Ирина Никольская - Выше любви

– Прости меня, мы просто выросли, прости, – развернул ее, прикоснулся губами к мокрой щеке, – Ты плакала? Прости. Целовал ее лицо, нашел приоткрытые губы. Начал нежно, чтобы не обидеть, не испугать. Осторожно проник языком глубже, пил ее вкус, восхитительный, сладкий. Девушка стала неумело отвечать ему, обняла за шею. Камо ликовал, почувствовал ее дрожь, притянул ближе. Едва контролировал себя, следил за ее реакцией – она не возражала. Прижался еще плотнее. Почувствовал ее упругую грудь. Сердце глухо бомбило грудную клетку. Руки ласкали девичье тело. С трудом оторвался от ее губ:

– Люблю тебя, всегда любил.

Камилла доверчиво прижималась к нему.

После концерта долго стояли у калитки, целовались. Бабушка, молча посмотрела на ее припухшие губы, вздохнула, принесла коробочку таблеток.

– Когда это произойдет в первый раз, начинай принимать по схеме. Бабушка была реалисткой, она знала этого парня как никто другой, и понимала – нет у ее внучки шансов миновать его яростной любви. Только принесет ли эта любовь счастье Камилле?

Отношения с Юркой разладились. Друзья, по-прежнему общались, репетировали по вечерам, но в отношениях пропала непринужденность, легкость. Они как будто соревновались в чем-то. Камилла часто замечала противостояние, когда они смотрели друг на друга. Эти взгляды! Яростный Камо и спокойный упрямый Юркин. Девушка понимала, что является причиной разлада. Юрка влюблен в нее, она знала, чувствовала это. Он тоже нравился ей – красивый, сильный, уверенный в себе. Сочинял песни и пел на репетициях, как будто специально для нее. Камилла смущалась. Парень был для нее чужим непознанным и это очень волновало. С Камилем все было по-другому. Они предназначены друг для друга и это непререкаемая истина. Быть одним целым – это их место в этом обществе. Все просто и понятно. Но не для Юрки.

Остановил Камиля, когда тот проводил девушку и счастливый бежал домой, нараспашку, не замечая мороза.

– Поговорить надо. Пошли ко мне, мать на работе, отец в командировке. Пили водку, бутылку на двоих. Камо подобрел к менее удачливому сопернику. Расслабился.

– О чем ты хотел поговорить?

– Ты друг мне, Камо. И так будет всегда. Но, я хотел попросить тебя. – Юрка замялся, не в силах облечь свои мысли в слова, потом подобрался весь и выдал:

– Не трогай ее!

Камо замер, сжал кулаки. Представил, как будет наносить удары по этой наглой физиономии.

– Да, погоди ты! Не кипятись. Я дал слово и держу его. Но я люблю ее и жалею. Пожалей и ты, побереги – девчонка она еще.

Камо встал, отбросил ногой стул:

– Уж, не для тебя ли я должен ее беречь!

– Для себя, для нее, – умел друг найти нужные слова. Камо понял, почувствовал – не о себе заботится Юрка, о ней. Но, по какому праву?

Через неделю соревнования по тхеквондо. Долго тряслись в школьном автобусе до районного города. Защищали честь поселка. Юрка выступал в другом весе и схлестнуться им не пришлось. Зато вечером им обоим так намяли бока, что оба оказались в больнице. По случаю победы в соревнованиях, вопреки запрету тренера пошли в кафе. Население городка на 99,9 % – якуты. Заказали водки, вели себя нагло. Сорили деньгами, подтверждая особый статус газодобывающего поселка, среди небогатого местного населения. Выпендривались, словно не замечая неодобрительных взглядов посетителей кафе. Здорово выпили, полезли знакомиться к девчонкам. Ну, кто вынесет такую наглость от приезжих! Подкараулили на улице, навалились толпой, отметелили, будь здоров.

Лежали в палате на соседних койках, с разбитыми лицами, кулаками. Юрка неудачно упал, подвернул ногу, У Камо трещина в ребре. Врач ругал их, на чем свет стоит:

– Из-за вас теперь и местным пацанам попадет, тхеквондисты хреновы. Ждите милицию!

Кто-то постучал, парни притихли, вытянулись на кроватях по струнке. В приоткрытую дверь медленно просунулось круглое лицо с заплывшими от фингалов глазами. Это было настолько неожиданно и уморительно! Вместо милиции то! Побитый якут, с участием наблюдал, как его вчерашние оппоненты корчатся в судорогах. Видно дела их совсем плохи. Светлый парень держался за живот, трясся, не в силах вздохнуть. А темноволосый, схватившись за забинтованную грудь, издавал громкие стоны.

Ввалились все. Вот они участники драки, тоже, здорово побитые. Привели старшего с собой – переговорщика.

Камо, все еще корчась от смеха, представил Юрке:

– Это Валера, его отец охотник, тайгу знает, как свои пять пальцев.

Вообще то, Валера был сахаляром. Мать русская, отец – якут. Школу закончил еще в прошлом году и теперь охотничал вместе с отцом. Валеру уважали за житейскую мудрость, справедливость. В районном городе и поселке он пользовался непререкаемым авторитетом среди молодежи. Все конфликты решались при его участии.

– Вы, пацаны, того. Не обижайтесь, однако. Но, сами же виноваты, зачем к нашим девчонкам приставали?

– Да, ладно, бывает. Не обижаемся мы, и вы тоже, того – не обижайтесь, – Юрка наржался и теперь взял на себя роль переговорщика. Камо не то, что говорить, дышать спокойно не мог, каждый вдох отдавался в груди резкой болью. Якутские парни подходили по очереди, жали руки.

Юрка не удержался, пошутил:

– А девчонки-то классные были! Особенно Сарданка! На японочку похожа.

Якуты, было, напряглись, но тут появилось видение:

– А где это классные девчонки? Поедете вы у меня еще куда-нибудь одни, – Камилла сняла шапку, тряхнула длинными волосами.

Все оторопело смотрели на красавицу. Откуда она появилась. Из какой сказки?

– Ну, ты даешь! Выросла, похорошела. Валерка обошел Камиллу.

– Да, ладно тебе! Ты, лучше вон с этими разберись, – девушка кивнула на понурую делегацию.

– Да помирил я их уже. Зайди к нам, мать тебе сшила новые унты и твоему отцу нужно кое- что передать, потом, сам отвезу в поселок.

– Зайду, а теперь, кыш, – прогнала девушка делегацию.

Угощала больных бабушкиными пирогами, поила чаем с вареньем. Ругала за водку, за драку. Уходя, поцеловала обоих. Юрку в щеку, Камо в губы.

После ее ухода молчали, думали каждый о своем и оба, о ней. Этот случай их как-то расслабил. Вернулась прежняя теплота в отношениях, больше доверия. Жизнь все расставит по своим местам.

Первое полугодие пролетело быстро. Парни, снова занимались спортом, играли в ансамбле, готовились к Новому году. Троица вела себя так, как будто ничего не произошло. Юрка, сочинял новые песни, дурачился. Камо зорко следил за ним, но, тот ничем себя не выдавал. Камиллу теперь безоговорочно признавали в школе первой красавицей, и нравилась она многим. Но кто бы решился перейти дорогу Камо! Тот мог считать себя трупом. Юрка – другое дело. Он не видел, как они вместе росли, как вместе постигали жизнь. Он считал себя равным Камо и признавал девушку свободной самостоятельной личностью. Свободной, от него, Камиля – этого он Юрке не мог простить. Ревновал дико безудержно. Обнимал ее, словно пытался закрыть от всего остального мира, чтобы не смотрели, не восхищались, не вожделели.