Дмитрий Потехин - Пандемониум. Мистические повести

– За неделю справишься?

– Постараюсь…

– Что значит «постараюсь»? Да или нет?

– Извини. Да.

– Ладно, – Зауер с подозрением глядел на Евгения, словно почуял в нем скрытого врага. – Можешь идти.

Евгений вышел из подъезда, пряча лицо от режущего ветра и снежной крупы. Проехавший по улице мотоциклет чуть не разодрал ему барабанные перепонки.

Евгений шагал в сторону своего дома. Его нисколько не беспокоило, успеет он написать стих или нет. Проходя мимо какой-то церквушки он, преодолев неохоту, зашел внутрь. Церковный сумрак пах ладаном, но ничего доброго и очищающего в нем не было. Иконы были просто красками с позолотой.

Евгений начал читать молитву, но быстро запутался в словах. «Я болен», – прошептал он, глядя в фальшивые, нарисованные глаза Богородицы. Никогда прежде религия не казалась ему таким обманом, как сейчас. Какой смысл о чем-то молиться, каяться, просить о спасении? Никто не спустится с небес, не протянет руку помощи. Даже не подаст знака. Потому что никого нет! «Есть только я!» – в этом он уже убедился.

Спустя две недели Евгений побывал в гостях у Ани. Ее квартира была все тем же уютным островком, который февральская буря обошла стороной. Впрочем, кое-что все же переменилось.

– А где горничная? – спросил Евгений, снимая свою старую, теперь уже единственную шинель.

– Мила? – весело улыбнулась Аня. – А все, она теперь «товарищ»! Хочет служить делу, а не людям!

О том, что Мила теперь служит делу, наглядно свидетельствовала гора грязной посуды на кухне.

Зайдя в гостиную, Евгений понял, что ничего от прежней воздушной беспечности здесь уже не осталось.

– Это было ужасно! – рассказывала Леля, театрально закатывая глаза. – Они целый час искали у нас оружие, а меня с родителями заперли в ванной. Эти хамы с белыми повязками, как их…

– Милиционеры, – напомнил Максим.

– Вот именно! Господи, слово-то какое – смех один! Еще бы легионерами назвались!

Вечер протекал натянуто и скучно. Леля и Аня спели пару песен. Завели граммофон. Потом Илья блестяще спародировал нового министра юстиции, вызвав хохот у Ани и негодование у Марии, которой тот очень нравился.

В какой-то момент Евгений ощутил резкую боль в глазах и поспешил в ванную. Склонившись над раковиной и смачивая веки ледяной водой, он вдруг заметил в зеркале возникшую позади него Альцину. Евгений повернулся, и они очутились лицом к лицу.

– Нехорошо, да? – с издевательским сочувствием поинтересовалась Броева.

Евгений, молча, попытался ее обойти – ему совсем не улыбалась перспектива вступать в конфликт с этой больной особой. Альцина мигом перегородила дверь. От нее пахло едкими духами, табаком и, кажется, еще чем-то медицинским.

– Отойди! – тихо потребовал Евгений.

Альцина с отвращением по-беличьи вздернула губу.

– Да… Ты еще хуже, чем я думала!

– Что тебе надо? – промолвил Евгений сквозь зубы. – Что ты за мной вяжешься! Все никак не можешь простить?

Альцина вдруг мерзко расхохоталась, запрокинув голову, и самым развратным образом облизнула рот.

– Это идиотская игра…

– Она не для таких, как ты, чертов болван! Неужели не понятно?

Евгений хотел что-то ответить, но вдруг растерялся.

– И как тебя угораздило, а? – злобно продолжала Альцина. – Ты же никто! Бездарь, стихоплет бестелесный!

– Мне просто повезло! Такое случается!

Альцина яростно заскрипела зубами и растопырила когтистые пальцы. В ней было что-то от маленькой смертоносной гадюки, готовой к броску. Евгений полу-осознанно сдвинулся влево, чтобы заслонить от нее стоявшие у раковины бритвенные принадлежности.

– Случается! – прошипела Альцина.

– Да! И вообще… ты должна радоваться, что выиграл я, а не ты! Ты не представляешь, что со мной происходит! Во что превратилась моя жизнь!

– Да ладно! У тебя на лице все написано! Белый, как покойник и глаза красные! Ты в зеркало посмотри!

От этих слов на Евгения вдруг накатило такое отчаяние, что захотелось упасть ниц и зарыдать на потеху своей ненавистнице. Он мученически зажмурил глаза и стиснул зубы.

– А ты думал, что в Пандемониуме все понарошку, да? Что будешь веселиться за так? Вошел и чистеньким вышел? – насмешливо продолжала Альцина. – Дорого бы я отдала, чтобы узнать, зачем он тебе подыгрывал! Тебе-то! Ты кто такой?

– Ну а ты? – спросил Евгений осколками голоса. – Ты кто?

– Я?! – Альцина оскалила кривые зубы, дико вытаращив глаза. – Ведьма! В пятом поколении! Что, кретин, не ожидал?

Евгений почему-то не сомневался, что слышит чистую правду.

– Это я должна была победить! Мне было суждено видение! Я почти…

– Если ты думаешь, что он открыл бы тебе смысл жизни, ты ошибаешься.

Альцина фыркнула.

– По себе судишь? Смысл жизни в наслаждениях, я это знаю давным-давно! Я хочу знать, что там дальше! Как все устроено? Что лежит за пределами этого чертова мира? Может, ты мне расскажешь, а?

– Я не сумею.

– Разумеется!

Евгений смотрел в ее безумные, алчущие глаза, и в голову закралось воспоминание о пророчестве, произнесенном Альциной три месяца назад.

– Если ты так хочешь узнать, то почему… – он замешкался, хотя выбирать выражения было сейчас явной глупостью. – Почему не…

– Что?

– Ты знаешь.

Губы Альцины мрачно сомкнулись, от злорадства не осталось и следа. Взгляд сделался тяжелым и затравленным. Она молча, сняла браслет и показала Евгению свое левое запястье, на котором красовались два поперечных шрама. Один зажил достаточно давно, а второй был сделан явно несколько дней назад.

– Хочешь спросить, почему я не убью себя? Почему – хм… А ведь я презираю эту вашу жизнь. И не как эта дура Маша Вранек, а по-настоящему! Почему еще не убилась – хо-хо! – она резко развернулась и, ударив кулаком дверь, вышла из ванной. – Потому что карты не легли, вот почему!

Евгений хотел выйти следом, но вместо этого сел на край ванны и закрыл лицо ладонями. Все было похоже на один бесконечный бредовый ночной кошмар. Кошмар, который только начинался.

– Евгений! Очень рад вас видеть! Присаживайтесь, мой друг!

Евгений опустился в знакомое кожаное кресло.

Лицо доктора Беннетта каменело, по мере того как он оценивал внешний вид Евгения опытным глазом. Причин бить тревогу было достаточно: Евгений сильно побледнел и осунулся. Кожа на лице высохла, обветрилась, покрылась сеткой микроскопических трещин и морщин. Он уже несколько дней не брился, и лишь медленный рост щетины не позволял ему окончательно растерять внешнее благообразие. Глаза у Евгения носили следы многих бессонных ночей.

– Я вижу, что что-то не так.

– Да.

Евгений принялся шарить у себя в карманах, ища папиросы. Потом с надеждой посмотрел на доктора.