Стивен Хантер - Стрелок

– Сомневаюсь, что вам когда-либо доводилось видеть дежурную комнату таких размеров, – сказал Клегг, обводя рукой помещение, занимающее добрую половину девятнадцатого этажа.

На самом деле это было не так: Даллас, Атланта и Канзас-Сити могли похвастаться такими же большими следственными отделами, бурлящими жизнью, и везде Чарльз встречал радушный прием.

Он просто окинул взглядом просторное помещение, заполненное мрачной мебелью, типичной для всех государственных ведомств: кипы бумаги на столах, на стенах портреты находящихся в розыске преступников, вся та смесь полицейской нищеты и неряшливости, общая для Скотленд-Ярда, НКВД и муниципальной полиции Токио. Люди здесь суетливо носились, говорили по телефону, работали с бумагами, обсуждали дела и просто болтали. Поскольку никто еще не знал, кто такой Чарльз, никто не обратил на него внимания.

– Все в пиджаках, как требует директор. Галстуки затянуты, никаких закатанных рукавов. Ноги на стол не класть. Не разговаривать громко и не смеяться. Дело на первом, на последнем и на всех остальных местах. Ботинки начищены, ногти подстрижены. Нужно вкалывать на работе, а также иметь презентабельный вид здесь, быть внимательным, не сплетничать начальству и отвечать на все звонки. Только костюм. Никаких спортивных курток.

– У меня нет спортивной куртки, – сказал Чарльз.

– Замечательно. – Клегг усмехнулся. – Тут вы уже на очко впереди.

Сомнительно, что он имел это в виду как комплимент, поскольку каждое слово несло в себе изрядный заряд иронии. Клегг, также южанин, держался спесиво; выходец из знатной семьи, он был слишком хорош для такого простого парня, как Чарльз, с корявой грамматикой, большими, сильными, заскорузлыми руками и крепкой, приземленной жизненной силой, который на фоне его собственных изысканных манер и вкуса должен был казаться ему неотесанной деревенщиной. Казалось, всем своим видом Клегг говорил, что достоин лучшего.

– А теперь пройдемте сюда, я покажу вам оружейную комнату.

– Да, сэр.

Он провел Чарльза по коридору мимо дверей, ведущих в маленькие кабинеты, равнодушно отсчитывая их назначение:

– Телетайпная. Комната допросов, комната допросов, комната допросов с однонаправленным зеркалом и комнатой наблюдения по соседству, кабинет мистера Коули…

– Его кабинет здесь?

– Он так сам пожелал. Ни таблички на двери, ни комнаты секретарши. Он сидит там один и сам печатает все документы. Видеть вы его будете крайне редко, поскольку он изучает донесения, разговаривает по телефону с Вашингтоном и другими отделениями, общается с различными правоохранительными ведомствами и все такое. Распределяет задания, отслеживает ход дел, следит за тем, чтобы одну работу не делали дважды, и вмешивается в том случае, если где-то нарушается связь. Но каждое утро на доске появляется свежий меморандум, и если ты в нем упомянут, это хороший знак.

– Мистер Коули произвел на меня впечатление человека, который делает дело и не гонится за славой.

– Точнее не скажешь. Хоть он и был два года проповедником, спасая души язычников на Гавайях, Коули – технарь. Все разложено по полочкам, все записано в книгу, а книга затем отсылается в Вашингтон на радость директору. Ну, вот мы и пришли.

Клегг провел Чарльза в просторное помещение, предназначенное для работы с оружием. У стены стоял верстак с инструментом оружейника и банками масел «Хопп № 9» и «Ремингтон»; терпкий запах «Хоппа» буквально висел в воздухе осязаемыми облачками.

– Штатный оружейник у вас есть?

– У нас есть молодой агент по имени Эд Холлис, который недавно унаследовал эту комнату в качестве одной из своих административных обязанностей. Однако на самом деле он скорее способный бухгалтер, чем оружейник, тем более оружейный слесарь. Эд ведет учет боеприпасов, заносит в журнал все поступившее и выданное на руки оружие, составляет протокол, если что-нибудь получает повреждение в перестрелке, отправляет оружие на лабораторные исследования в Вашингтон… право, это тяжелая, нудная, грязная работа. Но Эд ее заслужил. Он был в «Маленькой Богемии» и ничем не проявил себя, поэтому я решил на время, если так можно выразиться, убрать его с передовой.

«Ты это специально устроил», – подумал Чарльз.

– Теперь Эд также заведует гаражом, и, наверное, это получается у него лучше. Но если вам предстоит серьезное дело, где может потребоваться оружие помощнее, вы обращаетесь ко мне, я даю «добро» и отпираю сейф. – Клегг указал на массивную стальную дверь в стене. – Оно хранится там. Вернувшись, вы приносите «железо» мне, и я принимаю его у вас назад. Так мы всегда знаем, что здесь, а чего нет. Меньше всего нам хотелось бы потерять «Томпсон». Газеты поджарят нас живьем. – Помолчав, Форель добавил: – На самом деле оружейную комнату мы устроили здесь, потому что вот это, – указал он, – уже тут было.

Это была решетка, за которой, в своем убогом величии, с обшарпанными стенами, грязная, облупившаяся, освещенная одинокой тусклой лампочкой, находилась кабина грузового лифта.

– Мы переделали его так, что он останавливается только здесь, на девятнадцатом, и в подземном гараже, где стоят наши машины. Если мы загружаемся по полной, до своего транспорта добираемся именно так. Нам не хочется бегать по коридорам с автоматами и винтовками «Браунинг», словно армейской штурмовой группе.

Чарльз молча кивнул.

– Вопросы есть? – спросил Клегг.

– Сегодня у меня будет большое дело до Холлиса. Кстати, он что-нибудь смыслит в оружии?

– Я не знаю, умеет ли он его разбирать, но могу сказать точно, что понятия не имеет, когда из него стрелять.

Чарльз сообразил, что именно Холлис первый открыл огонь по трем посетителям, которые после ужина вышли из «Маленькой Богемии» и собирались садиться в свою машину. А что ему оставалось делать? Позволить им уехать? Почему не был подготовлен альтернативный план, запасной вариант как раз на такой случай? Почему это не было предусмотрено? Ведь, в конце концов, у агентов было время прилететь в Висконсин, взять напрокат машины и добраться до пансиона, расположенного в часе езды от аэропорта «Игл-Ривер». То есть эта ошибка была не оперативной, а тактической: отвратительная подготовка, осуществленная именно Клеггом, а сушиться вывесили беднягу Холлиса. Чарльз вдоволь насмотрелся на такое в армии.

– А теперь еще один момент, – сказал Клегг. – Пожалуйста, сюда, шериф.

Он проводил Чарльза обратно в дежурную комнату, и когда они вошли – а к этому моменту новость уже разошлась, – стук пишущих машинок разом прекратился, как и разговоры, писанина, перекладывание бумаг. Чарльз почувствовал, что все взгляды обращены на него, но никак на это не отреагировал.