Олег Лутин - Тяжкие Падения. Серия «Hide & Sin»

– Зачем ты воюешь с нами? Ты же одна из нас, ты – ведьма!

– Я не выбирала, кем родиться.

– Но пойми, мы же можем построить мир, где мы будем богами для всей этой черни!

– У тебя от рождения такие глаза?

– Да, а что?

– А у меня от рождения вот это, – сестра Кэтрин сорвала с головы монашеский платок, и Аманда увидела небольшие рожки среди рыжих волос, – это все, что оставила мне моя мать, бросая в детском доме. Знаешь, как со мной обращались другие дети?

– Но зачем же ты тогда защищаешь людей? Они же такие же, как те дети, они всегда будут пытаться травить нас, не таких, как они! Единственный способ избежать этого, это заставить их бояться нас! Бояться и боготворить!

– Я не испытываю к ним любви. Я ненавижу нас, наше племя. Свою мать, весь свой род, всех тех, чья жажда могущества наградила меня этим уродством!

– Ты больна! Догма заразила тебя самоненавистью! Но ты можешь излечиться, и твои рога перестанут быть для тебя символом позора, они станут символом твоей гордости!

– Нет. Потому что я не хочу, чтобы это проклятье было поводом для гордости для кого-либо в мире, особенно для меня самой. И потому, сегодня я остановлю тебя, как много раз останавливала таких как ты раньше!

– У нас пат! Вокруг слишком много людей! Волшебство и чародейство не сработают, а колдовство убьет любую из нас!

– Ты права. Вот только я не дорожу своей жизнью. Зачем дорожить существованием, которое для тебя хуже ада? Когда тебе омерзительна сама твоя сущность? Прощай, Аманда! Увидимся в аду!

– Кэтрин-Кэтрин… Ты всегда любила спецэффекты, – пробормотал отец Теодор себе под нос, – «пламя света с небес посреди ночи осветило крышу отеля, а когда мы открыли глаза, не было ни уродливой карги, ни рыжей монашки! Только лишь две кучи праха!» – прочитал он рапорт, после чего встал с кресла и похромал к окну.

– Мне будет тебя не хватать, – сказал отец Теодор и посмотрел вдаль, привычным движением потирая своей протез.

На город опускалась ночь.

Белый снег так прекрасен в серебристом свете луны.

Сестра Мария любила зиму. Да, в монашеской рясе было весьма прохладно, но эта белоснежная красота компенсировала телесный дискомфорт от холода, тем более, монашеская жизнь заставляет привыкать к лишениям.

Её почти не было видно в кустах. Белая часть рясы сливалась со снегом, подобно тому, как бледная от холода кожа самой сестры сливалась с белым скрывающим волосы монашеским платком, а черная ткань была плохо различима в темноте зимней ночи.

Сестра Мария выжидала.

Скинхеды сидели на скамейке ночного парка и что-то горячо обсуждали, когда из темноты показалась женская фигура.

Вышедшая из темноты девушка лет 16—18 на вид была одета во все черное, что очень сочеталось с её волосами цвета крыла ворона. Кожа же её была ещё белее, чем сейчас у самой сестры Марии.

– 14 \ 88! – крикнул брюнетке один из скинхедов, да и остальные вскочили со скамеек, явно желая поразвлечься с симпатичной девушкой в безлюдном парке.

– 13 \ 666! – ответила им девушка перед тем, как начала жестокую кровавую резню.

Сестра Мария не вмешивалась. Во-первых, как и все хищники, вампиры ещё более агрессивны, когда у них пытаются отобрать еду во время трапезы. Во-вторых, опять-таки, как и все хищники, наевшись вампиры непроизвольно становились более медлительными и вялыми, что было на руку сестре Марии. В-третьих, она и сама ненавидела нацистов, поэтому не видела особого зла в их смерти.

«Отец Теодор, конечно, наложит епитимью, но, зная его собственные взгляды, не думаю, что она будет очень уж суровой», – подумала Мария.

Когда вампирша напилась и уселась на скамейку перевести дух, сестра Мария вышла из укрытия.

Две девушки с бледно-белой кожей посмотрели друг другу в глаза. Синие, как лёд, глаза сестры Марии смотрели прямо в черные, как бездна, глаза вампирши.

За мечи они схватились одновременно, когда побежали на встречу друг другу.

Схватка была яростной, но очень быстрой, а потому недолгой. Вялая от сытости вампирша не была готова к атаке, а сестра Мария готовилась к бою весь день. К тому же монашка была с головы до ног увешана святыми предметами, что ещё больше осложняло бой для вампирши.

И вот, бледная голова брюнетки покатилась по снегу, после чего, как и все тело, обратилась в прах, казавшийся белым в лунном свете.

Монашка машинально вытерла лезвие меча, хотя необходимости в этом не было, вампиры не оставляют крови, так как клетки их организма впитывают кровь мгновенно, после чего зашагала в сторону своей машины. Близилась полночь, а к утру ещё надо было написать рапорт для отца Теодора.

Читать молитву над обескровленными телами скинхедов сестра Мария не стала, хотя по процедуре это было положено.

«Не заслужили». – подумала она, машинально заправляя золотисто-белую прядь волос под платок при взгляде в зеркало машины.

В библиотеке царил синий полумрак.

Сестре Марии всегда казалось интересным, что сумерки кажутся отнюдь не серыми, а скорее синими. От этой синевы даже веет прохладой, впрочем, сейчас было действительно холодно, зима все-таки.

Так как в библиотеке было много раритетных свитков и книг, что могли загореться от малейшей искры, сестра Мария светила себе холодным светом светодиодного фонарика, а не свечой.

Прихрамывание отца Теодора Мария услышала заранее. Она была очень чуткой, да и он не пытался скрываться.

– Пишешь рапорт? – спросил он, посмотрев на неё своими стальными глазами.

– Да, – улыбнулась Мария. Сейчас синева её глаз казалось не ледяной, а скорее небесной.

– Хорошо, не буду тогда спрашивать, как все прошло, завтра с утра прочитаю. Хотя, судя по твоему настроению, вампирша мертва, а это главное.

– Да, отец Теодор, – монашка была рада его решению. С отца Теодора бы сталось посадить её на горох прямо среди ночи за непрочитанную над мертвыми телами молитву, а ей хотелось выспаться после успешно выполненного задания.

– Собственно, я совсем по другому поводу. Меня смущает, что ты уже много лет отказываешься брать себе напарников на задания.

– Я вполне справляюсь сама.

– Со смерти брата Майкла прошло уже десять лет!

– Это здесь не при чем.

Отец Теодор крепко схватил её за руку.

– Никогда не ври в доме Божьем! Тем более мне! – его стальные глаза стали казаться ледяными в синеве полумрака, – после нашего разговора двенадцать раз прочтешь «Первое Послание к Коринфянами», сидя на коленях на полу в своей колье!

– Да, отец Теодор, – девушка опустила глаза.

– Пойми, я беспокоюсь за тебя. Я боюсь, не посеял ли тот случай опасные семена в твоей душе.

– Отец Теодор, возможно, я не права, но я правда не уверена, что смогу кому-либо довериться. Тем более, одна я справляюсь с исчадиями зла ничуть не хуже.