Марсель Монтечино - Убийца с крестом

— Нет!

Он поднял топор над головой, он шел на нее.

Она знала, что магазин пуст, но все-таки жала, жала на курок.

Щелк. Щелк. Щелк.

Нет! Нет! Нет!

Автомобиль Голда резко затормозил, врезался в цветочную клумбу, лязгнул буфер. Квартал запрудили черно-белые патрульные машины. Секретарша с простреленными ногами лежала на земле, кто-то накрыл ее свитером.

Голд и Замора выскочили из «форда».

— Мы опоздали! Проклятие, мы опоздали! — воскликнул Шон.

— Какого черта, что вы делаете! — набросился на них стоявший рядом полицейский. — А, это вы, лейтенант. Лучше держитесь подальше. Парень совершенно непредсказуем.

— Что там происходит? — спокойно обратился Голд к патрульному.

— Не знаем, сэр. Скорей всего, стреляет один человек. А может, и дюжина. Видите, трупы у самого входа. Машины «скорой помощи» уже выехали, будут здесь с минуты на минуту. Мы ждем их, перекрыли все выходы. Может быть, кто-то из заложников еще жив. Мы не...

В здании прогремел выстрел. Копы пригнулись ниже за своими машинами.

— Он не в нас целится, — сказал Голд. — Он только что убил кого-то из них.

— Там, в здании!! Сложите оружие и сейчас же выходите! Сейчас же! — кричали в рупор.

— Есть еще один выход?

— Сзади. Мы перекрыли оба.

— Пошли, — кивнул Голд Заморе.

— Лейтенант! Едет специальная группа!

Они, не оборачиваясь, пригнувшись, бежали мимо патрульных машин к зданию. Свернули за угол и наткнулись на двух полицейских, охранявших черный ход. Голд велел им идти следом и стоять у самой двери, чтобы в крайнем случае оказаться под рукой.

Дверь была взломана, Голд и Замора, по-прежнему согнувшись, проскользнули внутрь. Коридор петлял, они двигались медленно, осторожно, проверяя каждый угол. С последнего выстрела прошло пять минут.

Они завернули в последний раз, и страшная картина открылась перед ним. Груда утопающих в крови трупов. Замора прислонился к стене, сглотнул, его вырвало.

Они услышали женский крик: «Нет! Нет!» Второй выстрел — и снова пронзительный крик: «Нет! Нет!» Побежали на голос, спотыкаясь о трупы, скользя в крови, и через полупрозрачное стекло увидели две тени — женщину и мужчину, занесшего над ней топор.

Они открыли огонь, стекло разлетелось, Уолкер медленно сползал по стене, глаза его стекленели, он опустился на пол, он был мертв. Голд и Замора вбежали в зал.

— Убейте его! — кричала Эстер. Они уставились на нее. Наполовину голая, избитая, вымазанная кровью. — Убейте его!

Голд опустился на колени рядом с ней.

— Он мертв, — сказал он мягко.

— Нет! Нет! — Эстер колотила кулаками по полу. — Убейте его! Убейте!

Голд взял ее за руку, она вырвалась.

— Убейте, убейте его! — Она подползла к трупу Уолкера, схватила его топор.

— Хорошо, — сказал Голд. Он подошел, разрядил револьвер в неподвижное тело. Кивнул Заморе.

— Убейте его!

Замора стрелял в труп. Примчались копы, которых Голд оставил у входа. Взглянули на него, на Эстер, друг на друга. Ничего не сказали.

— Он мертв, — обратился Голд к женщине.

Эстер посмотрела на труп, подняла глаза на Голда, заплакала.

— Он в самом деле мертв? — Она боялась поверить, слезы катились по лицу, оставляя светлые борозды на грязных щеках, рот жалобно кривился. — О-о-о-о-о, — стонала она.

Голд снял рубашку, прикрыл ее, обнял. Она прижалась к его груди.

— Вызовите санитаров. Проверьте другие комнаты.

Замора присел на металлический стул, взъерошил волосы.

— Все хорошо, все хорошо, — шептал Голд на ухо Эстер.

Шел дождь. Всю неделю шел дождь. Как в ту неделю, когда умерла Анжелика. Прибрежное шоссе перекрыли. Дома съезжали в каньон Лорел. Небо было низким, серым, и как только дождь прекратился, становилось необычайно чистым. Снег на вершинах был виден с бульвара Сансет.

В этом году Рождество и Ханука совпали. На празднично сверкающих улицах в Беверли-Хиллз полно покупателей. Витрины одних магазинов украсились красным и зеленым, других — синим и белым.

Голд отыскал ресторан, в котором он должен был встретиться с Уэнди. Она пригласила его на ленч. Претенциозное заведение, папоротники, графика по стенам. Волосы у официанта были как шахматная доска — прядь черная, прядь оранжевая. Голд заказал виски, но тот сказал, что здесь подают вино и пиво. Голд попросил кружку пива, и официант закатил глаза, словно говоря: «Естественно», — и удалился прочь.

— Просто пиво? — Официант презрительно усмехнулся, мол, так я и знал.

Голд снял целлофан с новой сигары, закурил. Он потягивал пиво и смотрел на потоки воды, сбегавшие по оконному стеклу.

Он увидел, как подъехала Уэнди в своем «вольво», как искала место для парковки, как перешла улицу. Она выглядела похудевшей, повзрослевшей.

Уэнди заметила его, тепло улыбнулась. Сердце Голда растаяло.

— Привет, папочка, — поздоровалась она, снимая пальто. — Я видела твою фотографию в газете. На свадьбе той девушки. Девушки, на которую напал садист-наци.

Она проскользнула к нему за столик, уселась напротив. Нет, выглядела она замечательно. Но по-другому, совсем по-другому.

— Как ты? — спросил Голд.

Она только рукой махнула.

— Очень мило со стороны той девушки пригласить тебя на свадьбу. За кого она вышла, за полицейского?

— За офицера из отдела по условным освобождениям. — Голд рассматривал дочь, как будто видел ее впервые. Она так изменилась.

— На фотографии она хорошенькая. Она совсем оправилась? От того... того избиения? — Уэнди запнулась на слове «избиение» и несколько секунд избегала взгляда Голда. Потом прямо, спокойно посмотрела на него.

— Я думаю, она еще лечится. Но у нее все прекрасно, просто превосходно.

— С ее стороны было очень мило пригласить тебя.

— Очень мило.

— Хотя естественно. Ты спас ей жизнь. — В голосе Уэнди слышалась гордость за отца.

Голд пожал плечами.

— Я опоздал. Я должен был спасти остальных.

— Ты сделал все, что мог. Больше. Ты спас ей жизнь. Не будь так строг к себе, папочка. Ты всегда слишком строг к себе, — запротестовала Уэнди.

Они помолчали. Дождь усилился, нагруженные свертками люди разбегались в разные стороны, спешили укрыться где-нибудь.

— И еще один полицейский был на свадьбе. Красивый мексиканец.

— Наполовину мексиканец, наполовину ирландец. Но он ушел из полиции.

— Да?

— Он стал актером. Сразу после каникул начнет сниматься в одном фильме в Мехико.

— Я не знала.

— После этой истории у него было много предложений. С тех пор он все время снимается.

Вернулся официант с шахматными волосами. Уэнди заказала шпинат и шабли. Голд долго изучал меню: Какие-то диковинные пиццы, салаты для гурманов, торты с пикантными наполнителями, горячие сдобные булочки с ломтиками ананаса. Официант нетерпеливо переминался с ноги на ногу.