Эрик Ластбадер - Французский поцелуй

— Слушать подобные ханжеские заявления от убийцы и представителя наркобизнеса довольно-таки неприятно, — сказал он.

— Да ну? — У мосье Вогеза даже голова затряслась от избытка эмоций. — Вот уж не знал, что вы так осведомлены о моей карьере!

Крис с минуту изучал лицо собеседника, потом сказал:

— Я полагаю, что знаю о вас все, что мне надо знать.

— Невежество, — изрек М. Вогез, — есть путеводная звезда глупцов. — Он стоял посреди комнаты, скрестив руки на груди. — Но вас глупцом не назовешь. Поэтому в целях вашего просвещения скажу, что Будда и Вишну медленно умирали в Индокитае, когда я туда прибыл. Мои соотечественники позаботились об этом с их обычной доскональностью. А потом коммунисты взялись за Бога и его сына, Иисуса Христа. В результате в стране воцарился хаос. И я хотел... я считал необходимым что-то предпринять в сложившихся обстоятельствах.

— С такой благородной целью в душе, — заметил Крис, — вам следовало бы податься в иезуиты.

— Возможно, в прошлые века я бы так и сделал. Но в наши дни, и даже два десятка лет назад, отцы-иезуиты утратили власть. Да и вся церковь. В Южной Америке она пытается отстоять свое влияние, но, по-видимому, обе стороны проигрывают в этой схватке.

— Южная Америка далековато от Индокитая.

— Конечно, — согласился М. Вогез уже более спокойным тоном, будто, вовлекши Криса в дискуссию, он заставил его проявить христианское милосердие и доволен уже этим. — На трубопровод я наткнулся случайно. Судьба свела меня с бандой головорезов и воров. Они зарабатывали себе на жизнь, торгуя наркотиками. Я просто поразился суммами, которыми они ворочали, когда они мне рассказали о барышах, получаемых с этого бизнеса. И как же они распоряжались своими деньгами? Все уходило на интриги и грызню между собой за более жирный кусок пирога... И тогда мне пришла в голову мысль, как отделаться от них и в то же время забрать у них то, чем я сам был не прочь завладеть. Я начал настраивать одну группировку против другой, а третью — против и первой, и второй. Я пользовался этой методикой снова и снова, и никто не догадывался о моей роли в этом деле. Жадность — прекрасный энергоноситель, и, главное, ничего не стоит. Очень скоро наиболее сильные сожрали слабых, но при этом так сами ослабели, что я без особого труда отправил победителей в те же могилы, в которые они закопали своих недавних сотоварищей... И знаете, что я стал делать с доходами, получаемыми от трубопровода?

— Вы накупили оружия для Салот Сара и его Красных Кхмеров.

— О, конечно, часть денег пошла на революционные нужды. Но задолго до того, как я познакомился с Салот Саром, я строил школы, платил учителям жалование, приобретал для них продукты и оборудование. Содержал на свои деньги церкви. Даже после того, как я начал подкармливать банду головорезов, прячущихся в горах, которые называли себя Красными Кхмерами, я не сокращал своих субсидий на нужды образования. И, конечно, мои учителя не внушали ученикам, как это делали другие французские преподаватели, что Франция — это пуп земли, а вьетнамцы и кхмеры должны не щадить живота, работая во благо ей.

— Чего вы от меня хотите? — не выдержал Крис. — Я не могу отпустить вам грехи. Я не священник.

— Мне нужно прощение не священническое, а человеческое, — сказал М. Вогез.

Крис немного подумал, потом категорически заявил:

— Мне очень жаль, но я не могу вам его дать.

Какое-то мгновение М. Вогез выглядел совершенно подавленным. Потом он улыбнулся грустной улыбкой и сказал:

— Ну, ничего. Не можете, значит, не надо.

Крис опять выглянул в окно, увидел подъехавшее такси и выходящую из него знакомую фигуру.

— Господи Иисусе! — воскликнул он. — Сив все-таки приехал.

— Кто? Сив Гуарда? Американский полицейский? — Мосье Вогез тоже выглянул в окно, но Сив уже прошел во внутренний дворик. — Вы уверены? Сейчас довольно темно.

— Абсолютно уверен.

Лицо М. Вогеза побледнело. — Значит, все-таки узнал, кто я и пришел по мою душу! Я всегда опасался Гуарды больше, чем вашего брата. У него хватка поистине железная. Я это понял сразу, когда он появился в Бирме, работая на АБН.

— Он сказал Сутан, что останется в отеле, а потом вдруг передумал и приехал сюда. Вы действительно думаете, что за вами?

— Какие еще причины могли привести его сюда? — ответил М. Вогез вопросом на вопрос. Он явно перепугался.

— Вот это я и хочу выяснить как можно скорее, — сказал Крис, выходя в коридор. Мосье Вогез поспешил за ним следом.

Сив спустился по крутой лестнице, ступеньки которой совсем источило время и подошвы многих поколений людей, подымающихся и спускающихся по ним. Мгновение он стоял совершенно неподвижно. Его ноздри раздувались, в горле першило. Он стремительно возвращался по времени на двадцать лет назад. В воздухе стоял целый букет запахов: лимонник, чили, кари, кардамон, кровь, моча, фекалии, — запахи, ассоциирующиеся с войной.

Он пошел вперед, слегка пригнувшись в полуоборонительной и полуагрессивной позе, которую он выработал в смрадных джунглях и тонких болотах Вьетнама.

— Танцор?

Сив остановился.

— Это ты?

Сив не хотел выдавать своего местонахождения, заговорив. В воздухе пахло войной.

— Ты что, боишься отозваться? — Голос Транга шелестел, как ветер в листьях деревьев. — Ты боишься меня? Успокойся. Я знаю, где ты.

Пот прошиб Сива. Лекарства, прописанные врачом, и напряжение, вызванное ситуацией, работали против него. В голове стучало и отвратительная вялость охватила его. Он чувствовал, как постепенно начинает циркулировать в его теле адреналин, пытаясь противостоять этому. Значит, и внутри него тоже воина идет. Он потихоньку двинулся, обходя трубы парового отопления, скопления проводов, похожих на человеческие нервы, торчащие из рваной раны.

— Не бойся, Танцор, — увещевал голос Транга, напомнив Сиву голоса вьетконговцев, выкрикивающих из густых джунглей предложение сдаться. — Я знаю, ты ищешь Волшебника. Он мертв. Я убил его самым красивым из способов: он лежит, осыпанный стеклом, пронзенный со всех сторон покореженным металлом. Было очень много крови.

Сив продолжал двигаться среди рукотворных джунглей чрева здания, раздумывая о том, в порядке ли у Транга с головой. Возможно, всегда было не в порядке.

— Значит, — сказал он наконец, — это ты в нашем отряде работал на северян.

— Я был привязан, — откликнулся Транг, — и к Югу, и к Северу. Работал и на тех, и на других, и ни на кого конкретно. Потому что, в конце концов, между ними разницы не было. Какая может быть разница, когда жадность и страх облекается в одежды политических идеалов! Все пропитывается ядом, и никому не устоять против этого цунами.