Александр Звягинцев - Нам есть чем удивить друг друга

– Адвокат в нашей жизни нужен каждому, – как-то очень уверенно отозвался Елозин. – Кстати, хочу вернуть вам ваш айфончик… Симпатичная штучка.

– А откуда он у вас, господин Елозин?

– Нашел на улице. Представляете – шел и нашел. Итак, я поднимаюсь к вам?

– Вы где?

– Внизу. Открывайте дверь.

– Надеюсь вы один? Если с вами ваши башибузуки…

– Разумеется, я один.

Когда раздался звонок в дверь, Ледников, подумав, снял со стены кукри – замысловато изогнутый нож-топор племени гурков, весьма впечатляющий на вид, открыл дверь и на всякий случай сделал шаг назад, чтобы в случае чего успеть взмахнуть кукри.

Елозин, весьма элегантный мужчина лет сорока в дорогом костюме и тщательно подобранном фиолетовом галстуке, с портфелем в руке, входить не спешил. Он внимательно посмотрел на нож и почтительно присвистнул.

– Внушительня штука. Это что же – для меня? Но я совершенно без оружия.

– Знаете, когда вас сзади бьют по голове, это наводит на определенные мысли. Начинаешь принимать превентивные меры.

– Понимаю.

– Ну, раз вы такой понятливый, входите и закрывайте дверь.

В комнате, вольно устроившись в кресле, Елозин сразу приступил к делу. Покопался в своем портфеле и протянул Ледникову айфон:

– Кстати, вот ваш аппарат. В целости и сохранности.

– Ничего нужного не нашли, – усмехнулся Ледников.

– Нет, – не смущаясь согласился Елозин.

Он вообще вел себя так, будто они сто лет знакомы и немало дел провернули вместе.

– Да я, собственно, и не рассчитывал. Понимал, что вы все уже скинули на какой-нибудь сервер.

– На несколько.

– Какая разница! – махнул длинными пальцами Елозин. – Все равно это ничего не даст.

– Вы пришли именно это мне сообщить? Если это все – до свидания. У меня голова болит.

– Сами виноваты, Валентин Константинович, сами…

Елозин и не думал вставать. Судя по всему он был настроен на долгий разговор и уверен, что Ледников не даст ему сразу коленом под зад.

– И что вас туда занесло, – сокрушенно вздохнул Елозин. – Выбрали бы другой переулок, и… голова бы не болела.

– Теперь уже поздно об этом говорить.

– Но не поздно поправить. Я, собственно, здесь именно для этого.

– А что тут можно поправить? Убит человек. Тот, кто это сделал, должен понести наказание. Вы же юрист, должны это понимать.

– В том-то и дело, что я юрист. И знаю, что надо сначала доказать вину. А вы это сделать не сможете. Даже с помощью той видеозаписи, которая была спрятана вами где-то там в недрах интернета.

– Ну, если бы вы были в этом абсолютно уверены, то не натравливали на меня следствие, не организовывали нападение, не пришли бы сюда сами…

Елозин сокрушенно покачал головой.

– Видите ли, просто мой клиент обладает такими возможностями и средствами, что привык решать проблемы быстро и сразу. Он не привык ждать. Не привык возвращаться к одному вопросу дважды. Поставил перед службой безопасности задачу – закройте вопрос, вот они и бросились… решать. Я вмешался, потому как наслышан о вас и вообще не люблю силовые, так сказать, методы… Зачем? Все можно решить на стадии следствия, на худой случай в суде… Но вот наш патрон – он чрезвычайно нетерпелив и не привык откладывать дела на потом.

– А я вот не привык, чтобы меня били по голове.

– Понимаю. Но ведь и его можно понять. Речь идет о его дочери. Единственной. Что вы хотите – наследница. Ради которой он на все готов. Ну, купила новый джип, решила попробовать сама…

«Вот оно, значит, как, – подумал Ледников. – Значит в машине была женщина…» Видимо, богатая барышня то ли напилась, то ли нанюхалась чего-то и решила покататься по ночному городу в сопровождении охраны. На видеозаписи этого разобрать было нельзя. Когда подкатила полиция, она сразу нырнула в джип и отсиживалась там. Так что Ледников ее и не видел. Но господину адвокату знать это необязательно.

– Согласитесь, любящего отца вполне можно понять, – прервал его мысли Елозин.

– Чувства понять можно. Но и барышне, судя по всему, не мешало бы кое-что понять. А для этого ей не помешает хорошая встряска.

– Не помешает, – не стал спорить Елозин. – Барышня, как вы выражаетесь, та еще. Но отец этого не допустит. Ни за что. Потому что есть еще кое-какие дополнительные обстоятельства… – связанные, кстати, с государственными интересами.

– Ого! Вот оно даже как, – иронично заметил Ледников.

– Именно так. И мы могли бы даже обратиться за содействием к некоторым весьма влиятельным особам в органах власти и управления. И нам бы такое содействие оказали. Но я решил предварительно поговорить лично с вами, потому что знаю, что вы человек, для которого государственные интересы – не пустой звук.

Возражать Ледников не стал – он только удивленно поднял брови и сказал:

– Странная манера – соединять государственные интересы с банальной уголовщиной.

– Валентин Константинович, дорогой! – взмолился Елозин. – Неужели мне надо объяснять вам, что у человека такого масштаба, как мой патрон, личные неприятности неотделимы от дел, которыми он ворочает. А государство сейчас поручило ему решать очень и очень серьезный вопрос… И из-за этой глупейшей истории может сорваться важнейшее дело. Чрезвычайно! Рисковать никто не захочет. Слишком много сил вложено. В общем, такое развитие событий совершенно исключено. Совершенно. И потому я здесь.

– Вот как – исключено. Да еще и совершенно…

– Слушайте, она что, ваша родственница? – уже несколько раздраженно спросил Елозин.

– Кто?

– Эта погибшая особа.

– Убитая женщина, – поправил его Ледников.

– Нет, погибшая, – напористо повторил Елозин. – Потому что это был несчастный случай. Понимаете, несчастный случай.

– Даже если так, все равно в нем есть виновные, которые должны понести наказание. Иначе мы превратимся в средневековую Японию, где самурай мог испытать новый меч на любом простолюдине, не боясь последствий. Это так и называлось – цудзи-гири, буквально «убийство на перекрестке дорог». Похоже, правда? Но и там этот милый обычай давным-давно запретили, считая варварским. А у нас, похоже, новые самураи объявились. Орудуют, правда, не мечами, а джипами.

Елозин вскочил, нервно прошелся по комнате. Видимо, начинал терять терпение.

– О господи! Черт с ними с этими самураями!.. Послушайте, эта женщина, которая погибла, прожила жалкую, ничтожную, бедную жизнь. Ее сын – тупая шпана, у которого нет ничего святого и ничего впереди. Ее дочь – некрасивое, забитое существо, мать-одиночка с больным сыном. Им предложат какие-то деньги, и они снимут все претензии. С радостью заключат мировое соглашение! Они будут просто счастливы! Для них смерть матери – удача, которая вдруг подвернулась им впервые в жизни.