Кристин Террилл - Здесь покоится Дэниел Тейт

– Магда – это твоя няня? – спросил я.

Она кивнула.

– Лекс сказала, что разрешит мне спать у себя в комнате, только если я закрою дверь на ключ и не буду открывать, чтобы никого не разбудить. Не хочу, чтобы она знала, что я нарушила обещание.

– Я ей не скажу, – пообещал я. Уж не опасалась ли Лекс, как бы ее проблемный, потенциально опасный младший брат не сделал что-нибудь с Миа? Мысль сама по себе резонная, но она как-то не вязалась с тем, как Лекс обращалась со мной до сих пор.

– Спасибо, Дэнни, – сказала Миа. – Ты хорошо спал?

– Да как-то… не очень, – сказал я. Я не очень-то умел разговаривать с такими маленькими детьми. Она была для меня каким-то инопланетным существом.

– В новой кровати всегда непривычно, – сказала она. – Поэтому, когда мы едем путешествовать, я всегда беру с собой свою подушку, чтобы не вся кровать была новая.

Я улыбнулся.

– Ловко придумано.

– Ну, завтра эта кровать будет для тебя уже не новой, – сказала она, – тогда, наверное, и спать будешь лучше.

Она неловко сползла с кровати. Я снова подумал – что это все-таки за скобы у нее на ноге? Они врезались какими-то шипами прямо в кожу. Что это – травма или какое-нибудь врожденное увечье? Если Дэнни знал, что у нее с ногой, спрашивать нельзя – подозрительно, а если не знал, то подозрительно будет как раз не спросить.

– Пойду-ка я к себе, пока Лекс не проснулась, – сказала Миа, а затем наклонилась ко мне, обхватила тонкими ручонками за шею и так стиснула в объятиях, что я чуть не задохнулся.

– Я очень скучала по тебе, Дэнни, – сказала она. И это звучало искренне, хотя она, конечно, не могла даже помнить брата, который пропал, когда она была еще почти младенцем.

Я неловко похлопал ее по спине.

– Я тоже по тебе скучал.

Миа вернулась к себе в комнату, а я почистил зубы, переоделся в свою единственную чистую одежду и спустился вниз. Николас был на кухне. Его мокрые волосы казались почти черными, с них текло на воротник рубашки. Он разливал по стаканам апельсиновый сок, а на столе в уголке для завтрака уже стояло блюдо с тостами.

– Доброе утро, – сказал он, когда я вошел.

Я постарался улыбнуться: решил, что так нужно.

– Доброе утро.

– Как спалось? – спросил он.

Я пристально посмотрел на него. Вопрос прозвучал совершенно невинно, пожалуй, даже слишком – как будто он ждал, что я спрошу, какого хрена, когда я проснулся ночью, он стоял над моей кроватью, как какое-то жуткое видение.

Но, может быть, это была просто паранойя.

– Хорошо, – ответил я.

– Отлично, – отозвался он и снова принялся резать фрукты. – Садись. Завтрак почти готов.

Не успел я сесть за стол, как прискакала Миа и уселась напротив. Я потягивал свой апельсиновый сок, а она намазывала на тост малиновое варенье. На кухонном столе рядом с Николасом лежала трубка беспроводного телефона. Когда он зазвонил, Николас нажал кнопку, и телефон умолк.

– Ну что, Мими, какие планы на сегодня? – спросил он.

– Не знаю. Я собиралась к Элеоноре, – сказала Миа, – но меня же Магда должна была отвезти.

– Я сам тебя отвезу, – сказал Николас. – А что вы там будете делать?

– Репетировать спектакль, – ответила она с полным ртом.

– У вас готовится спектакль? – переспросил я, думая о том, с чего это Магде пришлось так срочно уехать.

Миа кивнула и слизнула с пальца капельку варенья.

– Мы уже давно репетируем. Это пьеса про русалочку-волшебницу. Я играю русалочку, потому что хочу стать актрисой.

– Играть на сцене – это здорово, – сказал я. – Это надо уметь – изображать другого человека.

– Да, и у меня очень даже хорошо получается. А Элеонора заведует костюмами.

– А она что, модельером хочет стать? – спросил я. Оказывается, с этой девочкой не так уж трудно разговаривать.

– Не то чтобы хочет, – ответила она. – Просто актриса из нее не очень, а что-то же делать надо.

Я рассмеялся, но тут же умолк, когда к нам подошел Николас, держа в руках сразу несколько тарелок. Поставил перед Миа рогалик с изюмом, сливочным сыром и медом, а передо мной – чашку хлопьев с только что нарезанной клубникой.

– Я решил сегодня каждому приготовить на завтрак самое любимое, – сказал он с улыбкой, – в честь возвращения Дэнни.

– Спасибо, Ники! – сказала Миа, отодвинула тост и взялась за рогалик. – А маме?

Николас с тарелкой омлета уселся рядом с сестрой, и взял ее недоеденную половинку тоста с вареньем.

– Она, наверное, еще не скоро спустится. Ешь давай, пока не остыло.

Что-то в нем неуловимо изменилось. Я нахмурился, пытаясь сообразить, что происходит, и он это заметил.

– Что-то не так? – спросил он.

Я покачал головой. В дверь за его спиной, потирая голову, вошла Лекс и направилась прямиком к кофеварке.

– Доброе утро, ребята, – пробормотала она.

– Доброе утро, – отозвались мы все.

Я поднес ко рту ложку с хлопьями, и тут вдруг Лекс бросилась ко мне из другого конца кухни и выбила ее из моей руки.

– Дэнни! – рявкнула она. – Не вздумай! Кто дал ему клубнику?

– Я, – ответил Николас.

– У него же аллергия! О чем ты думал?

Николас уставился широко открытыми глазами на нее, потом на меня.

– Прости, Дэнни. Я совсем забыл.

Напряжение повисло в воздухе. Николас смотрел на меня, я на него, а боковым зрением видел, как Лекс сжала кулаки.

Потом она перевела дыхание, и вся комната как будто выдохнула вместе с ней.

– Ну, ничего страшного не случилось, – сказала она. – Я тебе что-нибудь другое приготовлю, Дэнни. Чего бы ты хотел?

Она забрала чашку с хлопьями, вылила в раковину, а я все смотрел на Николаса, и он, так же молча, на меня. Подозревает?

– Ты что, тоже забыл?

Я медленно кивнул и начал выдавливать из глаз слезу. Я всегда умел плакать по заказу, когда захочу. Полезная штука.

– Наверное… – проговорил я. – Я уже так давно не пробовал свежих ягод, что…

Каменное лицо Николаса дрогнуло.

– Ох, милый ты мой… – проговорила Лекс.

– Извините. – Я поднялся из-за стола. – Извините, мне надо…

Я выскочил из кухни. За спиной слышно было, как Лекс отчитывает Николаса и как он просит прощения. Я улыбнулся.

Я проторчал в комнате Дэнни минут десять, а потом кто-то тихонько забарабанил в дверь – значит, Лекс пришла меня искать.

Я сжался в комочек на кровати, стараясь, чтобы это выглядело пожалобнее.

– Входи.

– Эй, – тихо проговорила она, лишь чуть-чуть приоткрыв дверь. – Все хорошо?

– Вроде бы, – отозвался я. Сел, потер глаза. – Извини. Извини, что я так распсиховался. Я просто хочу быть как все, понимаешь? А у меня ничего не получается, и иногда это так бесит…

– Ну-ну. – Она села рядом и положила мне руку на плечо. – Ты ничего плохого не сделал.

– Расстроил всех.