Андрей Лыков - Утилизатор. фантастические рассказы

– Левее, вон там! – снова подал голос Гарри и даже затряс пилота за плечо.

Марк не мог поверить глазам. Выложенная бетонными плитами полоса. На аэродром не тянет, но всё лучше, чем рыхлая поляна. Никаких огней, и всё же подозрительно ровная, плиты не выворочены за многие годы бушующих на Земле бурь.

Шасси коснулись бетона, резкое торможение вдавило Марка в удерживающий ремень.

Остановился самолёт в самом конце полосы.

Рядом с шумом выдохнул Гарри.

Первым на поверхность ступил Кевин Лю. Втянул воздух – смесь запахов йода и серы, повернулся к парням:

– Ну же, смелей.

Марк последовал его примеру. Гарри замешкался.

И тут началась какая-то чертовщина.

Из-за раскиданных по краям бетонной полосы валунов показались фигуры существ, наряженных в жуткие лохмотья. Грязные, вооружённые чем попало, они лишь отдалённо напоминали людей.

Десяти секунд хватило, чтобы Кевина Лю и Марка оттеснили от самолёта, окружили плотным кольцом. Запах от дикарей исходил соответствующий их виду.

Когда на него накинулись, Марк не сопротивлялся. Ужас сковал мышцы, мозг начисто позабыл о шокере, достать который хватило бы одного движения руки.

И тут на трап шагнул толстяк Гарри. Марк видел его поверх косматых голов дикарей. Неуловимым образом напарник-недотёпа преобразился. Вместо вечно приоткрытого рта – плотно сжатые губы, взгляд серьёзый, отстранённо-холодный. Даже пухлые щёки куда-то подевались, Гарри стал стройнее и даже на пару лет старше.

Марк не мог разобраться, что его больше ошарашило, появление дикарей или новый имидж напарника.

– Ну что, господа, с прилётом! – торжественно сказал Гарри, и губы его растянулись в улыбке. – Добро пожаловать на утилизацию.

Марк дёрнулся, но Гарри тут же распахнул куртку и вытащил пистолет. Даже с расстояния в несколько шагов тот выглядел внушительно.

Кевин Лю, которого, как и Марка, держали двое бугаёв, вырваться не пытался. Похоже, сразу смекнул, что партия проиграна.

– Итак, оглашаю вердикт, – продолжал Гарри. Теперь он меньше всего походил на того неуверенного в себе толстяка, который садился в самолёт. – Гражданин Кевин Лю, вы прибыли в пункт утилизации, согласно команде Центрального ядра. Ваша дальнейшая судьба зависит от их воли, – он обвёл рукой толпу оборванцев.

– А ты, – обратился он к Марку, – не прошёл испытание, подготовленное Ядром. И тоже списан в утиль. А ведь имел крайне впечатляющие показатели.

Марк скрипнул зубами. Теперь, когда терять действительно нечего, страх, верной собакой сопровождавший его на протяжении жизни унёсся прочь, поджав хвост.

– Пошёл ты, вместе со своим Ядром! – выкрикнул он. – Думаешь, после сегодняшнего тебя оставят в живых? Хрена с два!

Плотно сжатые губы Гарри дрогнули и разъехались в улыбке. Он вернул пистолет на место, покачал головой:

– Дружище, ты живёшь в каком-то выдуманном тобою же мире. Полном коварства и злодеяний. Я даже завидую такому воображению. Чтоб ты знал, эта командировка у меня десятая по счёту. И ничего, цел и невредим. На самом деле система гуманна до невозможности. Если бы ты удосужился почитать историю, то смог без труда прикинуть, сколько людей погибало в год от разного рода неприятностей, включая суицид. Поверь на слово, это число куда больше десяти процентов. И это всё при потрясающей неэффективности труда. Так что порядок, предложенный Ядром, не просто благо – это спасение и надежда на земной рай.

Марка осенило.

– Ты псих, – сказал он. – Как и вся ваша контора. Один вопрос…

– Я слушаю.

– Эти острова и есть утилизация? Не слишком ли изощрённо?

– Острова – один из видов утилизации, – ответил Гарри. – Есть катакомбы и много ещё чего. Всё это – социально-биологические опыты, задуманные учёными, и просчитанные Ядром. Какой-нибудь из этих опытов может положить начало приспособлению человека к жизни в новых условиях. Тогда наступит конец отступлению перед агрессивно настроенной природой.

– И со всеми вы вот так возитесь?

– Разумеется, нет. Основная масса списанных в утиль просто ликвидируется. Так что вы двое – везунчики.

– И, да… – добавил он, уже собираясь вернуться в кабину пилотов. – У этих парней напряжёнка со жрачкой. Но всё в ваших руках: докажите им, что живыми от вас толку больше.

Он усмехнулся и растаял в темноте люка.

Через минуту самолёт вздрогнул, воздух наполнился гулом, переходящим в свист.

1

– Слышал, Нгоа пропал?

Аскольд потёр глаза. Перед ним стоял Лима, темнокожий стражник. Такой же высокий, как Аскольд, но не столь широкий в плечах. За открытым пологом хижины серел рассвет.

– Куда пропал? – Сон отступал нехотя. Смысл услышанного, как Аскольд ни старался, до него не доходил.

– Ночью его не стало, – объяснил Лима. – Тагиз видел, как Нгоа вошёл в шатёр…

– В шатёр? К Вакати?!

Сон слетел, будто сдёрнули одеяло. Никто никогда не бывал в жилище правителя. Кроме, разумеется, наложниц. Пусть Нгоа и главный страж, но даже с ним Вакати разговаривает только через ширму. Или отправляет с распоряжениями одну из наложниц.

Лима кивнул. Тускло блеснул железный обруч на лбу.

– Может, Тагизу померещилось? – возразил Аскольд. – Он же вдвое старше нас с тобой. Да ещё с сонных глаз…

Лима покачал головой:

– Тагиз клянётся, что это был Нгоа. Да и у кого ещё есть ятаган? Нгоа шёл без факела, но этой ночью было полнолуние, светло, как днём. Я верю Тагизу.

Аскольд медленно поднялся с лежанки, потянулся за рубахой. Он один из немногих носил одежду (остальные ограничивались набедренными повязками), потому что его кожа плохо переносила солнце, в этих землях особенно злое.

Лима ждал, когда приятель оденется, в очередной раз дивясь необычной внешности: Аскольд выделялся песочно-белыми волосами и светлой кожей, которая на солнце становилась красной, а потом слезала, как змеиная шкура. Лима не раз бывал свидетелем того, как Аскольд, кривясь от боли, снимает кожу лоскутами. Да, туго приходится северянину в этих пышущих жаром пустынных краях.

Послышались торопливые шаги, и в дверном проёме появилась физиономия Салифа, совсем молодого стражника.

– Быстро! Всем к правителю! – запыхавшимся голосом выкрикнул Салиф и умчался прежде, чем приятели успели спросить, в чём дело.

На площади перед шатром правителя собрались почти все стражники. Опаздывающие подбегали, становились в строй. Не было только тех, чья очередь караулить рабов.

Люди перешёптывались, пожимали плечами. Было видно, что никто не в курсе, зачем их собрали в столь ранний час.

Шатёр, высоченный конус из верблюжьих шкур, окружён забором из всё тех же шкур, столбами служат связанные сухожилиями воловьи кости – сказывается отсутствие деревьев. Правитель Вакати показывался редко, предпочитая пребывать в тени шатра, но иногда стражники могли видеть его прогуливающимся по двору. А несколько раз в год Вакати выходил к приехавшим из дальних земель купцам, покупал двух-трёх рабынь, уводил с собой. Остальными рабами и товарами занимался главный страж, он выбирал нужное, расплачивался с купцами «глазами орла», как называют в Макази 1 1 Макази – посёлок (суахили). камень, который добывают рабы, принадлежавшие Вакати. Но лица правителя не видел никто. На людях он появлялся в сверкающих доспехах, голова замурована в золотой шлем с узкими прорезями для глаз.