Анна Белкина - G.O.G.R.

— Не за що, — улыбнулась та беззубым ртом, и пошла своей дорогой.

Пётр Иванович и Сидоров пошли по показанному пути. Сзади оставались разнообразные избушки за разноцветными заборами. Возле одного забора, состоящего из досок и прикрученных к ним проволокой панелей от старых магнитофонов, был привязан крупный телёнок. Увидав чужих, он взбоднул лобастой головой и издал сердитое, басистое «Му-у-у!» Сидоров, увлечённый своими туфлями, не заметил телёнка и вздрогнул. А Пётр Иванович, похихикивая, сказал:

— Не бойся, он не кусается!

Сидоров только фыркнул. «Чуток» до первого поворота растянулся почти на полкилометра. В каждом дворе милиционеров злобно облаивали сторожевые собаки. В угловом дворе, возле поворота, чёрный псище подлетал над забором, рыча, словно лев.

«Дом — пятый, с краю, злива» был чистенький, свежепобеленный. Заборчик, хоть и низенький, но аккуратно выкрашен синенькой красочкой. Из небольшой красной будки выглядывала какая-то совсем не злая, пушистая собака.

Пётр Иванович постучал в калитку. Тут же дверь домика распахнулась и выскочила маленькая, бойкая старушонка в пёстром платке и резиновых сапогах.

— Здоровеньки булы! — бодренько выкрикнула она, подбегая к калитке. — А вы до кого?

— Скажите, у вас живёт Виктор Додин? — поинтересовался Пётр Иванович, показав удостоверение.

— У мэнэ жив! — сказала старушонка (она, наверное, и была Кайдашиха). — Та зараз, учора ввэчери пойихав!

— На долго?

— Выйихав вин вид мэнэ, у город подався. Каже, работу знайшов. Зибрав чемоданы, та й тилькы пьяты засверкали! Да чого вы стоите на вулыци? Заходьтэ, я вас мэдом прыгощу та пырижкамы! — и Кайдашиха принялась отпирать калитку.

— Спасибо, конечно, — выдохнул удивлённый Кайдашихиным гостеприимством Серёгин. — Но мы не можем. Извините нас…

Кайдашиха ещё долго смотрела Петру Ивановичу и Сидорову вслед. А потом взялась колупаться в своём огороде.

— Беспечная старушка, — заметил Сидоров.

— Старушка — старушкой, — покачал головой Серёгин. — А вот Додик ушёл. Надо бы ещё поговорить с Гариком, он сделался сговорчивей. Он должен знать все квартиры Додика.

— Светленко зачем-то приезжал в дом, где жил Гарик, — напомнил Сидоров. Скорее всего, он тоже знаком с Додиком.

Пётр Иванович не видел Светленко. Ну, не растворился же он в воздухе?! Значит, зашёл в какую-нибудь квартиру. Сидоров не слышал, как дверь открывалась? Да сейчас такие двери делают — с дистанционным управлением даже! Пётр Иванович собственными глазами видел такую дверь!

Они подъехали к дому Гарика. Во дворе — пусто: в будний день взрослые — на работе, дети — в школе. Только на лавочке у подъезда сидят три старушки. Пётр Иванович остановил «Самару» рядом с новеньким, блестящим джипом «Лексус». До чего же обшарпанно и тускло выглядела служебная машина по сравнению с этим роскошным атрибутом «красивой жизни»!

Пётр Иванович и Сидоров приблизились к подъезду. Ух, как недоверчиво посмотрели на них старушки! Когда Пётр Иванович показал им милицейское удостоверение, их взгляды сделались ещё более недоверчивыми. Они, наверное, смотрят «Постфактум», где показывают жуликов, притворяющихся милиционерами и «оборотней в погонах». Такие передачи только дискредитируют милицию в глазах людей! Гарика они узнали сразу.

— Так, вы ж его забрали, — произнесла одна бабушка (это была его соседка).

Насчёт Додика та же бабушка сказала, что он «иногда заходил к соседу, но жил где-то в другом месте. А на днях приходил, спрашивал про Гарика, а потом ка-ак кинется на меня, когда я сказала, что он в милиции!»

А вот, Светленко никто из них не видел. Бабули только головами покачали.

На первом этаже милиционеры столкнулись с каким-то мужчиной, который выскочил вдруг из одной квартиры и собирался спуститься по лестнице. На нём была модная сейчас куртка «под гонщика», чёрная, с белыми и красными вставками и с логотипами марок машинного масла. Пётр Иванович и ему показал фотороботы Коли, Додика и Гарика.

— Носатого видел, и толстого тоже, — ответил он. — А этого — нет. Я, вот, только что купил квартиру, ремонт делаю, — он кивнул на новую дверь, которую, судя по отбитой штукатурке вокруг проёма, поставили недавно.

Потом он сказал, что опаздывает на работу, и выбежал из подъезда на улицу.

Сидоров разглядывал подъезд.

— Он где-то тут, на первом этаже пропал, — проговорил сержант, остановившись возле дворницкой.

Пётр Иванович постучал в дверь. Похоже, что дворника не было на месте, потому что в дворницкой висела мёртвая тишина.

— Не стучитесь! — это сказала женщина, которая выбралась из лифта. — Дворничиху уволили вчера. Потому что пила, и двор не убирала! Тьфу!

И женщина двинулась вниз по ступенькам, чтобы выйти из подъезда.

Милиционеры ещё побеседовали со старушками на лавочке. От них они узнали, что этот дом построен на фундаменте разрушенного монастыря, и что в подвале такие запутанные катакомбы, что их даже на план пожарной эвакуации их не смогли нанести. А однажды там пропал сантехник. Иногда в подвале пытались селиться бомжи, но и они тоже пропадали спустя некоторое время.

— Сантехника разыскивали? — поинтересовался Серёгин.

— Да, спускались туда, милиция спускалась. Участковый, и ещё там были, следователь, по-моему, — отвечала, опять же, соседка Гарика. Она, видимо, была самая подкованная в том, что происходило в доме. — Так, они походили минут пять, и вылезли. Сказали, что там, этот, лабиринт.

— И всё, больше не искали?

— Плюнули! Пил сантехник. Они и подумали, что сам потом вылезет.

— И что, вылез?

— Не вылез, родимый, пропал!

— А у кого ключи от подвала? — спросил Сидоров.

— В ЖЭКе ключи. Только вас туда не пустят. Опечатали подвал. Говорят, засыпать будут пещеры те.

Надо же! В обычной, не новой уже, девятиэтажке и вдруг — пещеры! Да, этот дом выглядел несколько иначе, чем все остальные, имел несколько другую форму. Но, можно же списать это на причуду советского архитектора! Сейчас, вон, какие дома строят — и плавучие, и вертящиеся!.. А слазить — придётся. Как-нибудь выбить ключи, и — слазить. И с участковым тем поболтать…

И тут запел мобильный Петра Ивановича.

— Алё? Ну, привет…

Звонил Казаченко из райотдела.

— Пётр Иванович, — сказал он. — Там, у вас, в обезьяннике происшествие.

— А почему — у меня? — не понял Серёгин.

Когда Казаченко объяснил, почему — у Петра Ивановича подогнулись колени.

— Мама дорогая! — выдохнул он. — Саня, гоним на базу…

Когда Пётр Иванович и Сидоров приехали, вокруг камер предварительного заключения собралась небольшая толпа. Серёгин протолкался вперёд. Гарик Белов лежал посреди камеры с простреленным виском. Крекер и Ведёркин дрожали, забившись под нары.