Борис Акунин - Сулажин

— Моральный сулажин, — кивнула я.

— Что?

— Неважно.

Он не стал выспрашивать.

— Есть два способа взаимонастройки: тактильный и бесконтактный. В первом случае нужно взяться за руки. Во втором — не отрываясь смотреть друг другу в глаза. Как вам комфортней?

Выберите один из вариантов продолжения

Пальцы у меня были холодные и дрожали. Поэтому я сказала:

— Давайте лучше поиграем в гляделки.

Перейдите к главе 3(3)

Пальцы у меня были холодные и дрожали. В прежней жизни я бы постеснялась протягивать мужчине такие руки. А сейчас подумала: «Не надо ничего скрывать. Какая есть, такая есть». И молча подала влажные ладони.

Перейдите к главе 3(4)

— Секс как повод для знакомства? Ну окей, мадам. Позвольте представиться. Капитан Николай Раковский. Отряд быстрого реагирования. Тот самый СОБР, о котором вы наверняка слышали.

— Я знала! — Лана возвела глаза к потолку. — Спасибо, Господи! — Села по-турецки, щелкнула меня по носу. — У меня глаз — алмаз. Никогда не ошибаюсь в людях.

— Чего ты так обрадовалась-то? — удивился я.

— А шрамы откуда? — спросила она, будто не расслышав.

— От верблюда. На войне был.

Лана торжественно продекламировала из какого-то стихотворения:

— Славою увитый, шрамами покрытый, только не убитый. Именно такой мне и нужен.

Она легко, не коснувшись руками пола, поднялась.

— Где у тебя свет включается? Хочу посмотреть на твою берлогу.

Щелкнула выключателем, и стало светло.

— Ты хоть шторы задвинь, — сказал я, любуясь ее стройной фигурой. — Или накинь что-нибудь.

— А? — рассеянно переспросила Лана, скользя взглядом по книжным полкам.

Обычно голая женщина, когда на нее смотрит новый любовник, либо стесняется, либо старается продемонстрировать свое тело в наиболее выигрышных ракурсах. Но Лана держалась так, будто была полностью одета и просто зашла в гости. Я не мог понять, почему она разглядывает мое убогое жилище с таким сосредоточенным вниманием.

— Так зачем я тебе нужен?

Она снова будто не расслышала.

- Кто это? — спросила, беря со стола фотокарточку в рамке. — Хорошенький пацанчик. Сын?

— Неважно. — Я поднялся, начал одеваться. — Не хочу про это.

В последние дни я старался о Лёшке вообще не думать. Иначе мне захотелось бы увидеть его напоследок. Вика права, ни к чему это.

— Ну и не говори. Я сама тебе расскажу…

Лану совершенно не смутило, что теперь я был одет, а она по-прежнему оставалась нагишом. Взгляд у нее был такой острый, что мне показалось, будто это я стою перед ней голый.

— История такая… — Она сложила руки на груди, подперла щеку. — У тебя была жена. Оказалась стервой. Вы развелись. Она забрала ребенка и не дает с ним видеться.

Я оторопел.

— Откуда ты знаешь?

— Элементарно, Ватсон. На фотке ребенок, а вторая половина отрезана. Пацанчик здесь никогда не бывает — ни игрушек, ни детских книжек. Ты сообщил своей бывшей, что загибаешься, а она тебе даже не разрешила попрощаться с сыном. Наверное, сказала, что не хочет травмировать детскую психику. Так?

— Ну ты даешь…

— На самом деле эта твоя… как ее?

— Вика.

— …Эта твоя Вика тебя бортанула не из-за детской психики, а потому что с тебя уже взять нечего. Квартира съемная, прежнюю ты жене оставил, а больше у тебя ни шиша нет. На кой с таким папкой прощаться?

Я поднял с пола колготки и кожаные брюки, швырнул ей. Меня трясло от злости.

— Одевайся! И вали отсюда, Шерлок Холмс с сиськами.

— Я не Шерлок Холмс. — Лана сладко улыбнулась, балансируя на одной ноге. — Я твой ангел.

— Ко мне теперь только один ангел может прилететь, — пробурчал я. — Смерти.

Она застегнула молнию на лайковой куртке, встряхнула волосами.

— Я и есть ангел смерти. Именно так зовут меня клиенты. Я очень добрый ангел. И очень щедрый.

Теперь головой затряс уже я. С сулажином иногда не разберешь, наяву что-то происходит или мерещится.

— Что ты сказала?

— Сядем к столу? Разговор будет серьезный. — Мы сели напротив друг друга. Свет люстры отражался в Ланиных глазах, и я, как завороженный, всё смотрел на эти огоньки. — У тебя будет, что оставить сыну. Я заплачу тебе миллион. Долларов.

— Миллион долларов? За что?

Я вонзил ногти в ладонь, чтобы проверить, не галлюцинация ли это. И не понял, потому что не ощутил боли. Под сулажином можно руку хоть в огонь совать — кроме легкого щекотания ничего не почувствуешь.

— За смерть. Не твою, конечно.

— В каком смысле? — спросил я, подумав.

— Уф. — Лана вздохнула. — Не думала, что ты такой тормозной. Нужно убить одного человека. Ясно? Ты ведь умеешь убивать. Тебя учили. На войне доводилось?

Миллион долларов, ни хрена себе, подумал я. Еще подумал: это происходит наяву. И только потом представил, как позвоню Вике и скажу ей. Вот когда она вокруг меня запрыгает, хвостом завиляет. Но разве в ней дело? Я обеспечу Лёшке нормальное будущее. Вырастет — скажет: «Я плохо помню отца, но он любил меня, он обо мне позаботился».

Кажется, Лана поняла мое молчание неправильно.

— Не сомневайся, это жуткая сволочь. Такого грохнуть — человечеству одолжение сделать. У меня это дело принципа. На приличных людей или даже на тех, которые туда-сюда, я заказов не беру.

— Ты вообще кто? — спросил я, глядя на эту молодую женщину словно впервые.

Как это я сразу не заметил, что глаза у нее, будто у ящерицы: немигающие, со стеклянным блеском.

— Диспетчер. Беру заказы, нахожу исполнителей. Работа как работа. Мне нравится.

— Ясно. Расскажи про твою «жуткую сволочь».

- Значит, берешься?

Я промолчал, ждал ответа.

— Это большой человек в криминальном мире. Прозвище — Фиксер.

— Вряд ли такой уж большой. Иначе я бы про него слышал.

— Именно потому что он мегабольшой, ты про него и не слышал. В поле зрения полиции такие деятели не попадают. Фиксер не нарушает законов. Он — решальщик, посредник. Сводит друг с другом нужных людей, помогает решать трудные проблемы. Иногда выступает гарантом на сделках и стрелках.

Лана закурила. Я смотрел на ее уверенные движения, слушал деловитый голос и не мог поверить, что еще несколько минут назад мы с ней кувыркались на полу.

— Если он такой безобидный, кому понадобилось его убирать?

— Это не наше с тобой дело. Наверное, Фиксер пытается разрулить какую-нибудь проблему, а клиент очень не хочет, чтобы Фиксер ее разрулил. До такой степени не хочет, что готов выложить серьезные бабки. Из которых исполнителю положен миллион. Сколько достанется мне — не спрашивай, не скажу.

— Это понятно. Но миллион — что-то много для исполнителя. Я киллерские расценки примерно представляю. И вообще — почему ты не обратилась к какому-нибудь профи? Если ты диспетчер, должна их всех знать.