Эрик Маршалл - Семь тайн Ларри Квинта

Ректор, наконец, расправившись с возникшей проблемкой, водрузил очки на нос. После сцены с запотевшими линзами, выглядел он уже не так угрожающе и авторитетно. Словно понимая это, Маким, неприязненно отмахнулся рукой:

– Не лгите, я смотрел вашу медицинскую карточку, там ни слова о мигрени. Но есть не совсем приятная информация о том, что у вас случается потеря памяти, краткосрочная амнезия. Вас не один раз находили посреди улицы или за городом, где вы не помнили, как там очутились.

Замолчав, ректор взглянул на поникшего Ларри:

– Послушайте, я ни в коем случае не собираюсь увольнять вас из-за этой болезни. Ваша должность не требует постоянного контакта с людьми или принятия сверхважных решений, программист и техник вы хороший. Но мне нужен человек, который свою работу будет выполнять оперативно, и не исчезать на полторы-две недели!

Ларри, поднял покрасневшее лицо, и, посмотрев на ректора, только медленно со вздохом кивнул головой. Тот вдруг воодушевившись оказанным эффектом от его слов, улыбнулся и потянулся к боковому отделению своего письменного стола. Открыв верхний шкафчик, Маким достал из него белый ламинированный прямоугольник и бросил его через поверхность стола, по направлению к Ларри.

– Возьмите визитку, это доктор-психиатр Раймонд Эберт, мой хороший знакомый. Он специализируется на краткосрочных амнезиях.

Ларри, не взглянув на содержимое визитки, засунул ее в карман рубашки, и, поднявшись из-за стола, поблагодарил ректора. Тот махнул рукой, и снова сделав вид, что ему не интересен работник, погрузился в чтение утренней газеты.

Ларри вышел из кабинета, стесняясь своего пылающего лица, он быстро отвернулся от Ванессы и вышел в коридор, не забыв аккуратно прикрыть за собой дверь.

Вернувшись в технический отдел, Квинт обнаружил, что он уже пуст. По-видимому, Линда отправилась устанавливать оборудование для какого-то занятия. Не приступая к делам, Ларри плюхнулся в кресло и, положив локти на стол, погрузился в тяжелые раздумья. Итак, ситуация с потерями памяти не были его личной тайной, по крайней мере не для администрации ВУЗа. Этот факт вызвал у него знакомый приступ слабости в ногах и неприятного холодка в груди, словно он шел к крыльцу учебного корпуса, а все студенты, стоящие там, смотрели на него, разглядывая с головы до пят. Теперь это чувство вызвало осознание того, что кто-то знает о его личном скелете в шкафу. Ларри с гримасой отвращения стукнул кулаком по столешнице, отчего различные бумажки с заказами от факультетов и авторучки подпрыгнули в воздух, а вниз со стола спикировал желтый листок стикера. Квинт автоматически наклонился и, подняв клейкий прямоугольник, скользнул взглядом по нему. Затем нахмурившись, почесал бровь, на листочке было написано мужское имя, возможно мексиканское. Оно ничего не говорило Ларри, знакомых латиносов он не имел. Стикер был превращен в желтый комочек и по высокой дуге отправлен в мусорную корзину. Оставшись довольным своей меткостью, Ларри потянулся к верхнему ящику, где у него лежала початая пачка леденцов. Паршивое настроение постепенно уходило, и он собирался окончательно избавиться от него с помощью любимого лакомства. Однако…

…Распахнув ящик, техник замер, быстро захлопал глазами и судорожно захлопнул его обратно, словно оттуда могла выпрыгнуть гремучая змея.

До боли стиснув кулаки, Ларри некоторое время сидел неподвижно, лишь иногда звучно сглатывая. В голове билась мысль: откуда эти вещи в моем столе, откуда, откуда??? Наконец, овладев с собой, он осторожно выдвинул ящик и еще раз заглянул внутрь.

Там, среди привычных ему отверток, мотков скотча, тюбиков с клеем, различных микросхем, флэшек и плоскогубцев, лежали: перстень с выгравированным драконом, ручной эспандер, непонятная банкнота с изображёнными кораблями – парусником и крейсером, а также статуей в треуголке, карточка с нарисованным бэтменом, кастет с отчеканенной эмблемой какого-то спортивного клуба, и самая удивительная вещь – черный кожаный ремешок с вшитым розовым шариком из пластмассы.

Ларри не чувствуя рук, потянулся к нагрудному карману, где лежала визитка доктора Эберта.

Доктор Эберт.

– Я не знаю покоя, доктор. Эта мания расставлять вещи по местам, меня окончательно доконала. Я даже уснуть спокойно не могу, если на простыне есть хоть одна морщинка, или подушка лежит не под нужным углом. А уж если ноутбук вместо тишины, как и положено, в спящем режиме, начинает тихонечко шуметь и поскрипывать сидюшником, я готов сойти с ума.

Толстяк замолчал и с надеждой посмотрел на Раймонда Эберта. Доктор неопределенно хмыкнул, покусывая колпачок шариковой ручки, помолчал, а потом ловко швырнул ее в корзину для бумаг, следом последовали карандаши, все шесть штук. Клиент, широко раскрыв глаза, каждый раз следил за траекторией летящего и падающего предмета, а потом недоуменно посмотрел на доктора.

– Вилфорд, поступите также и с вашими желаниями. Мне осточертели эти карандаши, которые вечно валяются на столе, а потом оказываются на полу. Пусть теперь смирненько полежат в урне. Вы понимаете меня, Вилфорд? Плюньте на то, что вас не устраивает перед сном. Дайте пинка этому предмету, желательно мысленно, и скажите вслух – мне плевать на тебя! И пусть он перестанет для вас существовать, поверьте, в следующий раз он так не поступит.

– Эмм, вы предлагаете таким образом отомстить предметам, за то, что они достают меня?

– Совершенно верно, ступайте, мой друг. Я вижу, вам не терпится опробовать этот метод уже сейчас.

Когда клиент ушел, Эберт подошел к корзине, выудил оттуда все карандаши и авторучку и небрежно кинул их в письменный прибор. До следующей консультации у него был час отдыха, который он намеревался посвятить чтению новостей, выкладываемых в социальных сетях, и возможно паре-тройке едких комментариев с его стороны, в адрес авторов постов.

Зазвонил коммутатор, из решетчатой поверхности которого, донесся тонкий женский голосок:

– Мистер Эберт, к вам посетитель. Без записи.

Аарон нахмурился. Коммутатор словно угадав его выражение лица, виновато проговорил:

– Я объяснила человеку, что запись к вам пока приостановлена, и что следует подождать не меньше трех месяцев, пока освободится время. Но он сказал, что вас порекомендовал Мадж Маким.

Доктор Эберт раздумывал буквально секунду, потом разрешил секретарю впустить пришедшего. Дочь доктора училась в университете, которым руководил Мадж. С самим ректором у Эберта были профессиональные отношения. Аарон составлял для него методику избавления от комплекса страха перед подчиненными.

В кабинет зашел человек. Эберт окинул взглядом вошедшего, отметив простоту его одежды, которая могла говорить о том, что парень, работая в ВУЗе, был или программистом или художником. Гораздо больше доктора привлекло лицо гостя. В нем невероятным образом сочетались совершенно не сочетаемые детали. На фоне общей неприметности лица с его мягкими очертаниями и выражением некой скорби, разительно выделялись боксерский нос с чуть искривленной переносицей, однако под ним были пухлые губы, которые на первый взгляд не знали, что такой удар, довершали картину холодные умные глаза серого цвета. При виде доктора эти глаза буквально на мгновение чуть прищурились. Такой взгляд Эберт часто замечал у опытных преступников, видящих в каждом встречном потенциальную жертву.