Уоррен Мерфи - Последнее испытание

— Мы все обсудили, — строго заявила одна, — и пришли к выводу, что ты просто расист.

— Я не расист, — устало отмахнулся Римо.

— Расист, да еще какой! Ты отказываешься сидеть рядом с желтым компаньоном и заниматься любовью с потрясающими, страстными и сгорающими от желания черными девушками!

Римо поднялся.

— Ну, ладно, ладно!

Стюардессы так и просияли.

— Согласен наконец?

— Полная и окончательная капитуляция.

Четыре Мисс Ганы торопливо принялись расстегивать свои блузки, юбки и стаскивать трусики.

— Нет, нет, вы меня неправильно поняли! — замахал руками Римо. — Я решил сесть рядом со своим компаньоном.

— Гомик! — заверещали ему вслед стюардессы. — Голубой!

Римо уселся в кресло рядом с мастером Синанджу, выдержал подобающую случаю паузу и сказал:

— А я видел мастера Лу.

— Поздравляю.

— Он намекал на то, что я кореец.

— Ты недостаточно добр, храбр и умен, чтобы быть корейцем, — фыркнул Чиун.

— Да ведь это мне приснилось! Всего лишь сон.

Учитель снова презрительно фыркнул.

— Человек не способен встретиться сам с собой. Это невозможно, — отозвался Римо.

— Ты невыносим.

— То есть?

Чиун промолчал. И между ними снова повисло холодное молчание.

— А знаешь, лицо этого Лу показалось мне знакомым. Особенно глаза.

— А ты видел прежде глаза Лу? — спросил Чиун.

— Да, — кивнул Римо. — Где-то видел. Но вот где именно... никак не могу вспомнить.

— Погляди в зеркало.

— Но я же не кореец!

— Что ж, правда глаза колет. Не смотри, если боишься.

— Не беспокойся, не буду.

— Трус! — прошипел учитель.

— Мою решимость никогда не смотреть в зеркало не уничтожат никакие палки и камни, — твердо сказал Римо.

Спустя какое-то время он поднялся, сделав вид, что ему надо в туалет.

Когда он вернулся на место, Чиун спросил:

— Ну?

— Что ну?

— За дурака меня принимаешь? Думаешь, я не понял, зачем ты туда ходил? Заглянул в зеркало, верно? И что же ты там увидел?

— Случайное стечение обстоятельств.

— Ты никогда не повзрослеешь, — вздохнул учитель.

— О чем ты?

— Ты никогда не достигнешь ступени Верхового мастера. Мне следовало бы догадаться об этом раньше, еще до того, как я начал тренировать белого. На твое обучение я потратил времени больше, чем на любого другого. Юнг не в счет. И очень устал. Мне хочется мира и спокойствия.

— С каких это пор ты устал?

— С тех самых, когда отяготил свое существование твоей невыносимой непристойной белизной, — ответил Чиун и отвернулся к иллюминатору, за стеклами которого клубились облака.

— Ты так же страстно желаешь удалиться на покой, как я сейчас мечтаю о жареной утке. Разницы никакой. Одни выдумки.

— Я воспитал ученика, который с презрением отвергает жареную утку — самое изумительное блюдо из дичи! — укоризненно воскликнул мастер Синанджу, покачав седой головой.

Ученик сердито пересел на другой ряд.

Не успел он плюхнуться в кресло, как стюардессы тотчас стали тянуть соломинки. Самая удачливая поспешила к нему.

— Оставь меня в покое! — рявкнул Римо. — Я хочу вздремнуть!

— Сейчас уйду, но, может быть, вам хочется укрыться чем-нибудь потеплее?

— Спасибо, — благодарно кивнул американец.

И не успел он и глазом моргнуть, как стюардесса навалилась на него всем своим теплым изящным телом.

Впрочем, Римо так устал, что тут же погрузился в сон, не обратив ни малейшего внимания на удовлетворенно замурлыкавшую стюардессу. Ему снилось, что на него навалился полярный медведь.

Кругом одна сплошная, непроницаемая тьма. Ни форм, ни очертаний, ни размеров. И земля, и небо черные.

— Ты непригоден... — произнес кто-то отрешенным голосом.

Римо не ответил.

— Я — Ко, — зазвучало снова.

Римо попытался определить, откуда. Казалось, отовсюду. А поскольку кругом была тьма, то возможно, обладатель странного голоса находился где-то рядом.

— А вот моя сабля! — прогудел Ко. И тут в кромешной тьме вдруг сверкнул серебристый клинок — с сабли как будто сдернули покрывало из черного шелка.

Он узнал это широкое лезвие с заостренным концом: сабля Синанджу, выкованная несколько столетий тому назад мастером Ко! В незапамятные времена она исчезла и долгое время находилась в Китае. А несколько лет тому назад Чиун отыскал ее в Бейджинге.

— Объявляю тебя виновным в полной непригодности и приговариваю к казни через отсечение головы, — пророкотало вокруг.

Римо не ответил. Сабля поднялась вверх, отклонилась. А затем, грозно сверкнув, стала приближаться к нему со скоростью курьерской почты «Федерал экспресс».

Римо ловко увернулся. Сабля завертелась в воздухе, затем зависла, невидимый мастер снова готовился нанести удар.

Однако он немного просчитался, и лезвие просвистело мимо.

Римо рухнул ничком, почувствовав, как с головы у него слетела прядь волос, отсеченная обоюдоострым клинком. Он так и мелькал в воздухе, словно гигантская коса.

Отклоняясь то вправо, то влево, Римо стремился принять оборонительную стойку, и наконец это ему удалось. Одна нога заведена за щиколотку другой, руки на уровне груди.

Он знал, что в дни Ко мастера Синанджу понятия не имели о боевой технике «источник солнца». Конечно, они искусно сражались не на жизнь, а на смерть, но их техника боя была скорее сродни схваткам ниндзя.

И еще Римо вспомнил, что Ко одевался в черные щелка. Его догадку подтвердил тот факт, что сабля вдруг исчезла, словно ее спрятали под полой плаща.

— Я просто так людей не убиваю, — проговорил Римо, осторожно переступив с ноги на ногу. Он знал, что сабля, вынутая из ножен, достигает семи футов в длину и в любой момент, вылетев из-под шелка, способна нанести внезапный смертоносный удар.

— Ты скорее умрешь, чем станешь главой Дома Синанджу!

— Изувер! — крикнул Римо.

— Призрак!

— Дерьмо цыплячье!

— А чем это тебе не угодили цыплята? — удивился Ко.

— Цыплята пугаются всего, даже самого незначительного шума, — ответил Римо.

— Я боевой петух, а не какая-нибудь там жирная курица, ты, жалкий призрак!

Увидев, как взметнулась в воздух сабля, Римо подскочил, как пружина.

Он ударил по клинку ногой, и сабля Синанджу, взвившись высоко над головой, завертелась, а потом начала падать. Римо увернулся. Оружие неумолимо неслось к земле и, вонзившись в нее острым концом, пригвоздило край черного плаща. Из-под его тотчас выскользнул мастер Ко.

Римо располагал всего какой-то долей секунды — вот он в узком черном одеянии и черном капюшоне.

Откинув его, Ко с уважением взглянул на соперник и отвесил ему низкий поклон.

А затем подхватил с земли плащ, и черный шелк поглотил его навеки.

Измученный Римо все не просыпался.