Мэри Кларк - Соглядатай

Потягивая светлое пиво, Сэм бесцельно разглядывал толпу в теннисном клубе Палм-Спрингс. Он повернул голову и, поймав взгляд дочери, улыбнулся. Карен унаследовала масть матери: темный загар только подчеркивал белокурый цвет ее волос. Ее ладонь покоилась на руке мужа.

Томас Велтон Сноу-младший очень приятный парень, подумал Сэм. Правда, семья его, на взгляд Сэма, была чересчур уж светской и скучноватой, но он искренне радовался удачному замужеству дочери.

За время пребывания в Калифорнии Сэма успели представить нескольким необычайно привлекательным дамам средних лет — вдовам, соломенным вдовам и просто одиноким женщинам, делающим карьеру. Любая из них была бы не прочь избрать себе спутника жизни, но эти знакомства вызывали у Сэма лишь растущее нетерпение. В глубине души усиливалось ноющее болезненное ощущение неуместности своего присутствия здесь.

Но где, ради всего святого, теперь его место?

В Вашингтоне — вот где. Он был рад возможности побыть с Карен, но ему быстро опостылели новые знакомства, все эти люди, которых она считала такими славными.

«Моей дочери двадцать четыре года, — думал Сэм. — Она замужем и счастлива. Она ждет ребенка. А мне совсем ни к чему знакомиться со всеми сорокалетними дамами Палм-Спрингс, мечтающими о замужестве».

— Папочка, ты не мог бы перестать хмуриться?

Карен привстала, наклонилась через стол, поцеловала его и снова уселась рядом с мужем, который тут же обнял ее за плечи. Сэм окинул взглядом их сияющие лица. Через день-другой они пресытятся его обществом.

— Родная, — доверительно обратился он к Карен. — Помнишь, ты спрашивала, не думаю ли я, что президент назначит заместителем Абигайль Дженнингс, а я ответил: «Не знаю». Наверное, я слукавил. Думаю, она самый вероятный кандидат.

После этих слов все присутствующие буквально впились в него глазами.

— Завтра вечером сенатор устраивает рождественский ужин у себя дома; там, конечно, будут корреспонденты. Думаю, в телепрограмме про Абигайль Дженнингс вы увидите фрагменты этого приема. Она просила меня приехать. Если ты не возражаешь, я приму ее приглашение.

Его выслушали с пониманием, и свекор Карен тут же попросил прислугу принести расписание авиарейсов. Если Сэм завтра вылетит из Лос-Анджелеса восьмичасовым утренним рейсом, то будет в национальном аэропорту в половине пятого по времени восточного побережья. Как интересно получить приглашение на ужин, который снимают для телевидения! Все они будут с нетерпением ждать выхода программы в эфир.

Только Карен сидела молча. Потом она рассмеялась и сказала:

— Брось трепаться, папочка. До меня дошел слушок, что сенатор Дженнингс положила на тебя глаз.

В девять минут десятого Пэт и миссис Тэтчер ушли с приема. Они молча брели по улице, и только у самого дома миссис Тэтчер тихо произнесла:

— Не могу выразить, как я сожалею, Пэт...

— Что в словах этой женщины правда, а что — досужие домыслы? Я должна знать. — В ушах Пэт все еще звучали обрывки фраз: «... истеричка... костлявые руки... бабник... мы думаем, она сама ударила бедную малышку...» — Мне просто необходимо выяснить, как это произошло. — Твердо сказала она.

— Пэт, эта женщина — злобная сплетница. Она отлично понимала, что делает, когда затеяла разговор о прошлом в присутствии журналистки из «Вашингтон трибюн».

— Она, конечно, ошибается, — произнесла Пэт без всякого выражения — монотонно и вяло.

— Ошибается?

Они стояли у калитки Лайлы. Пэт посмотрела через улицу на свой дом. Несмотря на свет, горевший на нижнем этаже, дом казался мрачным и пустым.

— Видите ли, я кое-что вспомнила. Теперь я абсолютно уверена, что, когда в ту ночь вбежала в гостиную, я споткнулась о тело матери. — Пэт повернулась к Лайле. — Многообещающая наследственность, правда? С одной стороны, истеричка-мать, которая, очевидно, считала меня обузой, с другой — спятивший отец, который пытался меня убить. Просто сердце радуется...

Лайла промолчала. Дурное предчувствие вновь напомнило о себе. Она вздохнула:

— Ох, Кэрри, как бы я хотела вам помочь!

Пэт сжала ее руку.

— Вы и так помогаете мне, Лайла.

В библиотеке призывно мигал индикатор автоответчика. Пэт перемотала пленку и прослушала сообщение: «Говорит Пелхэм. Сейчас семь двадцать. У нас кризис. Как только попадете домой, невзирая на время, позвоните сенатору Дженнингс, 703-555-0143. Встретимся там. Это приказ».

У Пэт внезапно пересохло горло. Она набрала номер. Занято. После трех попыток она наконец прорвалась. Трубку снял Тоби.

— Тоби, это Пэт Треймор. Что случилось?

— Многое. Где вы?

Дома.

— Хорошо. Мистер Пелхэм пришлет за вами машину. Минут через десять.

— Тоби, что произошло?

— Мисс Треймор, возможно, вам придется кое-что объяснить сенатору. — Он положил трубку.

Через полчаса служебная машина Пелхэма, доставившая Пэт, остановилась перед домом Абигайль Дженнингс. По дороге девушка терялась в догадках, но все они сводились к одному неутешительному выводу: произошло нечто такое, что еще больше расстроило Абигайль или поставило ее в неловкое положение, и это нечто вменят в вину ей, Пэт.

Мрачный как туча Тоби, открыл дверь и провел Пэт в библиотеку. Собравшиеся молча сидели за круглым столом, словно на военном совете. В тягостную, гнетущую атмосферу совершенно не вписывались веточки омелы, украшавшие камин.

Миссис Дженнингс, напоминавшая в эту минуту мраморного сфинкса, смотрела куда-то сквозь Пэт. Справа от сенатора расположился Бакли; длинные жидкие пряди его волос были в беспорядке и больше не скрывали аккуратную плешь на макушке.

Щеки Лютера Пелхэма покрывали багровые пятна. Он явно был на грани апоплексического удара.

«Это даже не суд, — подумала Пэт. — Это инквизиция. Моя вина кажется им доказанной. Но в чем я провинилась?»

Не предложив Пэт сесть, Тоби опустил свою тяжелую тушу на последний свободный стул.

— Сенатор, — начала Пэт, — очевидно, случилось что-то ужасное, и столь же очевидно, что это как-то связывают со мной. Не угодно ли кому-нибудь объяснить мне, в чем дело?

В центре стола лежала газета. Бакли схватил ее и сунул чуть ли не в лицо Пэт.

— Где вы раздобыли эту фотографию? — процедил он.

Пэт посмотрела на первую полосу: «Нэшнл миррор». Броский заголовок кричал: «СТАНЕТ ЛИ „МИСС ЭЙПЛ-ДЖАНКШЕН“ ПЕРВОЙ ЖЕНЩИНОЙ ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТОМ?» На огромной фотографии красовалась Абигайль в короне «Мисс Эйпл-Джанкшен» в обнимку со своей матерью.

Увеличенный снимок с безжалостной четкостью являл миру непомерные габариты Фрэнси Форстер. Необъятное тело распирает цветастый ситец дешевого платья; рука, обхватившая Абигайль, — в складках жира; гордая улыбка приковывает внимание к двойному подбородку.