Майкл Коннелли - Город костей

— Гарри, ты читаешь мне лекции? Хочешь стать моим наставником?

— Нет. Я сдал пистолет со значком у входа, забыла?

— Ну и прекрасно.

Джулия повернулась, ощущая руки Босха на шее, поцеловала его, а потом отступила.

— В ризотто самое лучшее то, что его можно держать в духовке столько, сколько нам потребуется.

Босх улыбнулся.

Позднее, после любовного акта, Босх поднялся с кровати и вышел в гостиную.

— Ты куда? — спросила его Джулия.

Не получив ответа, она крикнула ему, чтобы он включил духовку. Босх вернулся в спальню с фотографией в золоченой рамке. Лег в постель и включил лампу на ночном столике.

— Гарри, ты что делаешь? — удивилась Джулия. — Духовку включил?

— Да, на три с половиной. Расскажи об этом человеке.

— Зачем?

— Просто мне любопытно.

— Это интимная история.

— Знаю, но все же расскажи.

Джулия хотела отобрать у Босха фотографию, но не дотянулась до нее.

— Это тот самый? Кто разбил тебе сердце и заставил пуститься в бегство?

— Гарри, я думала, ты снял значок.

— Снял. А потом и всю одежду.

Джулия улыбнулась:

— Я не стану тебе ничего рассказывать.

Джулия лежала на спине, подложив подушку под голову. Босх опустил фотографию на ночной столик, повернулся и придвинулся к Джулии. Обнял ее и крепко прижал к себе.

— Послушай, хочешь, еще раз поговорим о ранах? Мне дважды разбивала сердце одна и та же женщина. Долгое время я держал ее фотографию на полке в гостиной, но в новогоднюю ночь решил, что хватит. Убрал фотографию. Затем меня вызвали на работу, и я познакомился с тобой.

Джулия внимательно посмотрела на Босха, словно выискивала что-то в его лице, возможно, малейшие признаки неискренности.

— Да, — наконец промолвила она. — Он разбил мне сердце. Удовлетворен?

— Нет, не удовлетворен. Кто этот подонок?

Она усмехнулась:

— Гарри, ты мой рыцарь в потускневших доспехах, не так ли?

Джулия села, простыня сползла с ее груди. Она закрыла ее скрещенными руками.

— Он работал в фирме. Я влюбилась в него — втрескалась по уши. А потом... потом он решил, что наш роман окончен. Предал меня, передав моему отцу слова, которые я ему говорила, а они должны были оставаться между нами.

— Какие слова?

Джулия покачала головой:

— Их я больше не скажу ни одному мужчине.

— Где был сделан этот снимок?

— На какой-то вечеринке в фирме — наверное, на банкете по случаю Нового года, не помню. Они там часто устраивались.

Босх поцеловал ее спину чуть повыше татуировки.

— Я больше не могла работать с ним. И уволилась. Заявила, что хочу путешествовать. Отец подумал, будто у меня возрастной кризис, потому что мне исполнилось тридцать. Я не стала его разубеждать. Но если сказала, что хочу путешествовать, нужно было путешествовать. Первым делом я отправилась в Австралию. Самое дальнее место, какое могла представить.

Босх сел и подложил под спину две подушки. Потом прижал Джулию к своей груди. Поцеловал ее в макушку и уткнулся носом в волосы.

— В фирме я получала большие деньги, — продолжила она. — Я долго путешествовала, ездила куда хотела, когда было настроение, занималась случайной работой. Провела почти четыре года за границей. А когда вернулась, поступила в академию. Шла по тротуару и увидела маленькое местное отделение полиции. Зашла туда и взяла брошюрку. Все произошло очень быстро.

— Твоя история обнаруживает импульсивные и, возможно, безответственные процессы принятия решений. Как только тесты не показали этого?

Джулия легонько толкнула Босха локтем в бок, вызвав острую боль в ребрах. Он напрягся.

— Ой, Гарри, прости. Совсем забыла.

— Ничего.

Джулия засмеялась:

— Думаю, все вы, старые сыщики, знаете, что в последние годы управление изо всех сил старалось набирать в академию «зрелых», как там выражаются, женщин. Чтобы они понижали уровень тестостерона у начальства.

— Кстати о начальстве. Ты так и не рассказал, как прошла сегодня встреча с самим старым заправилой.

Босх тяжело вздохнул, но промолчал.

— Однажды, — заговорила Джулия, — Ирвинг выступал перед нашим курсом с речью о моральной ответственности, которую налагает ношение значка. А все сидевшие в аудитории знали, что этот тип у себя на шестом этаже заключает тайных сделок, пожалуй, больше, чем дней в году. Классический закулисный делец. Мы слушали его с нескрываемой иронией.

Слово «ирония» напомнило Босху, что сказал Энтони Джеспер по поводу найденных костей и скейтборда. Он почувствовал, как его тело напряглось.

— Что с тобой? — спросила Джулия.

— Ничего.

— Ты вдруг весь напрягся.

— Из-за дела, видимо.

Джулия немного помолчала.

— Мне это кажется поразительным, — промолвила она. — Кости столько лет лежат на холме, а потом вдруг появляются из-под земли, словно призрак.

— Это город костей. И все они ждут своего появления. — Босх сделал паузу. — Не хочу сейчас говорить ни об Ирвинге, ни о костях, ни о расследовании, ни о чем.

— А чего хочешь?

Босх не ответил. Джулия повернулась к нему лицом и стала прижимать его к подушкам, пока он не оказался лежащим навзничь.

— Может, зрелой женщине еще раз понизить у тебя уровень тестостерона?

Босх не мог не улыбнуться.

Босх тронулся в путь еще до рассвета. Оставил Джулию спящей и поехал домой, выпив по пути кофе в закусочной. Венис с плывущими по улицам клочьями утреннего тумана выглядел призрачным городом. Но по мере приближения к Голливуду машин с включенными фарами становилось на улицах все больше, и Босх вспомнил, что город никогда не погружается в сон.

Дома Босх принял душ и переоделся. Потом опять сел в машину и поехал вниз по склону холма к голливудскому отделению. В половине восьмого он был там. Как ни странно, несколько детективов уже занимались писаниной или работали над делами. Эдгар отсутствовал. Босх поставил портфель и пошел в дежурную часть выпить кофе и посмотреть, не принес ли кто из горожан пончиков. Их почти ежедневно приносил в участок некий гражданин. Таким образом ненавязчиво давалось понять, что все-таки есть люди, знающие или по крайней мере представляющие трудности службы стражей порядка. Каждый день в каждом отделении полицейские надевали значки и трудились не за страх, а за совесть там, где их недолюбливали, а зачастую и откровенно презирали. Босх всегда находил поразительным, насколько коробка пончиков способна заставить забыть об этом.

Он налил себе чашку кофе и положил доллар в корзинку. Взял пончик из коробки, уже почти опустошенной патрульными. Неудивительно. Пончики были из кафе Боба Доната на фермерском рынке. Заметил Манкевича, сидевшего за своим столом, он вглядывался во что-то, напоминавшее схему развертывания боевых порядков, сведя на переносице темные брови.