Джеймс Уилсон - Игра с тенью

— Что ж, с удовольствием, — сказал я.

— Джайлз! — позвала она. — Иди сюда, пожалуйста!

Они придвинули стулья к моему столу, и, как только перед нами оказалась новая бутылка и вино было разлито по стаканам, она наклонилась ко мне и спросила негромко:

— Ну, как полковник?

— Точно так, как вы его описывали, — сказал я, — и даже хуже.

Она рассмеялась шаловливым смехом человека, который собирается услышать сочную сплетню и получить от этого удовольствие.

— Ну, рассказывайте, — сказала она уверенно, будто мы были не хозяева и постоялец, а трое друзей, которые случайно встретились в клубе.

И, как это ни странно, я рассказал; я не был ничем обязан полковнику Уиндэму, и мне нечего было терять, так как стало ясно, что теперь он мне уже не поможет. Честно говоря, я почувствовал облегчение, рассказав все внимательным слушателям, которые к тому же были расположены ко мне сочувственно.

— Ох ты, господи! — воскликнула ехидно миссис Уайтекер, когда я закончил. — Это даже для него слишком уж недружелюбно!

Ее муж усмехнулся и посмотрел себе в бокал; видно было, что его смущала прямота жены (торговцу в Петуорте наверняка опасно вслух критиковать полковника), но он знал, что не сможет ее остановить.

— И вы уже думаете, — продолжила она, — что вы вообще напрасно сюда ехали, раз это все, что вы получили за свои старания?

— Да, — сказал я, удивленный ее чуткостью. (Я признаюсь в этом со стыдом — она была умна, да и почему хозяйка гостиницы должна хуже нас понимать, что такое разочарование?)

Она наклонилась к мужу и что-то прошептала ему на ухо. Тот явно удивился, но почти сразу — с быстротой, показавшей, что его не впервые застают врасплох идеи жены, с которыми приходится потом соглашаться, — кивнул и пробормотал что-то, чего я не расслышал.

— Мистер Хартрайт, — сказала она, снова повернувшись ко мне, — вы готовы к приключению?

— Думаю, да, — ответил я, — если из него выйдет какой-то толк.

— Ну, тогда слушайте, — сказала она, понизив голос и наклонившись поближе. — Племянник Уайтекера Пол служит в доме лакеем. Он хороший мальчик и все для нас сделает.

— Это потому, что он надеется унаследовать гостиницу, — сказал Уайтекер. — Так что ему важнее мнение дяди, чем хозяина.

Он кивнул и слегка улыбнулся, будто говоря своей улыбкой: «Может, я и под каблуком у жены, но не думайте, что я сентиментальный дурак».

— Ой, — сказала миссис Уайтекер с притворным упреком и игриво хлопнула его по руке, а потом снова повернулась ко мне. — Мы передадим ему, что вы хотите осмотреть студию Тернера, а потом устроим вам встречу возле коровника.

От вина она разрумянилась, глаза заблестели, а в голосе появилось бесшабашное возбуждение.

— Но наверняка это будет для него опасно, — сказал я. — Если его обнаружат…

Она покачала головой:

— Мы скажем, что вы родственник из Лондона с визитом.

— Вот именно, — добавил ее муж с мрачным смешком. — Из благородной ветви семьи. Прибыл приятно провести время в гостиной для прислуги.

— Тсс, — сказала миссис Уайтекер. Она откинула голову и, прищурившись, внимательно меня разглядывала, будто целящийся лучник. — В твоей шляпе и твоем сюртуке, дорогой, он вполне сгодится.

Она посмотрела еще немного/а потом, явно довольная, спросила:

— Ну, сэр, что скажете?

Я до сих пор не знаю почему — поверил ли я, что узнаю что-то полезное, или мне просто хотелось перехитрить человека, который меня унизил, — но я даже не колебался.

— Я согласен, — сказал я.

И вот так-то через полтора часа я во второй раз отправился в Петуорт-хаус в котелке с загибающимися полями, в старом шарфе и тяжелом шерстяном пальто, которое было слишком туго в плечах, слишком широко в талии, а руки из манжет торчали сантиметров на пятнадцать. Если бы ты была тем вечером в Петуорте и столкнулась со мной на одной из узких улочек, уверен, ты не узнала бы своего мужа, а приняла бы меня за человека совсем другого сорта и перешла бы через дорогу, чтобы со мной не столкнуться.

Ведшие к коровнику ворота, как оказалось, располагались на дороге в Лондон, чуть дальше от центра города — и это было даже хорошо, потому что мне пришлось ждать минут двадцать, и, будь я на виду у привратника или любопытных прохожих, меня бы кто-нибудь наверняка остановил и спросил, что я тут делаю. Хотя я держался в тени, мне было не по себе; меня мучила мысль, раньше не приходившая в голову, что племянник Уайтекеров может оказаться тем самым лакеем, который впустил меня утром. Вряд ли это было так, потому что они называли его мальчиком; но я все равно сомневался, пока не увидел, как из тьмы ко мне спешит высокий молодой человек в голубом плаще. Уже было темно, и он опустил голову, но я заметил свежее румяное лицо, золотистые, почти белые волосы и наконец убедился, что никогда прежде его не видел.

Он огляделся по сторонам и сказал негромко:

— Добрый вечер, сэр. Я Пол Уайтекер. Извините, что заставил вас ждать тут.

— Ничего страшного, — сказал я, — спасибо, что помогаете мне.

— Я бы пришел вовремя, — сказал он, — только миссис Смит велела к ней зайти, а она экономка, и я не мог отказаться.

— Разумеется.

— Дело-то мелкое оказалось, — сказал он явно для того, чтобы я не вообразил, будто он украл серебро или убил помощника дворецкого.

Он быстро провел меня по мрачному сырому двору, вонявшему навозом и влажной соломой, а потом — сквозь арку во второй двор, отличавшийся от первого, как день от ночи, полный шума, запахов кухни и света из кухонных окон. Его план (который я полностью одобрял) состоял в том, чтобы идти тихо, в тени, не привлекая к себе внимания, но не слишком уж скрытничать, чтобы, если кто его остановит, не создалось впечатления, будто что-то не так.

Внимательно посмотрев, не заметил ли кто нас, он открыл боковую дверь кухни и провел меня в широкий, ярко освещенный коридор, который, если не считать тусклой желтой краски на стенах и неизгладимого запаха маринада и вареной капусты, очень напоминал тот, через который я входил в дом раньше. Беззубый старик с облезлой седой бородой, который как раз выходил, при виде нас замер и с открытым ртом следил за нашими движениями. Я испугался, что он что-то заподозрил и немедленно выдаст нас, но как только мы отошли подальше, молодой Уайтекер прошептал:

— Не бойтесь, старик ничего не скажет, а если и скажет, никто ему не поверит, потому что он полусумасшедший.

Тут, однако, он явно почувствовал более серьезную опасность, потому что взял меня за локоть и подтолкнул вперед, когда дверь справа приоткрылась и в коридор выплеснулись смех, разговоры и густой запах вина. Я только успел разглядеть толстяка в черном сюртуке и изящные ножки старомодного буфета красного дерева, как мы повернули за угол и стали спускаться по каменным ступеням.