Грегг Гурвиц - Сирота Х. Человек из Ниоткуда

Возвращаясь домой из конюшни в Виргинии, Джек выдает Эвану факты, будто кормит его заслуженным обедом .

– Ты часть того, что мы называем «Программа “Сирота”». Ты хорошо умеешь приспосабливаться к незнакомой ситуации и не теряешь самообладания. За это тебя и выбрали. Есть и другие – такие же, как ты. Ты никогда с ними не встретишься . – Его руки лежат на руле, правя автомобилем . – Ты получишь безупречную профессиональную выучку .

– А с чем связана эта профессия?

– С оружием, – говорит Джек .

Грузовик с грохотом перебирается через железнодорожное полотно. Виниловое сиденье нагрелось под ногами Эвана. У мальчика кружится голова, ему начинает казаться, что все вокруг – сон. Но это не плохой сон .

Наконец Эван спрашивает:

– С оружием для чего?

– Для одиночных тайных операций .

Кажется, Джек забыл о том, что Эван – ребенок. Или же нарочно говорит с ним так, непонятными словами, заставляя мальчика пытаться понять их. Эван раздумывает, надеясь разгадать значение .

– Как шпион?

Джек опускает подбородок – он так кивает .

– Как шпион. Но ты будешь отличаться от других тайных агентов .

«Тайные агенты». Эвану нравится, как это звучит .

– Ты будешь сам по себе. Расходным материалом. Ты не будешь ничего знать. Если тебя схватят, выяснится, что ты сам по себе. Если тебя начнут пытать, ты не сможешь выдать никакой важной информации. Ты будешь посещать места, в которых тебе запрещено находиться, и совершать поступки, которые нельзя совершать. Твое существование будет отрицаться на любом уровне, и это не будет неправдой. Само твое существование незаконно .

– Сирота, – повторяет Эван .

– Верно. Сейчас твой последний шанс уйти, поэтому принимай решение осторожно. Если ты погибнешь, ты погибнешь в одиночестве, никто не узнает о том, какую жертву ты принес. Никто, кроме меня. Не будет ни славы, ни парадов, ни надписи на мемориале. Таков твой выбор .

Эван думает о том месте, откуда он уехал. Об обуви из секонд-хенда, о еде из жестяных банок, о низких потолках и узких коридорах. Джек Джонс кажется ему порталом в другой мир. В мир, находившийся для Эвана вне досягаемости. Возможно, в этом мире найдется место и для него .

Мальчик гладит пальцами порез на ладони, оставленный ножом .

– Звучит неплохо, – говорит он .

Джек смотрит на него. Затем переводит взгляд на дорогу .

– Есть лишь я. Я твой опекун. Единственный человек, который знает, кто ты. Я буду защищать тебя. В любой ситуации и от чего угодно . – За окном позади него проносятся деревья . – Мы все, что у нас есть. Понял?

Эван смотрит на пейзаж за окном .

– Полагаю, да .

– Уклончивые ответы – это не ответы, Эван .

– Да, я понял . – Мальчик переводит взгляд на свои руки, покрытые следами уколов . – Будут еще тренировки? С тем парнем?

– С ним и с другими. Ни при каких обстоятельствах ты не должен называть им свое имя. Они будут знать тебя как Сироту Х .

– «Х» – буква или цифра десять?

Джеку, похоже, нравится этот вопрос .

– Буква .

– Значит, до меня было еще двадцать три человека?

– Да .

– А что будет, когда у вас закончатся буквы?

Джек смеется. Эван впервые слышит, как он смеется. У Джека громкий грудной смех .

– Тогда, думаю, им придется использовать цифры .

Машина проезжает мимо трейлера: какая-то семья выбралась за город на уик-энд .

– В твоей жизни будет лишь один инструктор за раз. Я же всегда буду рядом. Как сегодня .

– Да, но мне никогда не удастся справиться с болью, как тому парню .

Джек задумчиво хмурится. Затем произносит:

– Тебе и не придется этого делать. Тебе нужно лишь вести себя лучше, чем в прошлый раз . – Он поворачивает голову . – Знаешь, какие слова главные в мире?

Эван растерянно смотрит на него .

– В следующий раз, – говорит Джек .

Эвану это не кажется убедительным .

– Ты же читал «Одиссею», верно? – спрашивает Джек .

– Нет .

– Скоро мы это исправим, – произносит Джек с неодобрением. А потом добавляет: – Одиссей не так ловко управляется с мечом, как Ахилл. Не так хорош с луком, как Аполлон. Не так быстр, как Гермес. На самом деле он ни в чем не является лучшим. Но в целом? В целом ему нет равных. Хитроумный Одиссей . – Взгляд Джека движется от одного зеркала заднего вида к другому . – Твоя задача – узнать понемногу от каждого человека, которому известно все о немногом .

Так и проходили последующие годы жизни Эвана .

Рукопашному бою его учил японец, который все время, даже в момент сокрушительной атаки, оставался настолько спокойным, что это бесило. Не было ни поясов, ни додзе, ни белых кимоно – это были уличные боевые искусства, вобравшие в себя лучшее. В пропахшем по́том гараже Джека мир Эвана перевернулся после первого же боя, когда на него разом обрушились все бойцы мира. За ударом ногой из муай-тай следует тычок в глаз из вин-чунь, заставляющий Эвана пошатнуться. Прежде чем он успевает восстановить равновесие, его настигает удар открытой ладонью в ухо из индонезийского пенчак силат, от которого у него начинает звенеть в голове. Наполовину ослепленный, Эван отшатывается, но учитель настигает его ударом локтя из филиппинского кали, совмещенным с локтевым захватом руки. Мальчик падает на пол, сраженный мудростью четырех культур, объединившихся ради раздачи тумаков .

Эван даже не знает, что у него болит сильнее .

Он вытирает кровь с губ .

– Этот парень никогда не выходит из себя?

Джек, сидящий в углу на пляжном шезлонге, отрывает взгляд от книги Видала «Линкольн» .

– Ему это и не нужно .

Эван наклоняет голову и сплевывает кровь в ладонь .

– В следующий раз, – говорит Джек, поднимаясь, чтобы идти в дом .

Вечерами они сидят в кабинете, где зеленые стены заставлены возвышающимися до потолка книжными полками. Здесь они занимаются тем, что Джек называет «изучение местности и культур». Эван узнае́т о правилах, об этикете, об истории, о табу у разных народов. Что говорить, если случайно наступишь кому-то на ногу в московском метро. Что думают армяне о турках. Каким образом предлагать визитку в Китае. Как произносится французское «r». Они занимаются и произношением, чтобы Эван мог избавиться от восточнобалтиморского акцента и его речь стала такой же неузнаваемой, как у любого диктора новостей. Вскоре манера говорить перестала сообщать о нем больше, чем он хотел сказать словами .