Стивен Хантер - Стрелок

– В общих чертах, сэр. Подробностей я не знаю.

– Вот вам подробности. Мы облажались. Оправдания никого не интересуют, всем нужны только результаты. Клегг облажался, я облажался, мои ребята с пистолетами облажались. Очень много стрельбы, и всё без толку. Пострадали невинные. Мы потеряли одного сотрудника. В глазах директора я упал ниже некуда. Так что если вы сможете пригвоздить Диллинджера, вы не только окажете великую услугу своей родине, но и сильно поможете Мелвину Первису из Флоренса, штат Южная Каролина.

– Понятно, сэр.

– Мы хотим, чтобы вы взяли на себя обучение огневой подготовке и тактике, вероятно, на полицейском стрельбище в Чикаго, два раза в неделю. Вам придется потрудиться, но нашим парням необходимо научиться стрелять. Они ребята хорошие, толковые, однако готовились стать профессорами криминалистики, а не стрелками Дикого Запада. И нам нужно подтянуть их до уровня тех, с кем им предстоит сражаться, а эти гангстеры, сказать по правде, стреляют прекрасно и в деле ведут себя решительно. Ни в коем случае нельзя относиться к ним с пренебрежением. Они – грозные противники. Говорят, что тот, кого, немыслимое дело, зовут Малышом, – лучший в стране стрелок из пистолета-пулемета «Томпсон», а Гомер ван Митер и Рыжий Гамильтон отстают от него совсем немного.

– Я с радостью займусь огневой и тактической подготовкой. Лучшая тактика: стреляй первым.

– Великолепно. К сожалению, в Висконсине мы открыли огонь первыми и подстрелили трех безобидных ребят и предупредили гангстеров.

– Плохая разведка.

– Полностью согласен. Хорошо, теперь несколько правил. Первое и главное: ни слова ребятам из прессы.

– Понял.

– Второе: никакой славы. Слава достается Отделу, а не отдельным агентам, а наш директор и есть Отдел. В начале карьеры я допустил ошибку и приобрел известность. Я слишком много говорю, мне никак не удается заставить себя замолчать. Вот почему я сам накликал на себя беду. И не знаю, как из нее выбраться, поскольку все газетчики ждут от меня каких-либо заявлений, и если я их не делаю, они воображают, будто что-то пошло не так. Поэтому чем лучше я выполняю свою работу, тем в более плохом свете предстаю сам. Не повторяйте эту ошибку, шериф.

– Не повторю, сэр.

– Костюм и галстук, подстриженные волосы, чисто выбрит, и так каждый день. Думаю, вам не нужно это объяснять.

– С этим никаких проблем.

– Все отношения и связь с другими ведомствами, федеральными и местными, только через меня или мистера Коули.

– Да, сэр.

– Не раскрывать никакую информацию другим ведомствам, федеральным и местным, без разрешения моего или мистера Коули.

– Есть.

– Директор хочет, чтобы у всех его ребят в жизни все было чисто. Это означает, что если ты пьешь, делай это тихо. Если тебе нужна сожительница, делай это тихо. Никакого шума, никакой суеты. Машина есть?

– После того как я здесь обустроюсь, могу перегнать сюда свою.

– До тех пор мы снабдим вас машиной. Половина бензина оплачивается. Суточных нет, если только тебя не командируют в другое место или приходится работать сверхурочно. Кстати, никакой оплаты сверхурочной работы нет, даже в виде простой благодарности, зато с лихвой приходится вкалывать по двадцать четыре часа в сутки. И еще я дам вам список чикагских заведений, где мы не хотели бы вас видеть: питейные, клубы, бордели и, разумеется, другие злачные места, облюбованные гангстерами.

– Да, сэр.

– Вам нужно будет освоиться с определенным порядком. Чикаго – город мафии. Но нас мафия не интересует, ею занимается Министерство финансов. Аль Капоне – его враг, а не наш. Директор сосредоточил наши усилия на Диллинджере и других ребятах, работающих по банкам. Так что вам, возможно, придется закрывать глаза на определенную деятельность, благодаря которой деньги поступают на счета ребят с итальянскими фамилиями, такими как Нитти [11] Имеется в виду Франческо Рафаэло Нитто, известный как Фрэнк Нитти, американский гангстер итальянского происхождения, правая рука Аль Капоне; после его ареста возглавил преступную группировку в Чикаго. .

– С этим я справлюсь.

– Если у вас появятся какие-либо осведомители, вы должны будете поделиться информацией со мной или специальным агентом Коули. Мы не допустим – и директор не потерпит – одиноких волков, доблестных псов и солистов.

– Понятно.

– И, наконец, я буду очень рад возможности увидеть на бумаге ваши учебные планы. Сможете?

– Если вы не будете ничего иметь против одной-двух орфографических ошибок.

– Это я уж как-нибудь переживу. Попрошу, чтобы Клегг показал вам, что к чему. Он человек непростой, очень переживает за свое положение, но я не сомневаюсь, что вы с этим справитесь.

– Да, сэр.

– Оружие получите в арсенале. Большинство наших ребят носят револьвер «Кольт» тридцать восьмого калибра. У нас есть также несколько пистолетов сорок пятого калибра, полученных от почтового управления. И, разумеется, десять «Томпсонов», пять крупнокалиберных винтовок «Браунинг» и пять ружей «Ремингтон модель одиннадцать». Что касается табельного оружия, выбор за вами.

– Я привык к «сорок пятым». Обращаться с ними меня научили в армии, и я вошел во вкус.

– Как вам угодно. И еще вот это.

Выдвинув ящик стола, Первис достал значок – овальный кусок бронзы, хорошо обработанный, простой, увесистый.

– Теперь вы официально приняты в Отдел. Молодым ребятам нравится торжественно приносить присягу, но, полагаю, вы уже достаточно взрослый и можете обойтись без этого.

– Никаких торжественных церемоний мне не надо. Достаточно будет уже того, что я приколю значок к груди.

Первис пододвинул значок, Чарльз его взял.

– Это война, – сказал шеф. – Молодые, необстрелянные войска против профессионалов, обладающих большим опытом, тактически грамотных, смелых и дерзких. Перед вами открывается блестящая возможность, но это также очень опасно. Во всех столкновениях вам придется быть на острие, в вас будут стрелять, вам самому придется стрелять на поражение, и много. Каждый день может стать для вас последним, и прикрывать вас будет не Фрэнк Хеймер, а какой-нибудь зеленый молокосос, только что окончивший Йельский университет.

– Ни на что другое я и не согласился бы, мистер Первис, – сказал Чарльз.

С Клеггом неминуемо должны были возникнуть неприятности. Мрачное настроение было написано у него на лице, поскольку он понимал, что Чарльз станет вместо него боссом по тактике, и это ему не нравилось. Грузный, потерявший форму, с бегающими глазками, одетый с иголочки, Клегг получил у ребят, как вскоре выяснил Чарльз, прозвище Форель за свой маленький, но хваткий и чрезвычайно подвижный рот, вечно скривленный, дергающийся или презрительно поджатый. Он никогда не улыбался, был начисто лишен обаяния, смотрел на окружающих со снисхождением и был переполнен сознанием собственной значимости. Чарльз не потерпел бы подобного ни от кого, однако первый день на новом месте диктует свои требования, поэтому какое-то время он не собирался трогать Форель. Но с нетерпением ждал, когда ему наконец представится такая возможность.