень», покуривали марихуану и выпивали. Старик уставился на Лену и предложил ей попробовать виски «Джек Дэниелс» прямо из бутылки. Женщины тоже оторвались от просмотра мультфильма. Говри стащил с себя военный китель и бросил на кучу грязной одежды. Он остался лишь в обтягивающих голубых джинсах и армейских ботинках. Его спину покрывали татуировки в виде драконов и древних символов. Он со щелчком открыл банку пива и выхватил из пальцев одной из женщин самокрутку марихуаны.

– Отец, тебе ничего не нужно сделать?

Старик поднялся и, сутулясь, вышел из комнаты. Женщины подвинулись. Одна из них носила розовые спортивные штаны и короткий топ. Она была худощава, лицо ее было усеяно язвочками, словно она болела сифилисом.

Говри пошел через кухню, заваленную грудами использованных бумажных тарелок, помятых банок из-под пива, «бычков» от самокруток с марихуаной и сигарет в банках из-под конфитюра. Среди всего хлама Лена заметила десятки ружей, пистолетов, обрезов и даже автоматы. Здесь было множество ящиков с патронами.