Анна Белкина - G.O.G.R.

Никанор Семёнов пару раз кашлянул, собрался с мыслями и осторожно начал:

— Вы этого никогда не поймёте. Вы влезли в это дело случайно, и пострадали от него. Вы пострадаете ещё больше, если не выйдете из игры…

— Хватит водить меня за нос! — взорвался Недобежкин. — Любите вы юлить, а я не люблю! Вы свои эти фокусы бросьте, если не хотите, чтобы я пропустил вас по делу, как обвиняемого!

— Я — уполномоченный Интерпола по особо важным делам, — произнёс Никанор Семёнов, не опуская ни спокойствия разведчика, ни царского достоинства. — Я не распространюсь о том, что вы посадили меня в следственный изолятор: жаловаться на мелкие издержки — не мой уровень. Вам необходимо лишь выйти из игры и передать мне всё, что вы собрали по делу о проекте «Густые облака».

— Ваш Генрих тут пел то же самое: и про уполномоченного, и про чудовищные опасности! Я уже эти басни наизусть выучил! — фыркнул Недобежкин.

Милицейский начальник кружил по кабинету и избегал садиться в своё кресло, чтобы в сердцах не навалиться животом на стол.

— Генрих Артерран провёл некоторое количество экспериментов на самом себе, — нехотя выдавил Никанор Семёнов, видя, что этот Недобежкин упёрся рогом слишком прочно для того, чтобы его можно было в чём-либо убедить.

— И что? — продолжал язвить милицейский начальник. — Получил за это ШНобелевскую премию??

— Он изменил себе геном, — продолжал Никанор Семёнов и корил себя за то, что приходится слишком много говорить. — Как абсурдно бы это не звучало — но вы не смогли его убить…

— Вот, что, — отрубил фантастику Недобежкин. — Вы поедете с нами в морг прямо сейчас. Там у нас имеются такие двое — врач и уборщица. Глянете на них, и скажете, что тут к чему. Если вы такой весь из себя — я надеюсь, вы умеете лечить «звериную порчу»?

— Я же сказал вам, не везти его в обычный морг, — вздохнул Никанор Семёнов. — А теперь расхлёбывайте вашу «порчу»! И это не порча, а выборочная блокировка сознания и подсознания…

— Плавали, знаем! — вставил Ежонков, проверяя свои запасы съестного.

Недобежкин тем временем собирался на вторую вылазку на место очередного преступления.

— Кораблинский, едете с нами! — сообщил он майору, а потом — отдал приказ Казаченке и Белкину:

— Пока нас не будет — приведите кабинет в порядок!

— Есть, — буркнул Белкин, чья форма была густо усеяна ошмётками обоев.

— Серёгин, бросай писанину, поехали! А Ежонков — иди к Вавёркину Сидорова спасай! Чтобы к нашему возвращению вылечили! Синицын — записывай на диктофон всё, что скажет Сидоров! — отдал последнее распоряжение Недобежкин и смахнул со своего стола все бумаги в ящик.

Врач и уборщица оставались на месте: порча не позволяла им никуда откочевать из морга. Узрев их, майор Кораблинский даже спрятался за широкую спину Никанора Семёнова: видимо, примерил на себя их козье состояние. Никанор Семёнов же не выдал ни одной эмоции. Сохраняя на лице бездушную маску андроида, он приблизился к врачу и присел перед ним на корточки. Никанор Семёнов что-то шепнул врачу на ухо, и тот, как по волшебству заткнул козий «фонтан», заморгал ожившими глазами и осведомился:

— Где я??

«Он знает „петушиное слово“!» — невольно пронеслось в голове у Серёгина. Серёгину было поручено вести скрупулёзный протокол происходящего, и он пожалел о том, что не услышал, что именно прошептал Никанор Семёнов. Но ничего, это можно будет потом тихонечко выведать у врача.

— С вами всё в порядке, вы на своём рабочем месте, — тоном психолога успокаивал врача Никанор Семёнов.

— Нет, ничего не в порядке! — внезапно набросился на него врач и вскочил на ноги. — У меня тут ЧП случилось, а вы заговариваете мне зубы! Меня под суд подставят, если узнают! Жмура менты привезли… Менты! Привезли, и сказали, вскрыть! А он ушёл! Менты! Господи, бедная моя голова!

Врач визжал убийственно громко, оглашая препараторскую и коридор, порождая бесноватое, дьявольское эхо. Серёгин не успевал записывать всё, что он тараторит, и поэтому включил диктофон.

— Я только подошёл, а он встал на ноги и убрался! — визжал врач, а по спине Серёгина гарцевали кусачие мурашки мистического ужаса. «Верхнелягушинский чёрт»… Да, действительно, этот Генрих Артерран дьявол, он страшен в своих деяниях, и его не убьёт даже пуля… Или нужна золотая пуля?..

Врач бы так до завтра разрывался, повторяя одно и то же по пятнадцать раз, если бы Никанор Семёнов не отрубил все его откровения строгим приказом:

— Молчать!

Врач икнул и опять повалился на пол. Никанор Семёнов повернулся лицом к опешившим Недобежкину и Серёгину, скрестил на груди руки, сдвинул брови и выдержал многозначительную молчаливую паузу. Сейчас он возвышался грозной скалой в неживом свете бестеневой лампы, которую так никто и не выключил. Петру Ивановичу даже почудилось, над его головой с треском полыхают молнии Перуна.

— Слышали? — осведомился Никанор Семёнов сразу у всех.

Майор Кораблинский почувствовал, как вся его милицейская смелость улетучилась, уступив место религиозному ужасу тёмного средневекового холопа. Он едва доковылял до притаившегося в углу низкого стула и водворил на него свою обмякшую, почти парализованную персону. Серёгину тоже захотелось сесть, однако других стульев в препараторской не оказалось. Да и вообще — Серёгин не трус, как этот Кораблинский Грибок.

— Слышали, — Недобежкин тоже пытался сохранить спокойствие. — Но мне лично эти вопли ничего не доказали. Вы могли внушить ему, что угодно. Ладно, давайте, пушите уборщицу!

— «Пушите»? — не понял «терминологию» Никанор Семёнов. — Что значит это «Пушите»? — в его голосе послышалось возмущение, будто бы его оскорбили.

— Заставьте её говорить! — пояснил Недобежкин, изо всех сил стараясь казаться бесстрастным, как памятник Джону Юзу. Но Серёгин отлично понимал, что начальник уже начинает психовать.

Никанор Семёнов промолчал и шагнул к мокрой уборщице, что распласталась на полу и блеяла, блеяла — аж похудела.

Пётр Иванович улучил момент, когда все отвернулись от врача, и как бы ненароком подошёл к нему. Врач уже практически оправился от «порчи»: он сидел, молча и только лупал перепуганными глазами. Но едва к нему приблизился Серёгин — он вцепился ему в воротник дрожащими руками и болезненно простонал:

— Я под статью иду, а вы спрашиваете, есть ли у меня вопросы! Вы понимаете это, или нет??

Никанор Семёнов почему-то внезапно бросил уборщицу, совершил размашистый прыжок и оторвал от Серёгина скрюченные пальцы врача.

— Так, в чём дело? — возмутился Недобежкин, которому не понравилось, что Никанор Семёнов забросил уборщицу блеять в бозе и втуне.