Кирен Осборн - Мгновенно исчезнувший

– Тео?.. – юноша удивленно повернул голову, наблюдая, как вскочивший мужчина быстрым шагом направился к кухне. Его босые стопы с шумом опускались на ковер.

– Я просто хочу сварить себе нормального кофе. Мне ужасно хочется пить.

Тео старался как можно быстрее скрыться за шторкой, разделяющей два помещения; он даже успел приподнять ее легким движением, но его ноги подкосились. Равновесие мужчине удалось удержать с большим трудом. Одной рукой ему пришлось уцепиться за слишком уж скользкий косяк – тот остался в узком проеме от никогда не существовавшей в этом измерении двери. Вторая ладонь сама собой взметнулась вверх и прижалась ко лбу. Тео показалось, будто он горит. Показалось, будто его кожа обжигает не хуже пламени. Зажмурив глаза, татуированный попытался глубоко вдохнуть, однако воздух больно застрял в его легких, после чего отдался колющей пульсацией в области живота.

– Господи, Тео… Это нехорошо!

Возникший из-за спины мужчины Норман участливо наклонился к нему, поддерживая за талию и помогая выпрямиться. Глаза парня озабоченно метались, наполнившись тревогой и сомнением.

– Ты весь горишь! Дурное явление…

С губ Тео сорвался нечленораздельный стон. Не прошло и пары секунд, как этот звук перерос в ужасающий хрип; в уголках рта запенилась слюна, после чего мужчина закашлялся. Норман поспешил взвалить конвульсирующее тело на руки, не без труда доставив его на диван.

– Ну-ну, подожди, это сейчас пройдет… – парень присел у изголовья на колени, согнувшись вдвое, чтобы вытащить из-под низкого днища дивана продолговатый ящик. Тонкие, длинные пальцы справились с застежкой на кейсе за несколько мгновений. Откинули крышку чемодана. С профессиональной быстротой Норман натянул перчатки, едва пахнущие тальком и латексом, после чего извлек из ящика крохотную емкость – в той затейливо переливалась жидкость нежно-голубого оттенка. – Только никаких жалоб потом. Ты сам разрешил мне любые эксперименты.

Этих слов Тео, очевидно, не слышал; ученый произнес их скорее для того, чтобы успокоить самого себя, чем с какой-либо другой целью. Шприц сверкнул в пальцах Нормана серебристой иглой. Она гладко вошла в вену мужчины, пронзая татуированную кожу, словно топленое масло. Юноша с трудом заставлял свои руки не дрожать от напряжения, пока положенная доза лекарства исчезала внутри чужого организма. Использованный инструмент отправился в мусорное ведро, пока сам ученый не отрывал внимательного взгляда от Тео.

Конвульсии проходили постепенно – сперва тело пациента перестало крупно дрожать, и теперь его только мелко колотило, после и дыхание неспешно, но уверенно выровнялось; грудь мужчины стала подниматься плавно. Норман протянул руку к столику. Извлек оттуда пачку влажных салфеток с едва ощутимым ароматом чего-то сладкого и усердно протер лицо Тео, убирая остатки пенной слюны в уголках его рта. Юный ученый чувствовал, как собственное сердце глухо и быстро стучало в груди – он знал, что подобное обязательно будет происходить, однако совсем не ожидал, что это случится так скоро. Неужели все было настолько серьезно?

Убедившись, что с мужчиной все в относительном порядке, Норман наконец выдохнул с облечением. Он отчего-то ощущал себя до невозможности растерянным. Часы игриво тикали над выключенным телевизором, каждым своим ударом отсчитывая срок, отведенный жителям Побочного Потока. Солнце вовсю сияло снаружи. Оно косыми лучами закрадывалось за вычищенные до блеска оконные рамы, и возникший из ниоткуда сквозняк колыхал распахнутые занавески, щекоча упругие волосы ученого, так и не двинувшегося с места. Тот сидел, вытянув перед собой согнутые в коленях ноги, и по-прежнему сжимал в руке пачку салфеток; он глядел на неподвижного гостя, невольно вслушиваясь в его дыхание. Можно было подумать, что Тео просто спал. Было бы прекрасно, если бы Тео просто спал.

Из задумчивости Нормана вывел звонок телефона. Резкий звук пошатнул и без того хрупкое равновесие летнего утра; юноша подскочил на месте, после чего спешно поднялся, искренне надеясь, что навязчивая мелодия не потревожит лежащего. Быстрыми шагами парень скрылся в кухне, на ходу рыская по карманам брюк и свободного халата.

– Тейлор слушает, – наконец недовольно изрек он, опираясь на край тяжелого обеденного стола. Норман был прекрасно осведомлен о том, что должен находиться на постоянной связи со своими людьми, но теперь, почти впервые в жизни, это обязательство показалось ему тягостным. Он скучающе и все же очень внимательно слушал дребезжащий женский голосок на том конце провода, отвечая сухо и по делу. И только к самому концу разговора юноша вдруг оживился, крепче сжимая компактное телефонное устройство тонкими пальцами. – Я все понял! Вот что. Если уж Джеф все равно собирается ко мне заехать, пусть он купит в кафе у станции два больших кофе. Скажи, чтобы брал без сахара и со сливками. Да, я теперь тоже пью без сахара! Все, больше никаких вопросов! Только не забудь. До связи.

И уже в куда более приподнятом настроении Норман улыбнулся сам себе, закидывая гаджет в карман медицинского халата.

Тео не хватало воздуха. Ему казалось, что его горло и желудок заполнены расплавленным свинцом, который причинял мужчине страдания при каждой попытке вдохнуть или выдохнуть. Тео бредил. Перед его глазами мелькали давно забытые сцены из детства, высохшее и некрасивое лицо матери, которая что-то говорила, образ Нормы, теряющийся в стремительном потоке изображений, сменяющих одно другое. Мужчина пытался двинуться с места. Пытался шевельнуть ногами или руками, но странная тяжесть, навалившаяся на конечности, не позволяла ему. В одно мгновение Тео показалось, будто он сумел прикоснуться к собственному запястью, однако вместо гладкой кожи под его пальцами очутилось что-то склизкое и извивающееся. Словно… осьминожье щупальце? Мужчина чуть не вскрикнул от удивления. Звук, конечно же, не сумел выйти из его горла и лишь отдался болью в ноющих легких, пуская по телу новую волну дрожи. Тео не мог понять, сколько времени он метался и тонул в этих видениях, непривычных, непонятных ощущениях, пока в одно мгновение ему вдруг не стало легче. Мучительное жжение в центре груди отступило. Теперь только уколы бегали по поверхности кожи острыми иголочками, досаждая и щекоча, но при этом давая телу странное ощущение спокойствия. Волны облегчения будто бы разливались из области правого предплечья; Тео даже почудилось, что он ощущает ветер, скользнувший по его лбу и волосам. Теперь он хотя бы мог нормально дышать.

Сознание возвращалось к мужчине медленно, по капле пробуждая в нем чувства и ощущения. Сначала Тео осознал, что находится в не слишком-то удобной позе, потом и то, что с невероятной силой хочет пить, а его язык намертво прилип к пересохшему небу. Еще через несколько мгновений – те показались мужчине целой вечностью – он расслышал глухие, размытые голоса. Звуки эти сперва доносились отовсюду, растекаясь в голове бессмысленными шумами, и только потом стали четче, позволяя различать отдельные слова и фразы.