Станислав Ленсу - Некрофобия и другие рассказы

Антон рассказывал, словно опять все проходило перед его глазами:

– …шаги рядом, рядом с выступом, где я спрятался… шаги замерли… я боюсь дышать… потом я убираю ладони с глаз и вижу темную, бесформенную тень… И тут я всегда просыпался…

Майя слушала, наблюдая за Антоном. Подождав, пока ее пациент немного успокоиться, она улыбнулась:

– Антон, вам не кажется, что причина вашей фобии и, собственно, того, что вы здесь, это – потрясение, которое вы испытали, увидев тело погибшего брата?

Тот как-то понуро, словно был истощен рассказом, согласился:

– Да, возможно.

– Антон, мы близки к разрешению! Ответе себе на вопрос: как, на ваш взгляд, мог повлиять на вас вид тела умершего брата?

– Я думаю …нет, я уверен, что страх, который преследует меня, это страх собственной смерти…

– Что вы думаете о логичности такой мысли: брат умер, значит умер я?

– Она не логична…

– Вам не кажется, что если в этом утверждении нет логики, то нет основания впадать в панику при виде неживого тела?

– Умом я понимаю… Но… у меня не получается контролировать свой страх…

– Это очень важно – понимать! Умение контролировать —это нечто другое.

Майя сделала паузу.

– Давайте поступим таким образом. Давайте…

– Постойте, Майя! – Антон вскинул голову. Глаза его возбужденно заблестели, голос обрел уверенность, – контролировать! Это то, что необходимо! Не нужно бежать от них! Я сам, понимаете? Я сам пойду им навстречу: спущусь в Ад!

– Господи, Антон! Что вы такое говорите? – она взяла его за руку и попыталась увидеть его глаза, – Так, Антон, спокойно! Говорите, только не волнуйтесь, контролируйте себя…

Антон взглянул на нее, взглянул как-то свысока, покровительственно и усмехнулся:

– Я и не волнуюсь, Майя. Я буду жить среди них, я действительно научусь контролировать свой страх.

Увидев, что та не понимает его, и уже готова запаниковать, он снова усмехнулся и успокоил ее:

– Да не волнуйтесь вы, я просто устроюсь на работу в морг.

Майя запротестовала:

– Нет, Антон, это исключено! Это невозможно… Послушайте, ведь вы можете не справиться с этим! Вы себе не представляете …реальность превратится в кошмар, кошмар станет вашей реальностью! И тогда – невротический срыв, а может психоз, галлюцинации, мания преследования!

Антон со спокойной усмешкой глядел на врача.

Майя от его взгляда оборвала себя. Потом сказала достаточно жестко:

– Антон, если вы не прислушаетесь к моим советам, то не рассчитывайте на помощь. Мой совет – никаких спусков в Ад, Тартар или Аид! Я не смогу быть для вас ни Хароном, ни тем более Беатриче, а сами вы в одиночку не справитесь!

Антон снова усмехнулся.

* * *

За два последующих дня Антон научился делать требуемую от него работу: готовить инструмент, убирать столы после секции, перетаскивать тела с каталки на стол и обратно. Попривык к лязганью этих больничных колесниц, неожиданно въезжающих в зал с очередной скорбной ношей. Притерпелся к стоящему в помещении запаху и гулкости звуков под сводами необитаемого зала. Его уже не колотил озноб, когда он один спускался в подвальное помещение морга. Он заставил себя, борясь с дурнотой, обедать рядом с залом, в подсобке и прислушиваться к Мишиной болтовне.

Миша делился опытом, как он выразился, Научной Организации труда. Чтобы быстрее найти нужное тело там, внизу в подвале, он предварительно специальной, не видимой в естественном освещении краской писал номер на спине и на животе трупа, а потом, придя с ультрафиолетовой лампой, легко находил его по светящимся даже в толще формалина цифрам.

Миша по-прежнему балагурил, показывал фотографии внучки, симпатичной девчушки в кудряшках с доверчивыми темными глазами.

– Эх Антон, вот будут у тебя дети, только тогда ты поймешь, что это за счастье – внуки!

– Миша, а почему ты здесь, а они там? – задавал вопрос Антон.

– Друг мой, посмотри на меня. Я – взрослый, еще не старый мужик и… дед! – он многозначительно поднимал палец, – и я приеду на шею своей дочери и зятю? Чтобы внучка думала, что дед совсем уж ничего не может и ему из сострадания надо дать кров и еду? Не-е-т! У нас, у санитаров своя гордость!.. Вот были б у меня деньги, тогда – другое дело! Я бы приехал, как настоящий глава рода, как Моисей, дал бы девочке образование хоть в Сорбонне, хоть в МГУ, нашел бы ребенку стоящего зятя!.. А так… короче, они – там, а я —здесь…

Антон кивал головой и запивал тошноту, подкатывающую к горлу, холодной с пузырьками минералкой.

В эти дни он познакомился с Валерием Андреевичем, единственным работающим в этот период отпусков патологоанатомом. Тот был приветлив, работу свою делал спокойно и неторопливо. Иногда патологоанатом разговаривали с Мишей, и Антон слышал какие-то непонятные слова на латыне. Михаил вскользь заметил, что «Валера никак не может додолбать свою диссертацию и работает даже вечерами».

Антона передернуло от мысли, что он может когда-то оказаться один поздним вечером в безлюдном морге.

Регина Петровна, старшая сестра отделения, решительно взяла шефство над этим худым, чудаковатым и вечно насупленным парнем: она приносила ему молоко и свежие, пахнущие карамелью, булочки. Следила, чтобы Антон регулярно питался и избавлялся от своей худобы. Антона мутило от сладковатого запаха сдобы, а к молоку он поклялся никогда больше не притрагиваться, но пока покорно сносил заботу о себе.

К концу третьего дня подвалило работы: навезли несколько обугленных тел «бомжей», сгоревших в пожаре заброшенного дома на окраине. Михаил и Антон вкалывали, не поднимая головы. Михаил был необычно сосредоточен, мало говорил и, если Антон обращался к нему с вопросом, отвечал односложно. Опустив последнее тело вниз, на ледник, Михаил переоделся, умылся и, прощаясь с Антоном, предложил:

– А не сходить ли нам в баню, Антоха?

Сговорились, что завтра во второй половине дня Антон заедет за Михаилом на работу (Антон был «выходным») и они «рванут» в реутовские бани с веничком и пивом, «как полагается».

Михаил ушел.

Ближе к вечеру, когда Антон собрался тоже уходить, заявился Валерий Андреевич и спустился вниз. Вскоре он вернулся. Выглядел доктор неважно: лоб – потный, глаза блуждали по сторонам, рукой он держался за грудь.

– Что, что с вами? – засуетился Антон и бросился к нему. Подхватив доктора под руку, он усадил того на стул возле открытого окна.

Валерий Андреевич достал из кармана тюбик с нитроглицерином, бросил несколько таблеток под язык и прислонился к стене, прикрыв глаза. Антон томился рядом, не зная, что предпринять, кому звонить, кого позвать?

Наконец, Валерий Андреевич открыл глаза. Антон зачастил было «ну как вы, Валерий Андреевич?», но тот перебил, не поднимая на него глаз: