Надежда Нелидова - Бездна

«Перед зеркалом девушка расчёсывает волосы. За кадром – умиротворяющая мелодия и вкрадчивый, задушевный, с придыханием, голос:

– Мы и не подозреваем, что у нас на голове функционирует целое государство. Наши волосы – это маленький пушистый мирок: со своими канонами, традициями, со своим населением (стёрто). С экосистемой, конституцией, структурами, иерархиями. Со своими проблемами, наконец. С войной и миром.

Тут камера стремительно наезжает крупным планом, как бы раздвигая волосы. Наблюдается батальная сцена: допустим, из к/ф «Война и мир» С. Бондарчука. Панорама Бородинской битвы: дым, свист пушечных ядер, взрывы. Барабанный бой, крошечные человечки бегут со знамёнами, отчаянно ржут лошади. Закадровый голос и мелодия приобретают тревожные, грозные, захлёбывающиеся нотки:

– Нашим волосам угрожают многочисленные внешние и внутренние враги. Перхоть, чрезмерная сухость или, наоборот, жирность. Ломкость, секущиеся кончики и, страшно сказать, выпадение волосяных стержней с луковицами!! Это уже безоговорочная капитуляция. И тогда в бой отважно вступает шампунь-кондиционер N. (Называется известный бренд).

Флакон шампуня, гарцуя, выезжает на белом коне. Он одет в фельдмаршальскую форму, при полном параде: в золотых эполетах и аксельбантах, в алмазных орденских знаках. В его руке туго полощется на ветру стяг со значком-логотипом известного производителя моющих бытовых средств.

Противники: мерзкие амёбообразные комочки с надписями «грибок», «сальность», «тусклость», «облысение» и пр. – с писком бегут, спотыкаются, падают, лопаются с брызгами, как мыльные пузырьки.

Дымы рассеиваются, проступает голубое небо. Под ветром волнами ходят-колышутся хлеба и травы, на глазах телезрителей вновь превращающиеся в волосы: густые блестящие, до семи раз сильнее… (Чего сильнее до семи раз? Не знаю, но так принято говорить в рекламе). Камера отдаляется, давая возможность полюбоваться волосатой красавицей. Звучит умиротворяющая, благостная мелодия.

Шампунь-кондиционер едет, по-гусарски лихо покачиваясь в седле. Кричат женщины «ура» и в воздух чепчики бросают, а вместе с ними ленты, шары, цветы. Всё это великолепие превращается в десятки, сотни обычных флаконов с шампунем, плавно летит и опускается в нетерпеливые тоненькие пальчики, в тянущиеся дамские ручки».

Так, ещё поработать над слоганом… Я перечитала сценарий. Вроде неплохо. И патриотично, и литературная классика упомянута. Ариадне должно понравиться.

Интересно, заплатят мне нормальный гонорар или кинут с копейками, как в прошлый раз с мазью от натоптышей? И Ариадна сделает индифферентное лицо, как будто не она мне посоветовала собирать портфолио с рекламными роликами. «Хватит тебе, Бугаева, сайгачить в репортёрах. Почему бы не попробовать себя на копирайтинге? Не боги горшки обжигают».

Ариадна – замдиректора по маркетингу, добровольно взявшая на себя роль нашей шефини. Она плавает по коридорам телестудии, покачиваясь, как корабль. Носит широкие платья до пола: у неё дефект. Она немножко хромает, и в обувной мастерской ей всегда отпиливают у одной туфли кончик каблука. Ещё имеется небольшой горб – даже не горб, а горбик, – перекашивающий спину, слегка задирающий одно плечо выше другого: незаметно, чуть-чуть.

А лицо у неё капризной испорченной девочки, а глаза порочные, масляные, зазывно и бесстыдно обшаривающие каждого встречного, лишь бы (по-доброму шутят коллеги) в штанах и шевелилось. И голос сладкий и медленный, как у актрисы Людмилы Касаткиной, озвучивающей Багиру в мультфильме про Маугли.

А мы – это выпускницы журфака: я, корреспондент Вика Бугаева и оператор Светка Жеребцова. Когда впервые явились на работу, сбежалась вся студия, типа поржать.

Бодрое сельскохозяйственное, животноводческое, копытно-рогатое сочетание Бугаева-Жеребцова явно диссонировало с нашей унылой урбанистической внешностью, с дистрофическими синяками под глазами на бледных лицах. Я – живой скелетик. Со Светкиного тощего зада мешком свисают джинсики из «Детского мира».

Когда она таскает свою камеру, сгорбившись как бурлак на Волге, а я говорю в микрофон, незаметно поддёргивая спадающие штанишки, – окружающие плачут от смеха.

Сотрудники вновь потешались над нами в обед, в столовке. Это когда мы уставили весь стол хлебом, винегретом, супом, вторым и компотом. И наяривали, наяривали, сопровождаемые добродушными комментариями из-за соседних столиков:

– Ешь – потей, работай – мёрзни!

– И куда всё это проваливается?!

– Перевод продуктов!

– Не в коня корм!

– Гляньте: два суповых набора уплетают суповые наборы!

– Глистогонное не пробовали принимать?

Ариадна пронаблюдала и возмутилась:

– Бедненькие! На свои кровные обедаете в последний раз. Мы что, не четвёртая власть, чтобы не заработать на бесплатно покушать?! – И добавила заботливо по-матерински: – Не дрейфь, мышата. Я вас откормлю и в люди выведу.

И, правда, нас в университете сравнивали с Белым и Серым мышонком из мультика. Передразнивали писклявыми голосами: «Леопольд, выходи!». «Выходи, подлый трус!». На белобрысую Светку зачётно похоже.

На первом курсе мы с ней одно время подрабатывали промоутерами, наряжались в костюмы гигантских витаминных капсул. Приплясывали на чёртовом морозе у аптеки и рассовывали в руки шарахающихся прохожих флаеры. Потом я от скуки прочитала буклет. Оказывается, мы рекламировали никакие не витамины, а анальные свечки, кажется, от запоров…

А Ариадна сдержала слово: скоро мы забыли о платных обедах. Она была осведомлена обо всех предстоящих визитах официальных лиц в наш город. И заботилась, чтобы мы со Светкой всегда оказывались в числе аккредитованных журналистов.

Высоких гостей – ну и, заодно, плотно облепивших их корреспондентов – хлебосольно встречали в лучших ресторанах города. Сервировали столы и обслуживали как падишахов: естественно, за разными столами. Журналистскую братию – в уголке подальше, потемнее, у дверей. Демократия демократией, товарищи, но и своё место должно помнить, субординацию блюсти.

Кормили свежей рыбой со спецсклада и экологически чистым мясом и овощами со спецфермы – о чём мэр, подняв бокал и брови, значительно и грустно информировал в начале трапезы. Порции были просто слоновьими.

– Неужели они не могут заплатить за себя сами? Хотя бы из приличия… – удивилась в первый раз идейная Светка, оглядывая мужчин в дорогих костюмах, с тускло поблёскивающими из-под манжет солидными золотыми и платиновыми хронометрами. Судя по упитанности и полнокровному, розовому цвету тугих яйцеобразных лиц, очень хорошо и грамотно питающихся.