Михаил Токмаков - Оборонная инициатива

– Указал адрес, по которому ему уже давно надо бы сходить. Кроме как в дешёвых интригах участвовать, делать мне нечего.

– Спасибо.

– Было бы, за что. А чего это он на тебя зуб точит?

– Я его не удовлетворяю.

Ахметов фыркнул.

– Его никто не удовлетворяет, но с такой гнилой просьбой он приходит впервые.

– Я вывел ему, – Воротников кивнул на курсач, – почему коэффициент привнесённых решений, который он требует, нафиг не нужен, а он меня отфутболил. Тогда я сказал, что пойду к завкафедры, чтобы он нас рассудил.

– Во-о ка-ак! М-да, смело. Ну-ка, что ты там ему написал… – Ахметов пододвинул курсовую к себе, шаркнул ногтями по титульному листу и строго посмотрел на студента. – Что-то я не нахожу здесь ни одной визы.

– Я ещё не дошёл до Кошкина.

– Тогда чего ты сюда-то пришёл? – Главный лаборант, перебирая листы, отрицательно покачал головой. – Есть порядок, – добавил он, опустившись глазами в текст, – сперва утверждаешь у научрука или у завкафедры, а потом уже несёшь воплощаться, и влево-вправо шагнуть не моги.

– Я знаю.

Ахметов, беззвучно шевеля губами, читал вывод Воротникова и чем дальше, тем шире открывал рот и раскачивал головой, а закончив – резко захлопнул брошюру.

– Знаю, что знаешь. Поэтому и спрашиваю. Одобрения что ли хотел? Забирай. – Ахметов оттолкнул курсач, Воротников стянул его со стола. – По научной части одобряю, а войнушке твоей – грош цена. Все знают, что за субстанция Морозов. Кому и что доказать хочешь, мне непонятно.

– Не будет тыкать мне в рожу Трудягиным.

– Ну а кем же ещё? Он даже сам забрал у меня воплощение трудягинской мысли, когда я его изготовил.

– Морозов?

– Ну да. Трудягин пришёл со своим курсачом недели… три назад, отдал – и укатил в Новосиб с какой-то очередной самодеятельностью. Да он и не смог бы сам собрать этот ужас технолога, если бы остался. Ну, и совсем уж по-чесноку, сконструировать тоже не мог. Короче, не знаю, у кого он это купил, собирали это я и Карцев, а забирал Морозов, при этом нахваливал Трудягина за «инновационный подход». Где он там инновации увидел, не пойму: делает кто-то, Стасик сдаёт – банальщина! – Ахметов расхохотался.

– Может, Морозов сам же и сконструировал.

– Для самого себя любимого он не стал бы – ему же надо, чтобы перед ним кочевряжились. Трудягин подключил третью чью-то толковую голову, а она уже родила нечто, приводящее Морозова в экстаз.

* * *

– Слишком просто. – Волков отрицательно помотал головой.

– Морозов не стал бы беспокоиться о трудягинском курсаче просто так.

– Я о другом. Птичка наша, определённо, и Морозов твой явно при чём, но едва ли он работает в одиночку. Это выглядело бы так: университетский препод в свободное от работы время курирует службу доставки колёс на дом. Когда один из студентов приносит ему курсовой проект, препод решает, что эта машинка сгодится для его тёмных делишек, и прибирает её к рукам. Нет, слишком натянуто, не строит. С твоих слов, он кабинетный интеллигент. Такие плохо ориентируются вне своей зоны комфорта. Морозов не мог сам завязать контакты в криминале, скорее, Трудягин – если это он – втянул препода. Как-то так: Трудягин получил заказ на птичку и раскидал его по «подрядчикам», а заодно решил и по учёбе продвинуться на этом заказе. Добыть максимум зайцев минимумов выстрелов. Морозов передал большую птичку заказчику, пока Трудягин был в Новосибе: сигнал о новом распространителе появился две недели назад, так что всё гармонично. Правда, неясно, зачем вообще было поручать это преподу? Чтобы отвести от себя подозрения? Чтобы подцепить Морозова на крючок? Если да, то зачем? Хотя, – Волков отмахнулся, – чего гадать, когда можно узнать из первых уст. Сейчас отзвонюсь Петровскому, пусть берёт и колет эту сладкую парочку.

– А что будет с тем, кто сконструировал беспилотник для Трудягина?

– Ты выяснил, кто это был?

– Нет. Но Трудягин сразу же выдаст его сам.

– Правильно. Выдаст и попытается спихнуть на него часть вины. Теоретически, если захотеть, можно этого изобретателя прицепить паровозом к святой троице «Трудягин-Морозов-дилер», на практике всё будет зависеть от наличия-отсутствия реальных улик. Трудягин может говорить всё, что взбредёт в голову, но формально-то курсовая с чертежами – его, значит, он её сработал сам. Если изобретатель удалил файлы со своей машины и не сдаст сам себя, то зацепиться будет не за что, если нет – поедет на тюрьму вместе с остальными.

– И что мне делать?

– В каком смысле «и что»? Ничего. Твоя задача выполнена.

– Из-за меня может сесть невиновный.

– Не из-за тебя, а из-за себя. Кто-то ведь перепрошил маленькую птичку – скорее всего, тот же изобретатель, который создал большую, ведь это элементы одного комплекса. И если твой Ахметов не мог предположить, для чего беспилотник был нужен Трудягину на самом деле, то человек, который работал по заказу Трудягина – мог и должен был. Вот и угадай-ка, действительно ли его использовали втёмную или же нет?

– Я не знаю.

– И я не знаю. Вскрытие покажет. Так что не делай глупостей. Никаких.

* * *

В дверь секции позвонили. За нею оказался тот, кто и должен был: Колька Первушин, одноклассник Воротникова, в недавнем прошлом – и однокурсник, а ныне – человек, выглядящий намного старше своих лет.

– Здорово. – Впустив друга в свою пыльную и душную обитель, Воротников захлопнул дверь. – Проходи.

– Слушай, я не планировал надолго…

– Проходи, говорю, не парь мозг. Втыкай чайник, заваривай две кружки.

– Ладно. – Первушин разулся, но никаких чайников втыкать не стал, а просто прошёл в комнатёнку. – Извини, я не могу задерживаться. Забот полон рот, сам понимаешь.

– Как ваши дела?

– Есть позитивные сдвиги. После пробного курса коккиноморфа количество эритроцитов в крови Машеньки резко увеличилось, и вообще состояние улучшилось. Теперь нужен полный терапевтический курс, а он платный. Вот, кручусь, ищу.

– Что это за хренотень-то?

– Коккиноморф? Ну, в общем, он активно регенерирует красный костный мозг. Как оно происходит в деталях, я не в курсе, я не врач.

– А стоит, наверное, дорого?

– С нас просят сто тонн за десять ампул, а в курсе их тридцать.

– Мать честная.

– И не говори. Гораздо дешевле сдохнуть и устроить пышные похороны. Пожалуй, если бы эта грёбанная болячка завелась у меня, я бы так и сделал: доходил бы, сколько бы ноги проносили, да и к чёрту на рога. Но тут сам понимаешь.

– Честно говоря, нет. Такое вряд ли осмыслишь, пока сам не столкнёшься. Ленка, наверное, с ума сходит.

– Не напоминай! – Первушин болезненно поморщился. – Как узнала, что Машуте от коккиноморфа стало лучше, так не заткнёшь: «вот, сейчас мы затаримся этой гадостью, и Машута обязательно поправится, обязательно поправится, обязательно поправится»… Вынесла уже весь мозг. Как будто я против! Естественно, я сделаю всё, чтобы достать это чёртово лекарство, но и какие сложности стоят, тоже надо понимать! Вот, бегаю, ищу деньги, ищу подработки. Наскребли сорок тонн, ещё двадцать мне обещано – уже неплохо.