Антуан д'Эстет - Трактат. Бонус: притча «О праздности и забвении»; мини-поэма «Мятежный дух»

– Несомненно, – энергично кивнул Макс, озираясь по квартире в поисках коньяка и вращая в руке пачку сигарет.

– Но откуда у тебя эта информация? – продолжал допытываться Константин, неодобрительно поглядывая как собеседник, только что докуривший одну сигарету, уже извлекал из пачки другую.

– У меня свои источники, – загадочно ответил Макс, своеобразным и немного странным жестом постукивая сигаретной пачкой по собственному лбу.

– Им можно доверять? – задал Константин еще один вопрос другу.

– Любой из источников не будет абсолютно истинным, – уклончиво начал в ответ тот, наконец отыскав бутылку коньяка и теперь разливавший его в рюмки, – но ты уж поверь, дружище, из всех моих источников, только этому и можно полностью доверять.

– Хорошо, – с очередной ноткой сомнения в голосе проговорил Константин, отказываясь от протянутой ему рюмки. – И что ты намереваешься предпринять? Попробуешь достать эксклюзивный материал в полиции? Думаешь они обрадуются, что тебе известно то, о чем в городе никто еще не знает?

Макс презрительно ухмыльнулся и проглотил свою порцию спиртного, тут же наполнив тару вновь.

– Полиция сама знает только, то что ничего не знает, – сказал он, и на немой вопрос, застывший в глазах Константина продолжил: – Нет конечно, про пропавших они знают. Однако им ничего не известно о причинах и следствии этих пропаж. Видишь ли, расследование полиции в этом деле по пути профессора привело лишь к тому, что по пропавшему философу нет никакой информации, кроме его личного дела в отделе кадров университета. Однако все данные ведут в тупик: в ВУЗе, который указан в разделе «образование» в личном деле профессора, никто такого человека припомнить не смог; квартиру по адресу, который указан в разделах «постоянное и фактическое места проживания», уже полгода снимает совершенно другой человек; даже профессора университета не могут сказать, чем их коллега занимался и где бывал после работы.

Макс сделал паузу и, нарочито медленно затянувшись, взглянул на Константина, довольно быстро сменившего выражение сомнения на заинтересованность. Тот ловким движением выхватил из губ коллеги сигарету, затушил ее и коротко призвал друга к продолжению презентации будущей статьй:

– Продолжай!

– Нечто похожее ожидало полицию и в случае с инженером-программистом. Его общение с коллегами ограничивалось одной лишь работой, что же до жизни вне ее, то кажется, будто выходя из радиуса обзора камер видеонаблюдения НПО «Технология», он исчезал вовсе; как собственно и появлялся – только в объективах камер, когда на следующее утро приходил на работу. Ну а гадалка… сам ее промысел предполагает ореол таинственности: никто и никогда не видел, чтобы эта женщина покинула свой домишко на окраине, а теперь ее там нет, как, впрочем, нет никого, кто знал бы где она.

Константин поднялся со своего места и, в задумчивости, сделал несколько шагов по комнате.

– Что ж, это и в самом деле интересно, – сказал он. – И судя по тому, что полиции ничего толком не известно, ты собираешься провести собственное журналистское расследование пропажи этих троих. Лена не ошиблась в тебе: материалы по этому делу смогут покрыть пробелы в обоих следующих выпусках и, надо признать, небезинтересной темой.

Уже чуть опьяневший Макс, затуманенным взором созерцавший как плещутся остатки янтарной жидкости в покручиваемой им бутылке коньяка, кивком отблагодарил гостя за его мнение. Но тот еще не все сказал. Видя состояние друга, Константин заговорил о чем-то, что, видимо, было известно только им двоим.

– Макс ты в порядке? – спросил он. – Уже три месяца прошло с тех пор. И все это время ты не появляешься на работе, не покидаешь свою квартиру, не разговариваешь ни с кем, кроме как в чате, реже по телефону, пьешь и без конца куришь… черт, да ты словно в трансе: отрешаешься от всего и… Вобщем, забудь о ней. Возвращайся к реальности.

Судя по тому, как неохотно говорил Константин, и по тому, как встрепенулся, слушая, Макс – эта тема была для них обоих тяжела или неприятна.

– Можно подумать я не пытался ее забыть, – отозвался спустя короткий миг молчания Макс и опрокинул в себя остатки коньяка. – Эх, если бы все было так просто… Раньше я привносил свои мысли и фантазии в реальность, писал замечательные статьи, но… теперь все наоборот: в своих фантазиях и мыслях я прячу реальность, ибо если реальность предстанет предо мной ничем не прикрытой, я возвращусь к воспоминаниям, мыслям и фантазиям о ней, ведь она – реальна.

Константин окинул некогда бодрого, общительного и остроумного товарища сочувствующим взором: теперь тот выглядел пассивным, слабым, разбитым… и это состояние в последние три месяца стало для него нормой, как и состояние легкого опьянения, в котором пребывал сейчас Макс, провожавший Константина до двери.

– Не глупи, Макс, – вздохнул Константин, на минутку задержавшись на пороге. – Возвращайся к работе. Я даже рад, что Лена подкинула тебе это задание именно сейчас: надеюсь оно отвлечет тебя и позволит развеяться. Как бы то ни было… удачи!

И когда дверь Макса захлопнулась за спиной Константина, он решил, что будет почаще навещать друга и проконтролирует выполнение им задания главного редактора, так как на самом деле считал, что это лучшая, за последний квартал, возможность заставить Макса позабыть о его болезненно завершившихся отношениях с одной женщиной.

***

Константин ответственно подошел к выполнению своего намерения и два, а то и три раза в неделю, сразу после работы, наведывался в квартиру Рыжего Макса, неизменно интересуясь продвижением его расследования и избегая разговоров о личном. Впрочем, разговоров, как таковых, было очень немного, потому как основную часть того времени, что Константин находился в гостях у Макса, он проводил за его ноутбуком, читая черновые отрывки его будущей статьи и заметки по делу о пропаже трех человек. Сам же хозяин квартиры всегда, – и, могло даже показаться, в одной и той же позе, – сидел в глубоком кресле у окна, с сигаретой в одной руке и бокалом или рюмкой (в зависимости от того, что он в тот день пил) в другой. Рядом с ним на стеклянном журнальном столике находились пара пачек сигарет, початая бутылка спиртного и его смартфон.

Последнее время, кроме посещений Константина и редких телефонных разговоров с Еленой, чат, электронная почта и SMS-сообщения были единственным средством коммуникации Макса с обществом. Равнодушные тексты и обманчивые смайлы, с помощью которых так просто скрыть свои истинные чувства, казались ему гораздо более приемлемыми, нежели какая бы то ни было эмоциональность прямого общения. Именно поэтому Константин не мучил друга разговорами: он знал, насколько глубок и как ширится вглубь внутренний мир истинно творческой личности, и полагал, что Максу будет полезнее утопить свою душевную травму в самом отдаленном уголке глубин своего мира, чем, подобно обычным людям, излить ее миру внешнему.