Уоррен Мерфи - Цвет страха

Вместо этого взору капитана предстало зрелище, наполнившее его душу горделивым сознанием принадлежности к числу истинных патриотов Виргинии, потомков Дикси.

Вдоль дороги протянулся лагерь инфантерии южан, в центре которого сгрудились пленники в перепачканных синих мундирах. Их стальные кони были свалены в жалкую кучу.

– Ну и дела, – пробормотал капитан, вспомнив о своем двоюродном прадеде, Боргарде Пэйдже, принимавшем участие в обеих битвах при Манассасе. – Отдохните, ребята, – добавил он, растягивая слова на южный манер. – А я тем временем узнаю, что и как.

Капитан двинулся по направлению к лагерю, сбросив пояс с кобурой и подняв руки вверх.

– Стой! Кто идет? Друг или враг?

– Я был и всегда буду другом той формы, что вы носите, сэр, и счастлив тем, что мне предстоит вступить в следующее столетие с гордым флагом бригады Стоунволла в руках. Назовите же имя того подразделения, к которому я имею честь приблизиться.

– Шестая виргинская пехотная рота «выходного дня».

– В таком случае вы должны знать полковника Хазарда.

– Так точно. Этим утром мне довелось исполнить печальную обязанность по преданию земле его благородного праха.

– Значит, полковник Хазард погиб?

– Застрелен вероломными синими мундирами.

– Я служил под началом полковника в том самом гвардейском батальоне, которым командую сейчас.

Капитану Пэйджу позволили подойти поближе. Он пожал руку плотному мужчине с бачками, одетому в серую форму Конфедерации, и осведомился:

– Это и есть те самые мерзавцы-янки?

– Нет. Тех мы давно перебили. Это – подкрепление. Первый массачусетский.

– Я слышал, они не умеют стрелять.

– В Новой Англии нет ни одного хорошего стрелка.

Мужчины обменялись саркастическими улыбками, и капитан спросил:

– Что вы собираетесь делать с этими синебрюхими трусами?

– Еще не решили. И тем не менее они – наши пленники.

Пэйдж нахмурился.

– Я получил приказ прекратить кровопролитие.

– Горько слышать, сэр.

– Мне тоже.

– Особенно если учесть, что враг вот-вот подступит к нашим рубежам. – Мужчина в сером мундире мрачно посмотрел на север в сторону Питерсберга.

Капитан Пэйдж задумался.

– Когда вы ждете саквояжников?

– Точно в полдень.

– Как вы полагаете, не стоит ли согнать янки в кучу, укрыться в кратере и подождать дальнейшего развития событий? – осторожно спросил капитан.

– А что скажут ваши люди?

– А ваши?

– Они такие же сыны Виргинии, как и вы.

– Что ж, давайте готовиться к передислокации.

Капитан Пэйдж вернулся к ожидавшей его танковой колонне и поспешил ввести своих солдат в курс дела.

– Судя по всему, эти доблестные воины стали жертвой провокации и были вынуждены защищать свои честь и жизнь, – сказал он. – К тому же их застали спящими, отняв последнюю возможность отдохнуть перед схваткой с наступающей армией, которая, как вы знаете из утренних газет и телепередач, вот-вот наводнит пределы Старого Доминиона, словно бесчисленная прожорливая саранча. Нимало не сомневаюсь, – добавил капитан, – что всем вам известна история того места, где они были расстреляны. Именно здесь безжалостные трусливые убийцы под командованием полковника Генри Плизантса – да будет проклято это имя – прорыли туннель под фортом, который защищали лучшие солдаты Конфедерации, и взорвали пороховой заряд. Звуки взрыва до сих пор отзываются в наших душах, ибо я знаю, что среди вас есть потомки тех, чьи жизни унесло нечестивое пламя.

По колонне прокатился ропот ненависти.

– Тот страшный час оказался самым мрачным мгновением битвы при Питерсберге, – продолжал Пэйдж. – И несмотря на то что героические воины под началом генерал-майора Махони сумели отразить последовавшее наступление федеральных войск, эта трагедия навсегда останется в наших сердцах. Этот гордый великолепный город вот-вот подвергнется новому нашествию. Мне остается лишь предположить, что ненавистный Север, повинный в клеветнических измышлениях, был подвигнут на злодеяния тем самым врагом, которого вы все знаете и именем которого я не решаюсь осквернить чистый воздух Виргинии. Иными словами, я готов обратиться к вам с призывом поддержать наших братьев, носящих серую форму.

Его слова были встречены молчанием.

– Разумеется, я не имею права требовать, чтобы вы, парни, последовали моему примеру. И дам вам возможность взвесить все за и против и прийти к решению.

Когда отпущенное время истекло, капитан сказал:

– Я присоединяюсь к своим землякам-виргинцам и остаюсь в их рядах до тех пор, пока не будут наказаны истинные виновники трагедии. Ваше слово, ребята.

Никто не возразил.

Пленники в синих мундирах, пунцовые от стыда и связанные по рукам и ногам, были погружены в грузовики и танки Национальной гвардии, облепленные солдатами Конфедерации, которые размахивали своими фуражками и победно улыбались.

– По направлению к кратеру... Марш! – скомандовал капитан Пэйдж.

Над полем разразился воинственный повстанческий клич, потонувший в грохоте выстрелов; подразделение, которое впоследствии получит имя Объединенного конфедеративного союза мстителей, выступило на государственное шоссе номер 95, в просторечии Ричмонд – Питерсберг Тэрнпайк, и покатило на юг, не встречая ни малейшего сопротивления.

Когда весть о восстании докатилась до администрации штата, губернатор Виргинии уже знал, что ему делать. Он позвонил Президенту Соединенных Штатов Америки.

Выслушав доклад губернатора. Президент поблагодарил его и положил трубку. Он тоже знал, что ему делать. Он нажал кнопку и вызвал свою супругу. Первую леди страны.

– Над Виргинией сгустились грозовые тучи, – сказал он, когда супруга вошла в кабинет.

– Я слышала. Может быть, отдать приказ о подчинении виргинской Национальной гвардии федеральным властям?

– Поступи я так, и меня тотчас линчуют на дороге в Литтл-Рок, когда я буду возвращаться с работы домой, – отозвался Президент, копаясь в ящиках стола. – Ты не видела мою футболку? Ту самую, с эмблемой колледжа Смита?

– Хотела бы я знать, отчего всякий раз, когда начинаются неприятности, ты отправляешься на пробежку в этой майке.

– Сколько раз повторять! – раздраженно ответил Президент. – Этот вопрос не обсуждается.

Первая леди бросила на супруга ледяной взгляд.

– Чего ты хочешь добиться, напяливая эту тряпку?

– Продлить твое пребывание на посту супруги Президента до конца положенного срока, – упавшим голосом откликнулся Президент. – Если в стране разразится гражданская война, к четвертому июля нас здесь уже не будет.

Сердитый блеск в глазах Первой леди немедленно угас.

– Я шепну газетчикам, что ты собираешься на прогулку, – торопливо произнесла она. – Тогда твоя майка обязательно попадет на телеэкраны.