Александр Свистунов - Альманах «Бесконечная история»

Море. Безбрежное, бесконечное, бескрайнее. Бурное, пенящееся, топящее в себе все. И в то же время спокойное как вечность. Море, погубившее столько людей: храбрецов, сопротивлявшихся стихии до своего последнего вздоха; трусов, проведших последние мгновения вымаливая прощение у богов, в которых они никогда не верили, или умалявших пощадить их; равнодушных, тех кто давно потерял интерес к жизни, кто даже не двинулся с места при виде беды. Поистине, это море забрало много жизней.

Море боли… И посередине этой жуткой стихии, едва держался на поверхности он сам. Обладатель царского имени, прославленного в веках. Навуходоносор, четвертый этого имени. Нет, врать самому себе нет никакого смысла, особенно теперь. Это имя уже не его, да и было ли, по-настоящему? Он всего лишь Араха, простой урарт, не имеющий к царям Вавилона никакого отношения. И если бы он не покинул родные горы…

Море не давало забыть о себе. Его вновь накрыло волной мук, столь сильной, что он широко распахнул глаза.

Невидящим, как казалось столпившемся на площади людям, взором он окинул пространство перед собой. Главная площадь Вавилона, величайшего города мира. Его города. Вдали видны грандиозные зиккураты и стены богатых домов и дворцов. Опустив взгляд, он натолкнулся на толпу людей в паре полетов стрелы от него. Сотни и тысячи людей понуро стояли под палящим солнцем, раскалявшим плиты, которыми была вымощена Эриду. Чуть позади остальной толпы, на высоком помосте, сидело около сотни людей, разительно отличавшихся от стоявших внизу. «Персы» – не приглядываясь понял Араха. Роскошь их одежд была видна даже отсюда. «Знатнейшие кровопийцы страны. Пришли посмотреть на поверженного их усилиями врага. Разумеется, многие из них лично сражались против нас. Теперь все мы корчимся здесь, а они посмеиваются над нами оттуда». Он попытался повернуть голову, чтобы разглядеть товарищей, но не смог. Тело отозвалось такой болью, что на глаза выступили слезы, которых он уже перестал стыдиться. Стыд подобает человеку значительному. Оборванцу вроде него нечего стыдиться.

«Все-таки долгое пребывание в положении насаженного на кол неподалеку от соратников, подвергнутых такой же участи приносит определенную пользу. Ты избавляешься от гордыни и иллюзий, они как шелуха сходят с тебя, обнажая сердцевину, стержень, то что ты представляешь на самом деле. Все напускное, надуманное исчезает, истаивает, как бы ты не хотел сохранить это. Очищение болью позволяет переосмыслить свою прошлую жизнь.»

«После очищения все ошибки прошлого как на ладони. Он нынешний ни за что не допустил бы их. Он нынешний сделал бы все совсем иначе, а многого не сделал бы вовсе. Мысли невольно устремлялись к тому дню, с которого начиналось это проклятое восстание. Как бы он хотел вернуться туда и все изменить. Лишь несколько шагов в сторону и его жизнь спасена. Я никогда бы не испытал и тысячной доли тех мук, что испытываю сейчас» – думал Араха.

– Но и не познал бы пьянящий вкус силы и власти…

– Чего стоит власть хоть над всем миром, если она кончается на колу?

Этот внутренний спор, однако, лишь вернул его мысли к тому памятному дню. Он почувствовал, как в который раз, за последнее время, воспоминания подхватывают его и уносят в некое подобие сна, где он раз за разом переживает заново события последнего года. Только возможность так сбегать от реального мира, переставая ощущать острый наконечник, вонзающийся все глубже, жалкий остаток былой мощи, сдерживала подстегиваемое болью подступающее безумие, скорее всего уже настигшее его товарищей.

«Солнце уже заходит, а до этого поганого городишки еще фарсах, не меньше» – думал молодой простолюдин, явно урартской внешности, сидя на закорках телеги, запряженной понурым, еле переставляющим копыта ослом.

Видимо придется искать ночлег где-то тут, ворота скоро запрут и в город до утра уже не попасть. Урарт Араха, хотевший попасть в Ур по торговым делам, с неудовольствием огляделся вокруг себя.

Выжженная, а сейчас остывающая пустошь, лишь в некоторых местах покрытая мелкими колючими кустарниками – не самое приятное место для ночлега. После получасовых поисков удалось найти небольшой холмик, вокруг которого трава была не столь жесткой как в иных местах. Обходя холмик в поисках наиболее удобного места для сна Араха заметил крупный, размером с два кулака, камень, лежавший в ложбинке у подножия. Самым необычным в этом камне был его глубокий черный цвет. Весь камень был покрыт сеткой каких-то трещинок, белеющих на фоне темной поверхности.

Урарт нагнулся и поднял камень, чтобы получше рассмотреть. В его голове сразу закрутились мысли о возможной выгоде, в виду явной неординарности находки.

Вблизи стало ясно, что то, что он принял за трещинки на самом деле было мельчайшими клинописными значками. Они располагались многочисленными линиями, пересекавшимся между собой и образующими прихотливые узоры. Арама не был грамотен, так что мог лишь догадываться, что означают эти символы.

Покрутив камень в руках, урарт также заметил, что тот имеет на удивление ровные края и почти идеальную цилиндрическую форму. «Надо будет показать этот камень знакомым жрецам, когда наконец доберусь до города» – подумал он, сунув камень в широкий карман своего одеяния. Через пару минут его уже настиг крепкий сон.

Проснулся он от того, что все его тело было залито водой. Ещё не открыв глаза, он уже почувствовал, что Земля стала неестественно жесткой, а воздух ужасно затхлым. Широко распахнув глаза, Араха приподнялся, собираясь осмотреться и застыл.

Он находился в душном, неосвещенном месте, с потолка которого постоянно падали капельки воды, барабаня по каменному полу. Когда глаза привыкли к темноте, стало ясно, что он находится в пещере, густо усеянной сталагмитами.

В детстве Араха любил лазать по горным пещеркам. Несмотря на запреты отца и просьбы матери он частенько сбегал из дома и проводил долгие часы, исследуя горные каверны, стараясь залезть как можно дальше. Однако эта пещера отличалась от виденных им в детстве.

Во-первых, она была очень глубокой и запутанной. Ее «потолок» едва просматривался далеко наверху, а судя по тому, что сверху почти не проникало света и не было видно звезд, к ней вели сложные подземные ходы, отделявшие ее от земной поверхности.

Во-вторых, эта пещера была как будто пропитана ужасом. Ему доводилось бывать в пещерах настолько огромных, что там гуляло эхо, и в настолько тесных, что он с трудом пролезал в них. Однако, какой бы не была пещера, здравомыслящий и невозмутимый Араха никогда не боялся находиться там, несмотря на многочисленные рассказы о горных призраках, жутких чудовищах и прочей ерунде, которая, если верить старикам, жила в любом мало-мальски необычном месте. Здесь же поджилки урарта постыдно тряслись, его разум как будто парализовало. Все мысли исчезли из головы, оставив лишь одну.