Анна Белкина - G.O.G.R.

— А, Сева, привет, — сказал сержант, увидев Муравьёва в кабинете Петра Ивановича.

Муравьёв заметил, какие сонные у Сидорова глаза и спросил:

— Ты что, не спал, что ли?

— Ой! — фыркнул Сидоров. — С этими пещерами… Всю ночь кошмары снились!

Сержант зевнул и взял со стола фотографию двери.

— Мне приснилось, что она открывается, а из неё щупальца как полезут!..

— Мне, тоже, после пещеры кошмары снились, — признался Муравьёв, и продолжил:

— У меня, в окружении Сумчатого, есть информатор…

Старший лейтенант не успел договорить.

— Ребята! — с таким, вот, диковатым криком в кабинет ворвался Толик Усачёв.

Лейтенант был взъерошен, фуражка съехала на бок.

— Что такое? — удивился Пётр Иванович, разглядывая красное, вспотевшее лицо Усачёва.

— Додик ваш сбежал, — выговорил Усачёв.

В камере Додика на нарах лежал лейтенант Казаченко. На него была натянута одежда Додика, а форма Казаченко пропала. Лейтенант был оглушён чем-то тяжёлым, наверное, увесистым кулаком преступника. Когда Казаченко привели в чувство, первое, что он сказал, это:

— Звёздочки летят…

А когда от Казаченко начали добиваться, в чём дело, он рассказал такую историю.

Лейтенант Казаченко услышал в КПЗ какой-то шум, вроде, как копают, или скребут, в общем, шорох какой-то. Этот шорох раздавался из камеры Додика. Казаченко знал, что в этой камере кто-то сидит. Услышав шум, лейтенант подумал, уж не пытается ли преступник сбежать? Заглянув через окошко в камеру, Казаченко никого в ней не увидел. Тогда он решил зайти. Открыл дверь и — всё, «звёздочки летят…».

Испарился Додик. У Ведёркина с Крекером нечего спрашивать: двери сплошные. Из своей камеры они ничего не смогли бы увидеть. Случилось это не больше часа назад. Но за час можно уехать, хоть на край света.

Пётр Иванович разослал ориентировку на Додика по всем опорным пунктам, районным отделениям, повесил его портрет на доске «Разыскиваются».

— Ничего, ребята, — произнёс старший лейтенант Муравьёв. — Я вычислил все «явки» Сумчатого. А Додик на него работает. Мой информатор звонил мне вчера и говорил, что Сумчатый собирается зачем-то ехать на Поляну Сказок в парк Ленинского комсомола. Вы, наверное, в курсе, как там глухо. Туда сейчас, вообще, никто не заходит. Так вот, я думаю, что Сумчатый опять отправится за «левым» бензином. Правда, когда он собирается — я ещё не выяснил. Но, он должен ещё раз мне позвонить.

— Слушай, Сева, — сказал Сидоров. — Твоего информатора, случайно, не Жориком зовут?

— Жориком, а что? — удивился Муравьёв.

— Жорик с майором Кораблинским тоже общался, — ответил Сидоров. — А я тут смотрел его дело и — там тоже какая-то тёмная история. Написано, что Кораблинский взорвался в машине. А был он внутри, или нет — не понятно. Может быть, его тоже украли, как Григория Григорьевича.

А Григория Григорьевича, наверное, всё-таки, украли. Потому что Пётр Иванович разыскивал его и в больницах, и в морги ездил — смотреть на неопознанные трупы — нет, не нашёл. Дали объявления в газеты и на телевидение — пока безрезультатно. Похитители на связь не вышли до сих пор. И где они его держат?

Аня была на седьмом небе от счастья. Её парень Коля — просто золотой какой-то, что ли! Он её и в театр водит, и мороженое покупает. Да что там — мороженое! Вчера Коля Ане кольцо подарил. Золотое. Да ещё и говорит, что красивый, сверкающий камешек в нём — настоящий бриллиант. А ещё Коля — такой умный, вежливый, никогда не ругается, и столько всего знает! А главное, он независимый. Коля не живёт на деньги папы, или мамы, а имеет свой бизнес. И машину себе он купил сам, а не папа подарил на день рождения.

Они сидели за столиком в ресторане «Донбасс — Палас» и кушали устриц. Раньше Аня думала, что они и не съедобные вовсе, эти устрицы, а по настоящему оказалось, что вкусно. На девушке было новое платье, купленное за баснословную цену в бутике «Прада», новые золотые серёжки и то самое кольцо. Коля сидел напротив неё и говорил, что нужно будет обязательно поехать странствовать по столицам Европы и пожениться в Ватикане. Аня слушала всё это, развесив уши, и думала, что попала в сказку. Вот он — принц, и вот оно — счастье.

И Коля, кажется, тоже впервые в жизни по-настоящему влюбился. Аня — простая, нормальная девушка с человеческим взглядом на жизнь, безо всяких «крутых поворотов», что самое главное. Слово счастье означает для неё — иметь семью и хорошего мужа, а не «управлять планетой всей», сидя на горе из черепов и алмазов. Пообщавшись с Аней совсем немного, Коля, тоже начал думать о семье. Но сначала нужно было избавиться от ненавистного Генриха Артеррана, который у него на хвосте сидит, и сидит. Уже весь хвост отдавил, паразит!

И вот, опять — у Коли зазвонил телефон. Коля сейчас не хочет ни с кем разговаривать! Однако пришлось. И по телефону ему стальным голосом сообщили, что Коля «обязан немедленно прекратить бездельничать и явиться. Вопросы есть? — Вопросов нет». Коля встал.

— Куда ты? — удивилась Аня, жуя устрицу.

— Э-это — по работе, — пробормотал Коля, подозвав официанта, чтобы расплатиться.

— А работа не может подождать? — слегка обиделась Аня.

Если бы эта работа могла подождать! Если бы эта работа могла пропасть куда-нибудь!

Коля расплатился с официантом и ушёл.

Пётр Иванович поехал в Областное управление милиции — подавать апелляцию на расследование дела Лукашевича, которое закрыл Зайцев. Однако не он один подавал апелляцию. В очереди Серёгин оказался седьмым. А это значит, что ему придётся просидеть под кабинетом чуть ли не весь день. А ведь после него тоже подошли. Были и десятыми, и пятнадцатыми. Они, наверное, вообще, сегодня не достоятся…

Танкер «Андрей Качанов» вошёл в аравийский порт Джидда ночью. Встал на якорь. Полная луна дорожкой отражалась в тёмной воде. Впереди виднелись яркие городские огни, откуда-то неслась этническая музыка. А в порту их уже ждали. Несколько грузовиков с цистернами, полными нефти, стояли под каким-то навесом, в темноте. Громко стрекотали южные насекомые. Пахло незнакомыми цветами. Тёплый ветер приятно обдувал лицо. Из-под навеса вышел низенький и толстый араб в тюрбане и подошёл к сошедшему на берег Сергею Борисовичу. За этим арабом трусил ещё один.

— Нефт! — изрёк араб в тюрбане, показав на грузовики.

Сергей Борисович кивнул. Тогда араб выговорил несколько слов по-арабски. Второй араб — это оказался переводчик — перевёл:

— Цена прежняя.

Сергей Борисович передал арабу кейс, который принёс с собой. Тот быстренько схватил его и раскрыл. Увидев внутри пачки денег, араб гоготнул, и закричал ещё что-то по-арабски.