Юхан Теорин - Приют Святой Патриции

– Ничего особенного… Так… музыку слушаю иногда.

– А друзей у тебя здесь нет?

– Нет… пока нет.

– Приходи в бар «У Билла» вечером… Это в гавани. У них неплохая группа.

– Бар «У Билла»?

– Я там почти каждый вечер. Работники из Святой Патриции тоже туда ходят. Там кого угодно можно встретить.

Может, и правда начать ходить в кабак… как это называется? Социализация? Он никогда не ходил в кабаки… а почему бы и нет?

– Ну что ж… хорошая идея, – сказал он вслух.

И они продолжили акцию по спасению потерпевших кораблекрушение.

Наконец в кухне заверещал будильник. Хорошо, он этого ждал. Ян взял карточку, открыл дверь и пошел в туннель.

Никого. Все те же картины на стенах.

Без пяти двенадцать. Окошко лифта темное – Лео еще там.

Он замер.

Поезжай наверх. Поезжай и посмотри, что там делается, в Санкта-Психо .

Нет. Не надо рисковать.

Ян стоит с карточкой в руке и смотрит туда, где туннель резко сворачивает направо. И что же там, за углом? Еще один ход в клинику?

Лифт с Лео еще не пришел. Ян медленно, все время оглядываясь, доходит до поворота. Через несколько метров коридор упирается в массивную стальную дверь с большой железной ручкой. Надпись: «УБЕЖИЩЕ». И чуть пониже и помельче: « Дверь всегда должна быть заперта ».

Убежище… Ян знает, что это такое. Подземный бункер. Он вспоминает маленького Вильяма, усилием воли отгоняет воспоминание и нажимает на ручку – та, как ни странно, подается. Дверь можно открыть.

Но как раз в эту секунду он слышит звук тронувшегося лифта, быстро отпускает ручку и возвращается.

Лео отправили вниз. Шлюз , вспомнил он слова Хёгсмеда. Мальчик пытается сам открыть дверь, но сил не хватает, и Ян ему помогает:

– Все хорошо, Лео?

Лео молча кивает. Ян берет его за руку, и они начинают обратный путь. В «Полянку».

– Сейчас будет пение… тебе нравится петь, Лео?

– М-м-м…

Лео как будто немного подавлен. Но выглядит так же, как и до свидания с отцом. А что ты хотел увидеть, Ян? Порванную одежду? Расцарапанное до крови лицо? С какой стати?

Они подошли к лестнице. Ян достал карточку, покосился на Лео и все же рискнул спросить:

– Хорошо было встретиться с папой?

– М-м-м…

– Что же вы делали?

– Разговаривали… папа очень много говорит, – неожиданно сообщил мальчик. – Все время.

– Вот как?

Лео кивнул и пошел по лестнице:

– Он говорит, все его ненавидят.

Первую неделю Ян работает с восьми до пяти. Каждый день. И каждый вечер возвращается в темную квартиру. Ему не привыкать – всю свою жизнь он возвращался в пустую тихую квартиру. Но на этот раз квартира даже не его. Ни разу не возникло чувство, что он пришел домой .

Иногда он садится к столу, и тогда продолжается вечная борьба Затаившегося с Бандой четырех. Но чаще всего устает настолько, что плюхается в кресло перед телевизором.

Ян уже знает имена всех детей – Лео, Матильда, Мира, Фанни, Катинка… и так далее. Он уже знает, кто разговорчив, кто молчалив, кто начинает злиться, когда падает, а кто плакать, кто предпочитает говорить, а кто – слушать.

У детишек столько энергии! Если их не заставить сидеть смирно, они всегда в движении, всегда куда-то торопятся. Ползают, бегают, прыгают, копаются в песочнице, лазают по шведской стенке или качаются на качелях, желательно все сразу.

– И я хочу! Еще давай!

Конечно, дети сражаются за внимание взрослых. Но Ян ни разу не замечал, чтобы кого-то не приняли в игру, оттолкнули, чтобы кто-то ушел в себя, как он когда-то.

Группа казалась совершенно гармоничной, близость Санк та-Психо почти не ощущалась. Но время от времени звонил будильник в кухне – кого-то надо отвести к лифту или забрать. Но это тоже входило в распорядок дня, хотя Ян особенно внимательно присматривался к Лео. Похоже, отец его – законченный параноик. Все его ненавидят …

По средам они ходят на прогулку в лес, который начинается сразу за границей больничной территории. Надевают на детишек желтые светоотражающие жилеты и цепочкой выводят за калитку. Во многих детских садах теперь используют длинный канат с петлями. У каждого своя петля. Но в «подготовительной школе» придерживались доброго старого способа: дети шли парами, взяв друг друга за руки.

Ян всегда немного нервничал на этих прогулках, но что делать… по крайней мере, он не один, Мария-Луиза и Андреас рядом. Они шли сквозь заросли уже пожелтевшего папоротника – здесь тропинка пролегла совсем рядом со стальной оградой торца Санкта-Патриции.

Мария-Луиза взяла его за локоть:

– Надо следить, чтобы дети не подбегали близко к ограде.

– Почему?

Она поморщилась:

– Сирены завоют… они закопали там кучу всякой электроники.

– Электроники?

– Ну да… детекторы движения, или как они там называются.

Ян кивнул и посмотрел на ограду. Никаких детекторов не видно. С внутренней стороны густо посажены ели – скорее всего, как защита от любопытных глаз. Но все же он разглядел за деревьями посыпанную гравием дорожку и какие-то желтые, низкие, похожие на бараки строения. Ни души.

Он вдруг вспомнил женщину в черном у ограды. Ее темные глаза… как у Алис Рами. Но Рами его ровесница, а эта как минимум вдвое старше.

Дети вообще не обращают внимание на ограду, они топают в своих осенних пуховиках, держатся за руки и обсуждают находки на обочине тропинки: муравьи, корни деревьев, сухие листья.

Внезапно Ян услышал тихое журчание. Широкий ручей с черной, бегущей извивающимися жгутами водой. Прямо крепостной ров. Он огибает заднюю сторону больницы и поворачивает на юг. Интересно, успокаивает ли больных шум бегущей воды?

Через ручей переброшен маленький деревянный мостик с перилами. Детишки парами переходят его и направляются к лесу.

– Ой, посмотри!

Трехлетняя Фанни отпустила руку напарника и остановилась, разглядывая что-то на земле. Ян подошел к ней.

Под высоким деревом сквозь слой сухих листьев пробились розовые ростки, напоминающие высунувшиеся из земли пальцы.

– Посмотрите все, – сказал Ян. – Это такой гриб. Похож на пальцы. Назовем его «палечник», хотя по-научному он называется «коралловый гриб».

– Это пальцы?

– Нет, конечно. Просто похоже на пальцы.

Фанни осторожно протягивает руку, но Ян ее останавливает:

– Оставь его, Фанни. Пусть растет… к тому же он может быть ядовитым.

Девочка молча кивает, тут же забывает про гриб и догоняет остальных.

Ян провожает ее взглядом.

Переводит дыхание и начинает думать о детишках в «Рыси», хотя вовсе не хочет о них думать. Потерять ребенка на прогулке очень легко. Тропа теряется между двумя елями, на секунду ослабил внимание – и все. Нет ребенка. Как в воду канул.