Бернар Миньер - Круг

Он дрожащей рукой достал из кармана комбинезона флешку. В кабинете всего один компьютер. Ошибки быть не может. Небо за домами окрасилось в нежно-розовый цвет. Если он не решится сейчас — не решится никогда. Дрисса бросил взгляд на дверь.

Сейчас…

Флешка легко вошла в боковой разъем. Он нажал на кнопку, и машина ожила… Нервное напряжение малийца росло, флешка мигала: программа была запущена. Он хорошо разбирался в компьютерах и понимал, что толстяк сказал правду: эта флешка легко обошла этап введения пароля и обманула антивирус. Ничего удивительного — в Интернете полно умельцев-хакеров. Самая трудная задача — получить доступ к нужному компьютеру, тут-то и вступает в игру «человеческий фактор». Быстрее… Он посмотрел на часы. Толстяк сказал, что флешка перестанет мигать, когда дело будет сделано. На экране висела заставка — банальный пейзаж. Если сейчас кто-нибудь войдет, сразу заметит, что он включил компьютер, на что не имел никакого права. Канте стер пот со лба рукавом. Его лихорадило, он был в ужасе. Быстрее, да быстрее же! Ужасный человек сказал — не дольше трех минут: программа работала уже две с половиной.

Внезапно дверь кабинета распахнулась… Дрисса вздрогнул и едва не подскочил на месте, как будто у его ног взорвалась петарда.

— Что ты делаешь?

Он застыл от ужаса и молча смотрел на стоявшую на пороге Айшу. Эта молодая нахалка вечно над ним издевалась и задирала его. Она переводила взгляд с экрана компьютера на лицо Дриссы, ее глаза блестели от возбуждения и любопытства.

— Уходи, — сказал он.

— Что ты делаешь, Дрисса?

— Убирайся!

Айша взглянула на него с суровым неодобрением и закрыла дверь. Все, хватит! Он больше никогда не станет делать ничего подобного! Плевать на последствия, он ни за что больше не ввяжется в противозаконное дело. Дрисса дал себе молчаливый обет и попытался успокоить бешено колотящееся сердце. Флешка перестала мигать, он вытащил ее, положил в карман и выключил компьютер.

Лицо малийца было мокрым от испарины. Он подошел к окнам, раздвинул шторы и попрыскал стекла голубым спреем. Ему нравился свежий аромат этого средства. Небо над крышами окрасилось в розовый, серый и бледно-оранжевый цвета, на востоке вставало солнце… Сегодня вечером он вернет флешку толстяку, и все будет кончено. Но прежде чем это сделать, он себя обезопасит, чтобы этот отвратительный человек оставил его в покое. На сей раз он не будет наивным лопухом…

— Майор Сервас?

Будильник наверняка звонил, но он его не услышал, потому что заснул в четыре утра и ему снились кошмары. Содержания снов он не помнил, но от них осталось липкое, как жвачка, ощущение тревоги. Он заморгал, ослепленный светом дня, разогревшего все вокруг, в том числе телефон.

— Гмм, да…

— Комиссар Сантос, ГИНП.

Сервас сел на кровати. Генеральная инспекция национальной полиции, полиция для полицейских, «охотники за головами»… Тип со стоянки. Простыни были мятыми и влажными — он метался во сне.

— На вас поступила жалоба, — сообщил Сантос, которого большинство сыщиков называли между собой Сан Антонио, хотя внешне он больше напоминал знаменитого помощника литературного комиссара. — Некий Флоран Маттера, проживающий в доме «два бэ» по бульвару Арколь, заявил, что вчера вечером вы напали на него на подземной стоянке Капитолия. Он сообщил, что человек, соответствующий вашему описанию, ударил его, но потом извинился и уехал на «Джипе Чероки». Ему удалось зафиксировать номер машины. Вашей машины… Вы отрицаете этот факт, майор?

Сервас ответил не раздумывая:

— Нет.

Собеседник Серваса вздохнул.

— Нам придется заслушать ваши показания.

— Когда?

— Сегодня утром.

— Слушайте, Сантос… я сейчас веду очень сложное и важное расследование.

— Разве не все расследования одинаково важны? — вкрадчиво поинтересовался Сантос. — Скажите, майор, вы хорошо понимаете, в чем вас обвиняют? Вы совершили тяжкий проступок. Времена, когда полицейские вели себя как бандиты, миновали, и я…

— Ладно, я все понял, скоро буду у вас.

— Привет, Сервас.

— Привет.

— Здравствуй, Мартен.

— Здравствуй.

— Добрый день, Сервас.

— Добрый…

Кажется, этим утром все решили выразить ему симпатию. Как будто он подцепил рак. Выйдя из лифта, Сервас свернул в коридор, ведший к Управлению уголовных расследований. 8.16 утра. С кирпичных стен на него смотрели ставшие родными детские лица, вверху и внизу — одно слово на двух языках, французском и английском: «РАЗЫСКИВАЮТСЯ».

— Привет, Мартен.

— Привет…

Обычно он их не замечал — привык, но сегодня — поди знай почему! — увидел новыми глазами всех этих исчезнувших и так и не найденных детей. Даты… При виде дат у него защемило сердце, как в самый первый раз: 1991… 1995… 1986… Господь милосердный! Как это выдерживают родители?

— Добрый день, Мартен.

— Угу…

Похоже, все уже в курсе. Подобная информация распространяется со скоростью осколков от взорвавшейся гранаты. Сервас поспешил укрыться в своем кабинете. На столе лежала записка:

«Тебя ждет директор».

Почерк Пюжоля. Ладно. Сходим. Майор не стал вешать куртку и направился к кабинету начальства, в другой конец коридора. Когда он проходил мимо распахнутых настежь дверей, в комнатах стихали разговоры. У Серваса было одно-единственное желание — стать невидимкой, чтобы скрыться от чужих взглядов. Он миновал противопожарную дверь, маленькую комнату ожидания с кожаными диванчиками, кивнул секретаршам и постучал.

— Войдите!

Увидев Серваса, директор поднялся. Выражение лица у него было неласковое. Напротив него сидел толстяк в галстуке — этакий чинуша, играющий за «хороших ребят». Он не встал — только обернулся и посмотрел на Серваса маленькими желтыми, как мускатные виноградины, глазками.

— Привет, Сантос, — сказал Сервас.

Ответом его не удостоили.

— Позволь спросить, Мартен: ты подтверждаешь рассказ комиссара Сантоса?

Сыщик кивнул. Стелен удрученно покачал головой. Комиссар Сантос вздернул брови и посмотрел на дивизионного комиссара с таким видом, как будто хотел спросить: «Ну, и что теперь?»

— Я… — начал было Сервас, но Стелен жестом остановил его.

— Я поговорил с комиссаром Сантосом. Он согласен… отложить слушания по твоему делу… до окончания расследования.

Сыщик удивленно взглянул на собеседников. Что-то произошло… Другого объяснения нет. Сан Антонио мог пойти на подобную сделку только при форс-мажорных обстоятельствах, и он, Сервас, часть уравнения. «Марго!» Сердце подпрыгнуло и ухнуло куда-то вниз.

— Есть новости, — сказал Стелен, подтверждая догадку Серваса.

Майор ждал продолжения, содрогаясь от животного ужаса. Кондиционер так и не починили, и в комнату через открытое окно вливался шум бульвара.