Татьяна Тиховская - Фотограф

Ален решился рассказать о своем успехе только Графу. Но даже Граф не понял причин такого чрезмерного восторга. А услышав о намерении Алена забросить живопись и полностью переключиться на фотографию, неодобрительно заметил:

– Ну это ты, брат, зря! Забыл, как без гроша сидел? Нет уж, баловство – баловством, а работа – работой.

Через пару дней Ален принес в редакцию основательную пачку своих снимков, и почти все они перекочевали в стол редактора.

Стоит ли сомневаться, что теперь он стал фотографировать куда чаще? Но если бы кто-то посмотрел на его фотографии, неминуемо спросил бы: и зачем такое снимать?! Брусчатка, старая садовая скамейка, мусорный бак и даже уличный туалет.

Город изобиловал туалетами. И некоторые сооружения имели весьма оригинальный дизайн, являясь своего рода достопримечательностью целого района. Но Ален снимал простейшие конструкции из листового железа, выкрашенные в зеленый успокаивающий цвет. Они походили на пляжную будочку для переодевания, которая оставляет видными ноги, но предоставляя прохожему самому догадываться, что же скрывается за полоской жести.

Фотографировал Ален и людей. И где же он находил такие экземпляры? Уличная шпана, курильщики опиума, оборванные босяки. Однажды даже Ален, сам того не зная, сфотографировал мертвого, лежащего посреди тротуара. Принял его за спящего клошара. Как видно, и прохожие посчитали так же, так как прошло довольно много времени, пока возле трупа остановился один прохожий, другой… А потом набежала толпа. Падки парижане на зрелища.

Фотографировал Ален, не скрываясь, даже снимая крупным планом.

Частенько он ловил в объектив счастливых влюбленных во время свидания. Они так уж точно ничего и никого не замечали вокруг. Но когда Ален предлагал им снимки – охотно их покупали.

Парочка сидела вдалеке, но Алену удалось сделать несколько снимков. Лица мужчины, правда, не было видно – только мощный затылок, шляпа-канотье и краешек тщательно выбритой щеки. Мужчина явно был не из бедных.

С недавнего времени Ален стал замечать, что за столиком Полин частенько появляется один и тот же мужчина. И Полин смотрела на него влюбленными глазами. Как же счастье преображает человека! Полин казалась не просто хорошенькой, а настоящей красавицей. Иногда парочка не могла удержаться от быстрого мимолетного поцелуя.

Ален в душе порадовался за Полин: неужели она дождалась своего счастья!

Под прицелом его объектива бывали, конечно, и другие посетители кафе, как актеры, так и зрители.

Ален даже изменил своему любимому столику, перебравшись вглубь зала. Отсюда ему легче было поймать удачный момент и сделать неожиданный кадр. Поскольку он был давнишним завсегдатаем, ему ничего не стоило пройти за кулисы и сфотографировать даже то, что не предназначено для посторонних глаз из-за своей обыденности. Это могла оказаться и отдыхающая стриптизерша, даже не подумавшая скрыть наготу; и танцовщица, наспех штопающая свой сценический костюм; и балерина, с облегчением сбрасывающая пуанты. Никому в голову не приходило запретить Алену съемку – на него просто не обращали внимания.

И, конечно же, чаще всех в объектив попадала Одетта. Оди в шляпке, Оди без шляпки. Оди в шубке, Оди с лисой. Оди во время выступления, Оди за столиком кафе. Оди веселая, Оди грустная. Попадала в кадр и Жюли, и другие артисты кафе. Но только не Жожо!

Однажды Оди, желая привлечь внимание Алена, подсела к нему за столик и начала теребить рукав его куртки своими розовыми пальчиками. Ален от радости вознесся в поднебесье, мечтая, чтобы эта минута растянулась в вечность.

А потом с небес грохнулся на землю: Оди просила незаметно сфотографировать Жожо.

Первым порывом было выкрикнуть: «Ни за что!». Но Алену удалось подавить в себе негодование и не выдать своего возмущения.

– Хорошо, я постараюсь, – сказал он смиренно. Но в голове у него мелькнул план, как очернить соперника.

Первоначально Ален хотел сфотографировать Жожо вместе с какой-нибудь из его многочисленных пассий. Но потом Ален справедливо решил, что это будет уж слишком топорная месть и решил поступить умнее.

Несколько дней Ален старался поймать объективом нужный ему кадр. И таки ему удалось улучить такой момент! Снимок получился бесподобный – но не лестный для Жожо.

Когда Ален принес готовую фотографию, Оди благоговейно взяла ее в руки, посмотрела. Сначала у нее глаза округлились от изумления, а потом… Потом она не удержалась и прыснула от смеха.

– Ах, хитрец! – осуждающе проговорила Оди. – Нельзя быть таким злюкой!

Ален внутренне ликовал: ему удалось показать на фотографии истинное лицо Жожо, самую его сущность. Фото запечатлело нахального, похотливого ловеласа, который, казалось, бесстыдно и без всякого смущения раздевал девушку глазами.

Вздумай Ален писать Сатира, – ленивого, распутного, проводящего время в пьянстве и охоте за Нимфами – лучшей натуры не найти.

Оди вряд ли изменила свое отношение к Жожо. Но с подобной просьбой к Алену больше не обращалась.

Зато однажды к нему обратилась Жюли:

– Ален, дружочек. Сделай мне фотографию… Такую, пикантную. Понимаешь?

Ален согласился не без мучительных колебаний. Дело в том, что тут он ступал на тонкий лед – в то время изготовление фото с обнаженными, даже если слегка, а не полностью, женщинами строго карались законом.

И речь шла даже не об откровенно крамольных снимках, а о таких, которые только намекают на заключенную в женщине тайную притягательную силу.

Но тяжело запретить то, что приносит прибыль: эротические фотографии пользовались среди мужского населения колоссальной популярностью и покупались из-под полы за приличные деньги.

Такие кадры приносили немалый доход и начинающим фотографам, которые, не претендуя на известность, творили под вымышленными именами.

После настойчивых уговоров Ален согласился на просьбу Жюли, но с условием, что композицию снимка он выберет сам.

Снимок получился потрясающий! Жюли сидела на кровати вполоборота к зрителю и снимала кружевной пеньюар. Он уже соскользнул с одного плеча. Но Ален добился такого напряжения, даже возбуждения своей фотографией, что, казалось, подожди зритель долю секунды – и пеньюар упадет, представив взору пока еще скрытую полупрозрачным пологом наготу, а сама девушка обернется и посмотрит с любовным призывом на зрителя.

– Ален, ты колдун! – восхищенно воскликнула Жюли и бережно опустила фотографию в свою сумочку. Нельзя сказать, что это признание было неприятно Алену. Он все чаще слышал похвалу своим фотографиям.

Пока не отдал Полин фотографии с ее визави.

Ален заметил, что знакомый мужчина в канотье частенько оказывается за столом с Полин. И разговор их длится дольше, чем потребовалось бы для того, чтобы сговориться о цене. Но лица мужчины Ален никогда не видел.