Вики Филдс - Ад на земле (СИ)

− Почему… именно Кристина?..

Его глаза – угасающие звезды.

− Рэн, почему Кристина?..

Почему ты всем солгал о том, что в ней моя душа?

Он больше не мог сдерживаться и увиливать от ответа, поняла я. Он зажмурился. Открыл глаза и сказал:

− Она беременна.

Его слова повергли меня в шок.

Что?! Кристина беременна?! Как такое возможно?! ЧТО?!

ЧТО?!

Это просто не укладывалось в моей голове.

− Это Лиам?..

− Да, − едва слышно произнес Рэн. Я думала на этом его рассказ и закончится, но он больше не мог молчать. А может думал, что раз я все равно умру, ничего страшного, если перед смертью я узнаю немного правды. Выталкивая из себя слова с неохотой и ненавистью, Рэн продолжил: − Я мог по-прежнему влиять на судьбу Кристины, и прежде чем спуститься на землю, я уже знал, как поступить. Тьме всегда должно быть противостояние. Я нашел его в Кристине, потому что она твоя сестра – дочь Изабелль. Поэтому я выбрал ее для Сына Небес, поэтому не мог загрязнить тьмой. И мне пришлось сказать, что в ней твоя душа, чтобы бы Падшие не следили за ней, чтобы не узнали, что она будет матерью следующего ребенка, который принесет в этот мир Свет. Они бы убили ее.

О Боже… О Боже…

Как такое возможно?

Одеяло, которым укутал меня Рэн, схватило меня за плечи и стиснуло кожу до боли. Брызнула кровь, заливая грудь. На глаза вновь навернулись горячие, болезненные слезы. От стыда и страха за то, что все обижают Рэна просто так. Ни за что. Винят во всех смертных грехах, в то время как забыли о том, какую ответственность возложили на его плечи.

− Кристина ее дочь? – наконец спросила я.

Дочь Изабеллы?..

− Да. Это…немного… да… − невнятно заключил Рэн, внезапно смутившись. – Поэтому я выбрал ее. Хотел, чтобы она была рядом и Изабелль с Кристофером не настроили ее против тебя. – Рэн поджал губы. – А теперь она отправилась в ловушку, сказав, что в ней худшая часть тебя.

− Она знает?..

Кристина моя младшая сестра. До меня наконец-то начало доходить, что это значит. Мгновенно припомнились все эти моменты: сотни случаев, когда по голове словно обухом: она так на меня похожа! – и сотни случаев, когда я думала: какие же мы разные!

Внутри меня смешались вопросы. Несколько голосов твердили вразнобой и противоречили сами себе.

Как такое может быть? Как Изабелль может быть матерью Кристины?!

Но ведь на самом деле я не знаю о Кристине совершенно ничего.

− Нет, Кристина ничего не знает, − ответил Рэн, поглаживая мне волосы. − Я скрывал истину от нее так же, как и от тебя.

Я помолчала. В голове расплывались мысли, становились густыми словно каша, и я пыталась уловить хоть одну, но безрезультатно. Я хотела, чтобы Рэн помог прояснить ситуацию, но сейчас, пока я едва соображаю, я все равно ничего не пойму. Я попыталась прикоснуться к его руке на моей ладони, и вроде бы попытка увенчалась успехом, потому что Рэн склонился, почти касаясь лицом моей груди. Я прошептала:

– Ты должен понять и меня. – Он вновь застыл. Даже не поднял головы, чтобы ответить мне хотя бы взглядом. Мне хотелось вцепиться пальцами в его волосы и заставить посмотреть мне в глаза, но сил едва хватало на шепот: − Мне не хотелось жить. Человек, который все потерял − и себя и близких людей, всех, кто ему был дорог – не захочет жить, Рэн. Но вдруг появился ты и сказал, что кому-то требуется моя помощь. И это Кристина. – Я взяла волю в кулак и сжала пальцы Рэна. Он поднял голову и покачал ею из стороны в сторону, отрицая мои слова. Его поведение выбивало из колеи и злило, но тем не менее, казалось, только благодаря присутствию этого парня я не рассыпалась в труху. Мой голос наоборот стал тверже: − Кристине нужна помощь, Рэн.

Почему он качает головой?

Пусть прекратит. Не хочу, чтобы на меня так смотрели. Чтобы он смотрел. Будто я чокнутая, будто несу околесицу.

В голове я вопила: Рэн, прекрати! Послушай, пожалуйста!

Он все качал и качал головой и тогда я схватила его за щеки. Прикоснулась кончиками пальцев, но Рэн застыл так, будто я приставила к его голове пистолет и сказала: пошевелишься и я выстрелю. Рэн не шевелился, и я не дышала. Его щеки были горячими, мои – холодными. Потому что он жив, а я мертва.

− Я не могу уйти, не рассказав ей правду, Рэн. Не попросив прощения. Я думала она плохой человек. Обвиняла ее так же, как и тебя. – Я шумно втянула воздух. Ну почему я снова рыдаю? Сколько у меня еще есть слез в запасе? Ведь я просто гнилое яблоко.

Рэн не слушал меня. Я видела по его лицу. Оно выражало искренний ужас, словно я пыталась внедрить в его голову идею, которая шла в разнобой с его мировоззрением.

− Рэн, ты должен сделать то, о чем я прошу. Ты говорил, что не имеешь права влиять на выбор людей. Говорил, что они сами выбирают свой путь. Я выбрала.

− Я не могу так поступить.

− Можешь. Это то, что ты должен сделать. – Увы, я не обладала этой удивительной способностью зачаровать, просто глядя в глаза. – Послушай меня. – Рэн положил свои ладони поверх моих рук, желая убрать их от своего лица, но я не позволила. – Сделай, потому что я так хочу. Ты должен меня послушать.

− Если вернешь душу, я убью тебя.

Глаза Рэна вновь стали блестящими, будто черное море в полнолуние. Мое сердце сжалось от того, каким потерянным был его взгляд.

− Тебе не придется делать этого, – заверила я. Мне казалось, я близка. Почти убедила его, почти заставила поверить – Рэн поддался. Но нет. Стоило мне договорить, как он пришел в себя и отшатнулся.

− Да, придется. Придется, потому что ты не справишься. В тебе нет совершенно никаких сил. Ты все вспомнишь, в тебе проснется ненависть, и она заставит тебя опуститься в Ад, погрузиться в ту темноту, от которой я хотел тебя уберечь.

− Сейчас я должна уберечь вас.

− Если ты вернешь душу, то не спасешь никого. Ты лишь подвергнешь себя и всех нас опасности.

− Так ты мне не доверяешь?

Конечно нет.

− Нет. Я не могу тебе доверять. – Хоть ответ и был предсказуемым, он все равно ранил. – Один раз ты уже сдалась, и я не могу позволить этому вновь произойти. Если бы я мог управлять твоей судьбой…

− Я могу. Я сама смогу вовремя остановиться.

− В прошлый раз не смогла. Ты едва не потеряла рассудок, мне чудом удалось тебя спасти.

Зачем ты сделал это, если не верил, что я смогу выжить?

− Я дорожу твоей жизнью, Аура. Потому что ты важна для меня и потому, что я не смог бы жить, зная, что тебя больше нет и не будет рядом. Во второй раз уберечь тебя мне не удастся.