Питер Бенчли - Остров

Он попятился назад, повернулся и, стараясь не наступать на сухие ветки, двинулся вглубь острова.

Сигнал должен быть не звуковым – шум двигателей заглушит любой звук, кроме взрыва. Он должен быть визуальным. Огонь. Большой огонь, желательно дымный. У него не было спичек.

Он вышел на поляну, заваленную остатками вчерашнего пиршества – обрывки одежды, коробки, полупустые бутылки. Струйка дыма шла из-под котла с ромом; угли под ним все еще были горячими, но он не видел ничего такого, что могло бы загореться быстро и впечатляюще. Ему нужен был не костер, ему нужна вспышка, как на картинах, изображающих Ньюарк во время мятежа.

Мятежа.

Мозг его нашел ответ, и теперь дело было за руками. Он схватил почти полную бутылку рома и кусок ткани. Промочив тряпку ромом, он сунул ее в горлышко бутылки. Опустившись перед котлом на колени, он докопался до горящих углей. Кончик тряпки воспламенился мгновенно. Он вскочил на ноги и побежал.

Шум двигателей стал громче, судно, должно быть, было тетерь на траверзе острова.

Он выскочил на поляну, где работали оружейники. Там была какая-то женщина, и она, увидев его, закричала, но он едва ли это заметил. Он подбежал к навесу, где были сложены бочонки с порохом, и, размахнувшись, бросил туда горящую бутылку; затем упал лицом вперед на песок и закрыл голову руками.

Он слышал, как разбилась бутылка, и, в течение ужасающей доли секунды, больше ничего не происходило. Он вопил про себя: “Гори, черт бы тебя побрал!” Раздался “пых”, когда загорелся ром, затем краткое мгновение неизвестности, и затем оглушающий, болезненный, потрясающий удар. Кожу его обожгло, в ушах зазвенело.

Он встал и пошел, качаясь, к бухте.

– Вы действительно не хотите взять стрелка? – спросил Флорио.

– У меня есть это, – Моулд указал на автоматический пистолет 45-го калибра в кобуре на поясе. Он стоял на корме моторной лодки, висевшей на шлюпбалках у борта “Нью-Хоуп”. Один матрос был на корме лодки, у руля, другой – посередине, он придерживал лодку, чтобы она не била в борт катера. Остальная часть моторной лодки, рассчитанной на 25 человек, была покрыта полотняными чехлами.

– Кроме того, если кто-нибудь там и остался в живых после этого взрыва, они вряд ли будут настроены агрессивно. Флорио пожал плечами.

– Дело ваше.

Моулд отдал приказ спускать лодку. Она ровно опустилась на воду, и тросы были отцеплены от стальных проушин на носу и корме.

Дейв Кемп, корреспондент телевидения, крикнул вниз с борта катера:

– Давайте там поживее, пожалуйста! Мы опоздаем на самолет.

Моулд, проигнорировав реплику Кемпа, обратился к Флорио:

– Вы могли бы проверить аптечки первой помощи. Не знаю, что у нас там есть от ожогов.

Флорио помахал рукой и стал спускаться с мостика. Стоя на возвышении, на носу, Моулд управлял действиями рулевого на корме, чтобы пробраться через проход в рифах. Вход в бухту не был заметен с моря, так что лодка дважды проходила мимо. В третий раз Моулд заметил узкий канал синей воды между молами. Рулевой понизил обороты почти до нуля, и лодка тихо зашла в бухту.

– Здесь кто-то есть, – заметил Моулд, указывая на пинасы.

– Что это за лодки? – спросил Пинкус, матрос, сидевший посередине.

– Подойди к берегу, Ганц, – сказал Моулд рулевому. – Ты остаешься в лодке. Мы с Пинкусом пойдем осмотримся. Ганц, воткнув лодку носом в песок, выключил мотор.

– Вроде бы нельзя сказать, что здесь никого нет, – сказал Пинкус. – Господи, так тихо, что кажется, будто в ушах стоит грохот.

Ганц заметил:

– Что бы там ни взорвалось, оно, похоже, разорвало их всех на куски.

Они повернули головы на звук, донесшийся с небольшого холмика над бухтой.

На вершине холма, по пояс в кустарнике, стоял мужчина и, пьяно покачиваясь, размахивал руками, пытаясь что-то сказать. Они видели, как он затем застонал и упал вперед, вытянув руки, как при прыжке в воду. Он ударился о склон, перевернулся, покатился и упал на песок на противоположной от их лодки стороне бухты.

Моулд и Пинкус побежали вдоль полукружия бухты. Мужчина лежал на спине, ноги погружены в воду. На нем были грубые брюки до колен и больше ничего; тело покрыто царапинами и ушибами.

Пинкус спросил:

– Он жив?

– Вроде того. Посмотри: у него опалены волосы. Он, должно быть, находился совсем недалеко от взрыва.

– Он, несомненно, не очень-то хорошо питался. Весит, наверное, не более ста пятидесяти фунтов.

Пинкус наклонился, чтобы поднять мужчину, но Моулд его остановил:

– Брось его. Не имеет смысла трогать его до времени. У нас на борту могут найтись носилки, чтобы его перенести. – Моулд вернулся к лодке. – Тебе лучше тоже пойти с нами, Ганц, – сказал он. – Если есть один, значит, вероятно, есть и другие – хотя бы похоронить их, если ничего больше нельзя будет сделать.

– Здесь тропинка наверх, – сказал Пинкус.

Гуськом они пошли от берега.

Тропинка вилась среди кустов и, казалось, никуда не вела. Не было слышно никаких других звуков, кроме их шагов и жужжания насекомых.

Они услыхали звон стекла и голос женщины, тихо напевавшей про себя.

Тропинка вышла на поляну. Женщина собирала бутылки в холщовый мешок. Она была грязной, с растрепанными волосами, в бесформенном сером платье.

– Привет, – сказал Моулд.

Женщина подняла глаза. Она, по-видимому, не была ни удивлена, ни огорчена, ни обрадована; никакого выражения на лице.

– Сколько людей пострадало?

Женщина не отвечала. Внезапно в кустах возникло движение.

Пинкус, бросив взгляд на край поляны, воскликнул:

– Черт, лейтенант!

Поляна была окружена вооруженными людьми.

Моулд схватился за кобуру.

– Только прикоснись к этому, – сказал Hay, шагнув вперед с пистолетом в руке, – и твое путешествие окончено.

– Кто вы?

– Тот, кто тебя захватил. Больше тебе ничего и не надо знать.

– Но что за чертовщина...

– Заткнись. Виндзор сказал:

– Л’Оллонуа, молю тебя, не делай этого.

– И ты заткнись. Доктор. Твой рот слишком много хлопает. – Hay обратился к мальчикам. – Снимите одежду с этого и с этого. – Он указал на Моулда и Пинкуса. – Свяжите их хорошенько. Третьего оставьте. Он поедет с нами.

– Послушайте... – начал было Моулд, но тут же почувствовал у своего подбородка нож, заставивший его откинуть голову назад.

Hay обратился ко всей компании:

– Мне потребуются все. Мы нагрузим их лодку людьми, как дровами. Это будет приманкой. Остальные будут бедными рыбаками и поедут за нами на пинасах.

Пока раздевали Моулда и Пинкуса, Hay приказал женщинам принести и раздать команде напитки. Для себя он выбрал одежду Моулда, а Джеку-Летучей Мыши приказал надеть одежду Пинкуса.

Моулда и Пинкуса связали спинами друг к другу, а конец веревки обмотали вокруг их шей и крепко затянули.