Александр Свистунов - Альманах «Бесконечная история»

И так еле державшийся на ногах, он рухнул на колени перед сущностью, обладающей невероятным могуществом и снизошедшей до него, услышавшей его отчаянные молитвы.

– Поднимись, человек, и слушай, я не оставлю задаваемые тобой самому себе вопросы без ответа. Пещера, в которой ты очнулся, тоннель и этот зал, все это – мое логово, одно из самых укромных мест этого мира, находящееся на такой глубине, что сам ты ни за что не сумел бы найти отсюда выход, как не смог бы никто другой из смертных. Разумеется, ты попал сюда, в тайник бога, неслучайно. Это было необходимо дабы подвергнуть тебя испытанию, которое ты выдержал. Прохождение этого испытания подтверждает, что ты подходишь для моей цели. Я мог бы легко заставить тебя сделать что угодно, но на то, что от тебя требуется можно согласиться лишь добровольно, в противном случае это не имеет смысла. Ты необходим мне, чтобы вернуть то, что принадлежит мне по праву, то что крали и продолжают красть у меня пришлые выскочки и их жалкие прихвостни из местных. Голос бога дрожал от плохо скрываемой ярости.

– Ты возглавишь мои армии и будешь убивать за меня, а я поделюсь с тобой частью моей силы, дарую богатство и огромную, невыразимо приятную власть. Готов ли ты исполнить это?

– Я… Я, разумеется если это Ваша воля я сделаю все, что прикажете, но разве нет более достойных слуг для Вас – великих воинов, отчаянных храбрецов, знатных вельмож, ведь я обыкновенный торговец, порой даже не чистый на руку… Почему я?

Мардук едва заметно покачал головой, а затем в одно мгновение оказался прямо перед Арахой и коснулся его лба указательным пальцем правой руки, на котором ярко горел перстень из цельного топаза, размером с детский кулак.

Перед Арахой начали мелькать картины и ощущения, сменяя друг друга с огромной скоростью, и все же он успевал в деталях прочувствовать их все.

Мардук рыдает, стоя перед грудой тел. Его семья, все остальные боги, все они погибли, погибли вместе с вавилонским войском. Он не пришел на помощь, посчитав что все решится без него, не снизойдя до смертных. И недооценил врага и вражеских богов. Его месть будет страшна.

Персидская армия, входящая в Вавилон через главные ворота, особо выделяется обоз армии, где среди обычных повозок находится два огромных, окованных металлическими листами воза, передвигаемых усилиями четырех закованных в кольчуги слонов.

Две больших стройки в разных частях древнего города – на востоке и на западе. Возводятся внушительные крепости, с могучими цитаделями, укрытыми за тройным кольцом стен. По одному из огромных возов въезжает в каждую из крепостей.

Глубоко под городом, в своих чертогах, беснуется Мардук, чувствующий отток сил и жуткую боль от чужеродной, хитро запрятанной и защищенной магии, которую он слишком долго не замечал. Проклиная свое бессилие, он уходит из города. Он чувствует, как то, что помещено в крепости персидскими магами напитывается силой молитв и жертвоприношений, предназначенных для него. Его перехитрили, он попался в сети и вновь проиграл.

Видения изменились, стали более яркими. Подсознательно Араха понял, что это ведения возможного будущего, а не прошлого как ранее.

Он стоит перед открытыми воротами города, во главе собственной армии. Городская знать выказывает ему покорность.

Он уничтожает персидский гарнизон, захватывая немалую добычу. Войско кричит его имя.

Он стоит на холме, обозревая подступы к Вавилону и чувствует небывалую силу в своем теле, в самой его глубине, кажется, что он способен на все.

Сознание и ощущение реальности происходящего вернулось к нему, лишь когда он, неведомо как, оказался неподалеку от холмика, где погрузился в сон. Он оглядел себя, однако не обнаружил каких-либо существенных изменений. Он не стал мускулистым силачом, или гладкокожим красавцем. Внешне он остался прежним. Никто, кроме него самого не мог почувствовать тот испепеляющий жар, который исходил из его сердца. Никто не мог прочитать его новые, роящиеся в мозгу мысли. Некий второй разум поселился в голове Арахи вместе с его собственным. И этот новый разум был силен и властен. Он желал власти, богатства. Но более всего он желал крови. Легкой, пружинистой походкой человек, еще недавно бывший простым торговцем двинулся к городу.

Внезапно, путь ему преградили двое всадников, одетых в одинаковые глухие балахоны, скрывающие лица. Незнакомцы спешились и обступили его.

– Что вам нужно?

Ответа не последовало. Вместо него они вынули из складок плащей короткие акинаки, судя по цвету лезвия, пропитанные ядом. Казалось бы, Араха должен был испугаться, однако место страха заняла жгучая, нечеловеческая ненависть. Разум нарисовал наглядную картину того, как эти двое мучительно корчатся, разрываемые изнутри, и наконец падают замертво. А затем, это воплотилось в явь. Огонь в груди на секунду потух, зато оба противника с утробными стонами повалились на землю, выпустив клинки из рук. Спустя пару мгновений они были мертвы. Араха потрясенно смотрел на их тела. Его новая сила все сделала за него. И потрясение сменилось упоением. Упоением новой мощью, возносящей его выше, чем он мог представить даже во сне.

Вдалеке виднелись крепкие стены Ура. Однако теперь урарт смотрел на них не как житель, радующийся надежной защите. Он оценивал их как завоеватель. Ведь он принял заманчивое предложение верховного бога.

***********

От размышлений его оторвал Умар, командир разбойничьего «войска» арабов, прибившегося к победоносной армии восставших. Естественно, освобождение Вавилонии и подрыв могущества персов волновал их не больше, чем песок под ногами, однако о богатствах далекого Вавилона, даже в пустынях Аравии, знал каждый.

– «Мои люди просят разрешения отлучиться на пару часов. Будет ли это позволено?» – с сильнейшим акцентом проговорил «пустынный вождь». Чувствовалось, что столь вежливая форма общения для него непривычна, как и сама необходимость спрашивать разрешения на что-либо. Впрочем, коктейль из жажды к вавилонским богатствам и страха перед могущественным вождем восстания, которого араб не мог даже назвать человеком, заставлял менять привычки и поступаться комфортом.

Араха огляделся вокруг. Армия маршировала мимо бесчисленных поселений, лепившихся вдоль рукотворных каналов, настоящих сосредоточений жизни в пустынной Месопотамии. Из небольших кирпичных домиков на армию испуганно глядели тысячи людей. Несмотря на пламенные речи, произносившиеся глашатаями восставших, лишь немногие выходили из домов, чтобы поприветствовать освободителей. Они опасаются вполне обоснованно. Здешним богатым крестьянам есть, что терять. А молодчики, вроде людей Умара, если им позволить, разорят их деревни подчистую, заберут их женщин и прикончат всех несогласных. И это не получится объяснить военной необходимостью.