Вики Филдс - Ад на земле (СИ)

− Тогда я просто умру, Рэн. Неважно, какое решение ты примешь – конец один.

− Но я могу предотвратить смерти других людей.

Они вновь освободились – ненавистные слезы, показывающие насколько я беспомощная и слабая. Еще одно доказательство слов Рэна. Он действительно думает, что я не справляюсь, не выдержу уготованного мне, не преодолею испытаний. Считает, я ни на что не годна, меня лишь нужно защищать.

И… возможно он прав?

Как я могу верить себе, если даже он не верит?

Как могу вернуть Кристину и ее малыша домой? План был таков: я верну душу, приду в Орден Света и предстану перед главой: вот она я, забери меня, не трогай свою дочь. Ведь я все равно, так или иначе, умру, так какой вообще во всем этом смысл?

Дорожки слез скатились к губам. Селеные и неприятные. Я не хотела прощаться с Рэном, но я должна сделать это. Сказать напоследок что-то важное, что хорошее.

− Я люблю тебя, − произнесла я.

Я люблю тебя, Рэн.

Но ты ведь итак знаешь это, верно? Ты знал с самого начала. Это чувство давно внутри меня, может быть с тех пор, как мы были знакомы в прошлом, а может после поцелуя, или когда мы с тобой встретились в моей новой жизни. Это случилось. Мне не нужно долго разбираться в себе, чтобы с уверенностью говорить о любви. Эта любовь как часть меня. Она, наверное, всегда была во мне, поэтому я не обращала на нее внимания.

Может быть я не двигалась, а лишь представила, как хватаю Рэна за руку, когда он хочет отстраниться от меня. Спрятаться от моих слов и мыслей. Я видела по его взгляду, что он не хочет слушать меня, не хочет, чтобы касалась его, но я настаиваю. Настойчивее хватаю за запястье, и он подступает. Становится ближе, и я могу ухватить слабыми, корявыми пальцами его футболку.

Рэн подступил ближе и склонился. Я шепнула, стараясь в голос вложить всю силу и настойчивость:

– Я хочу свою душу назад, Рэн.

А он и не слушал, как я не старалась. Он дергал за невидимые ниточки, которые шли от моих рук, ног, сердца, будто я его кукла, и он может делать со мной все, что заблагорассудится. Его глаза пристально всматривались в мои, и не знаю, что видел он, но я видела тлеющие звезды в усталом взгляде.

Рэн запоминал меня, чтобы после моей смерти воспроизводить мое лицо, деталь за деталью, в памяти. Он закрыл глаза, чтобы завершить воспоминание, и я тоже закрыла. Пусть запомнит мои губы на вкус.

И я запомню.

Просто Рэн. Просто я. Просто поцелуй, который заставляет мое тело ухнуть вниз со скалы и разбиться о волны суровой реальности на сотни тысяч осколков. Заставляет сделать вывод, что умереть в эту секунду не так уж и плохо.

***

Кэмерон пришел в себя и резко сел, отчего левый висок прострелила боль. Его взгляд тут же наткнулся на потерянного Лиама, сидящего напротив него и глядящего перед собой пустым взглядом. Кажется, вместо него был Рэн. Точно был. Куда он делся?

Кэмерон в недоумении покрутил головой, но все понял довольно быстро, и строго воззрился на младшего брата.

− Что ты наделал, Лиам?

Он ответил взглядом испуганного ребенка, и Кэмерон тут же внутренне съежился от плохого предчувствия.

− Что ты сделал? – повторил он. Лиам сглотнул, и только со второй попытки произнес:

− Я предал его, Кэмерон. Я сделал то, что больше всего ненавижу в людях.

Кэмерон поспешно встал и принялся надевать пальто.

− Мы оба сделали это – оба отвернулись от него. Сейчас, когда Рэну нужна была поддержка и понимание, мы стали давить, забыв о том, что от его решения зависят жизни многих людей. Не только Кристины и Ауры. Мы поступили безответственно.

Лиам тоже поднялся. На его лице отразилась привычная паника.

− Что мы можем сделать?

− Сейчас мы должны заверить Рэна, что будем на его стороне в любом случае. Мы должны. Мы его братья.

***

На улице Лиам и Кэмерон окунулись в хаос дорог, машин, многоэтажных зданий, и среди всего этого, они почувствовали на своих лицах снежинки. Они оседали на тротуаре, пальто, волосах. Сверкали и переливались кристалликами в свете фар машин и уличных фонарей.

Снег казался чудом и одновременно плохим знаком, потому что мир продолжал существовать, несмотря на катастрофу, которая так быстро приближается.

Кэмерон тут же надел перчатки, ведь он был более восприимчив к холоду в человеческом мире. Лиам выдохнул облачко пара и произнес преувеличенно бодрым голосом:

− У меня страстное желание попросить у Рэна прощения раз этак сто, что, заметь, не похоже на меня.

Спустя семь минут они были в квартире Рэна Экейна, где привычная пугающая тишина, которая всегда царила в доме, в этот раз насторожила мужчин. Они встревоженно переглянулись и быстрым шагом отправились в комнату Ауры. Их сердца синхронно отбивали нервно-возбужденный ритм.

− Рэн?!

Он сидел на ее постели, поглощенный темнотой. Напоминал мрачное и печальное грозовое облако, нависшее над городом. Аура лежала на спине, сложив руки на груди и не двигаясь. Молчаливая луна, поглощенная темнотой Рэна.

Кэмерон щелкнул включателем, но свет не загорелся.

− Рэн? – заикаясь позвал Лиам, и стремительно направился к брату. Схватил за плечо, желая, чтобы он отозвался, но Рэн не отреагировал, продолжая невидящим взглядом смотреть на тело Ауры перед собой. Лиам с трудом перевел на нее взгляд. Он не хотел смотреть на нее, потому что боялся. Не чувствовал в ней признаков жизни, даже не слышал, как она дышала. Он ведь ангел Смерти. Разве он не понял бы, если бы она умерла?

Что происходит?

− Она умерла? – спросил он, сглотнув болезненный комок в горле. Мысли тут же атаковали. Это он виновен. Он заставил ее. Он привел ее к этому. Как он допустил это? Как они все допустили?

Кэмерон, до этого не двигающийся, будто молчаливая статуя, ожил и приблизился к постели сестры. Его молодое, но утомленное лицо было безучастным, а глаза холодными, когда он ответил на вопрос младшего брата:

− Рэн вернул ей душу.

Глава 44

Мне было четыре, когда я впервые заговорила об Адаме.

− Кто такой Адам, малышка? – рассеянно спросила мама. Она стояла у плиты, поэтому не видела, как я перелила свою порцию молока в стакан брата. Кэмерон не обратил на это внимания – он был сосредоточен на чтении своего учебника.

− Адам — это мой друг, – с гордостью сказала я. Теперь брат бросил на меня взгляд поверх своих смешных очков, но ничего не сказав вернулся к книге.

− Почему мы о нем не слышали? – спросила мама, сосредоточившись на том, чтобы отскрести от сковородки пригоревший блин для Кэмерона. Блины у нее плохо получались, но Кэмерон всегда все съедал, ни разу не пожаловавшись.

− Потому что он не хочет говорить с вами, – сказала я, пододвигая к себе графин с соком. Кэмерон помог мне налить в стакан напиток, затем продолжил чтение. – Он сказал, что скоро мы с ним встретимся, но пока он будет приходить ко мне только во сне.