Сол Лелчек - Спастись от опасных мужчин

– Да ведь эта штука есть у всех. Мобильник есть даже у моей бабушки, правда, она не умеет его включать. Без преувеличений, она не знает, где на нем расположена кнопка включения питания. Но он у нее все же есть.

– Что ж, а у меня нет.

– Почему?

– По той же самой причине, по которой нет хомячка. Мне не нравятся ни те, ни другие.

Он взял у меня с тарелки картофельную оладью и начал задумчиво ее жевать.

– Берегись. Теперь ты начинаешь мне по-настоящему нравиться.

– Неужели?

– Да ладно тебе, – сказал он, – мы с тобой будем встречаться, и это будет здорово.

Он взял салфетку и достал из кармана пиджака ручку.

– Вот номер моего телефона. А каким образом я смогу связываться с тобой, девушка без мобильника?

У него были голубые глаза. И мягкий взгляд. И добрая улыбка.

– Легко.

Я взяла салфетку, разорвала ее надвое, написала номер моего домашнего телефона и адрес и отдала половинку салфетки ему.

Он взял ее с удивлением:

– Ты указала свой адрес? Но ты же почти не знаешь меня.

– В понедельник, – сказала я, – ты можешь прийти ко мне на ужин в этот понедельник, в семь. Если захочешь.

– Ты приглашаешь меня на ужин? По-моему, это я должен тебя пригласить.

– Но ты этого не сделал. К тому же, уверяю тебя, я готовлю лучше, чем ты.

– Откуда тебе знать?

– Назови это еще одним предположением.

– Да, я готовлю довольно хреново, – признался он, – но поесть люблю.

Я еще раз посмотрела на свои часы. Было почти два тридцать. Пора.

Я бросила на стол двадцатку и встала.

– Мне надо идти. И кстати, – добавила я, коснувшись кармана его джинсов, из которого выглядывало удостоверение личности, выданное в Калифорнии, – иногда достаточно просто внимательно посмотреть.

Потом, не устояв перед искушением, я сняла с его головы бумажную корону, водрузила на собственную макушку и вышла из ресторана.

Через десять минут я снова была у дома с многоскатной крышей и террасой.

И снова оставила свой мотоцикл в квартале от него. Окна домов по обеим сторонам улицы были темны, все обочины заставлены машинами, а над портом в небо поднималось жутковатое свечение натриевых ламп. На улице царила тишина.

Я заметила одну странную вещь, происходящую всякий раз, когда люди уезжают из дома на «Скорой». Они всегда забывают запереть за собой входную дверь. Они просто об этом не думают – у них есть заботы поважнее. Сотрудники бригады «Скорой помощи» тоже никогда не запирают двери – это не входит в их обязанности.

Поэтому я ничуть не удивилась, увидев, что выходящая на улицу дверь дома не заперта.

И вошла в дом.

Он еще не вернулся. В ночь с пятницы на субботу отделения экстренной медицинской помощи во всех больницах Окленда под завязку полны народа. Несмотря на то что у него сломаны нос и ребро, ему наверняка пришлось немного подождать. Окленд – большой город, и в нем часто творится насилие. Его уже не так много, как в былые времена, но людей все еще могут подстрелить, сбить машиной или ударить ножом. Каждый день случаются несчастья, а в пятничные вечера и ночи с пятницы на субботу в людях, похоже, просыпается все самое плохое. Врачи и медсестры в отделениях экстренной медицинской помощи не станут бросать все ради парня, у которого сломано ребро и сплющен нос. От простого перелома ребра еще никто не умирал. Но они не станут и вечно держать его на стуле в приемной. Ведь он явился к ним не с каким-то растяжением лодыжки. По моим прикидкам выходило, что придется ждать его возвращения час, максимум два. Все зависело от того, насколько медики в эту ночь загружены работой. И от того, сколько несчастий нынче обрушилось на людей, с которыми я, скорее всего, никогда не встречусь.

Я обыскала кухню и обнаружила пакет молотого кофе марки «Пит». Что ж, могло быть куда хуже.

Я сделала в кофемашине большую чашку, уселась и стала ждать.

Когда до трех тридцати оставалось всего несколько минут, услышала, как открывается входная дверь. Я не потрудилась встать и не беспокоилась о том, что вместе с ним сюда явится полиция. Он никогда никому не скажет, что ему надрала задницу какая-то девчонка, которую он сам пригласил в свой дом. И уж о чем он вовсе не думает, так это о том, что я могу все еще быть у него дома. И о том, что я вернулась сюда.

Я подождала, когда он закроет дверь.

– Роберт, – сказала я и включила свет.

– Какого черта! – Он в буквальном смысле слова отпрыгнул назад.

Его нос был частично закрыт белым бинтом, и от этого перелома оба его глаза обрамляли синяки. На лбу у него виднелось несколько швов – там, где он ударился головой о журнальный столик. Вероятно, под рубашкой у него были эластичные бинты. Если у тебя сломаны ребра, этому горю мало чем можно помочь, надо просто ждать, когда они срастутся, не делая ничего, что помешало бы этому процессу. Это весьма неприятный перелом. Едва слова слетели с его уст, он сморщился от боли. При переломе ребра поначалу даже простое дыхание вызывает сильную боль. Он пятился от меня.

– Зачем ты пришла?

– Расслабься. Я не причиню тебе вреда. Мы просто поговорим.

– Ты хочешь поговорить? После всего того, что ты со мной сделала?

– Да, хочу. Садись. Пожалуйста.

На его лице отразились страх и гнев.

– Ты находишься в моем доме и приказываешь мне сесть?

– Я прошу тебя сесть. Я еще не приказывала тебе что-либо сделать.

– Ты не станешь причинять мне боль? Обещаешь?

Я встала, прошла на кухню и вернулась с горячей кружкой, которую протянула ему.

– Сварила кофе. Надеюсь, ты не возражаешь.

– Сварила кофе, – повторил он. Теперь на его лице было написано одно только недоумение.

– Подумала, что нам обоим не помешает чашка кофе.

Он взял кружку с таким видом, будто опасался, что я положила туда цианистый калий. Мы сидели в гостиной. Если не считать сломанного журнального столика, все здесь выглядело так же, как тогда, когда я явилась сюда в первый раз.

– Чего тебе надо? – спросил он.

Я открыла свою сумку, достала из нее тонкую пачку листков и отдала ему.

Он увидел первую страницу и оторопело посмотрел на меня:

– Что это такое?

– Твою подругу зовут Анджела Мэттерсон. А тебя – Роберт Харрис. Она работает коррекционным педагогом в Сан-Леандро, а ты – механиком в «Шарки моторс». Вы с Анджелой были вместе два года и семь месяцев.

– Откуда ты все это знаешь?

Я проигнорировала этот вопрос.

– Полтора месяца назад между вами произошла крупная ссора. Страсти накалились, и тогда ты ударил ее. И довольно серьезно поранил.

Он воззрился на меня:

– Кто ты такая?

– Я не стану делать вид, будто мне известно, кто из вас двоих был тогда прав. И мне плевать, кто что сказал. Но эти медицинские записи о ее состоянии при поступлении в больницу говорят о том, что твоя подружка оказалась в отделении экстренной медицинской помощи со сломанным носом. А перелом ребра она получила, когда упала на ступеньках крыльца, пытаясь убежать. Полиции она заявила, что споткнулась, и им пришлось удовольствоваться именно этой версией событий. Она так и не призналась, что это ты поднял на нее руку.