Эрик Ластбадер - Французский поцелуй

Мне стало страшно, и я сделал то, что намеревался сделать с самого начала. Я закопал его в укромном месте, о котором знаю только я.

Мун замолчал. О таком, понятно, говорить не просто.

И страх так и исходил от него, просачиваясь в ночь, как ядовитый газ.

Терри задумался над тем, что ему рассказал Мун. Впервые за то время, как они оказались в таком плачевном положении, он забыл про гложущий его страх. Он напряженно думал.

— Скажи мне, — обратился он к Муну, — этот Лес Мечей почитается также и горцами на севере Бирмы, в провинции Шан?

— Ты имеешь в виду тамошних вояк, контролирующих производство и торговлю опиумом? — Мун утвердительно кивнул. — О, еще как! Они в высшей степени суеверные люди. И Лес Мечей для них имеет особое значение: они будут целовать землю, на которой он лежит. Но мне-то что до этого, Мясник? Если Равана придет за мной, а Лес Мечей все еще у меня, мне тогда вечно пребывать с ним и с Махагири, отлученным от самсара, то есть колеса перевоплощений. Он содрогнулся при одной только мысли об этом.

Теперь Терри стал понятен страх Муна. Для буддиста, верящего в то, что дух проходит цикл перевоплощений, нет ничего страшнее отлучения от самсара. Это примерно то же самое, что для католика быть обреченным аду. То есть, если веришь в самсара или ад.

Единственный ад, в который верит Терри, это тот, в котором они пребывают в данный момент. Но Мун, наверно, прав, считая, что вера людей в Лес Мечей создает его могущество. Вот бы его мне! — думает Терри. Что бы я с ним стал делать?

— Могу я тебе чем-нибудь помочь?

— Да, — ответил Мун с величайшей серьезностью. — Я хочу завещать тебе Лес Мечей, Мясник. И ты должен принять этот дар от полноты сердца. Ты ведь не буддист, и для Равана ты просто не существуешь. Тогда он и меня не сможет забрать, и Леса Мечей не получит. — Его черные глаза смотрели на Терри умоляюще. — Сделаешь это для меня?

Для Терри что вера, что не вера, — все одно. Кто увидит между ними разницу здесь, в стране обмана и смерти? Видя, что от волнения рваная рана на боку кхмера начинает снова кровоточить, он поспешил сказать:

«Да, конечно, да!» С одной стороны, он не хочет волновать Муна: он и так потерял много крови. С другой, в самом деле не плохо было бы завладеть этим талисманом. Он уже воображал себя среди главарей азиатской наркомафии. У него в руках Лес Мечей, а эти разбойники преклоняют перед ним колено, как рыцари перед сюзереном, и передают ему свои феодальные уделы в полное его распоряжение. Власть! Неограниченная власть!

Мечты, мечты... Однако они имеют смысл лишь в том случае, если они выберутся из этого ада. Мун в ближайшие полчаса умрет. Впрочем, если до них доберутся чарли, они оба умрут куда раньше. Где этот сучий вертолет, чтоб ему ни дна, ни покрышки!

— Поклянись, Мясник!

— Клянусь, клянусь, не волнуйся так!

Мун начинает что-то говорить. Но все внимание Терри обращено сейчас в ту сторону, откуда предутренний ветерок доносит быструю, гнусавую вьетнамскую речь. Чарли уже на подходе. Не этот чертов Равана, не чертова вертушка, а чарли.

— Я закопал Лес Мечей в Камбодже. Слушай внимательно, Мясник. Как только я объясню тебе, где он хранится, он твой, я свободен, а Равана останется с носом. Так слушай же. Он на территории храма Ангкор-Уат. Слыхал о таком? Это в древней столице кхмерских царей. Это полное духов место идеально подходит для хранения такого талисмана...

Слушая Муна в пол-уха, Терри наводит мушку на движущуюся тень, палец на спусковом крючке. Это еще проблематично, сможет ли он когда отправиться на поиски Леса Мечей, а вот чарли...

Тра-та-та-та!

Вертушка, вся в огнях, как новогодняя елка, выныривает из-за холмов на востоке, разворачивает свой мощный прожектор, чешет из пулеметов направо и налево, отгоняя чарли, прошивая чарли свинцом.

Тра-та-та-та!

И Терри, чувствуя, что по лицу его уже хлещет ветер от винтов, что этот торнадо уже снижается, разгоняя пыль и пепел, готовясь подхватить их, как Дороти с Тотошкой, и унести в страну Оза, роняет голову на грудь Муна и думает: кажется, спасены.

— Эй ты, ясноглазый, очнись!

Вот именно с этими словами, звучащими в ушах, Терри выныривает из забытья. Чувствует в голове какой-то вихрь ощущений, образов, фантазий. Мгновение кажется, что она у него сейчас треснет, переполненная.

А потом все исчезает, как дым после трюка фокусника, и он узнает лицо, склонившееся над ним.

— Bellum longum, vita brevis [10], — изрекает Вергилий.

— У тебя зубы, как у медведя, — голос Терри какой-то сухой, каркающий.

— Это чтобы удобнее было кушать чарли, дитя мое.

— Где я, черт побери?

Вергилий оглядывает комнату.

— Этот филиал ада именуется полевым госпиталем в Бан Me Туоте.

— Ты не мог бы узнать, как дела у того парня, с которым меня вместе подобрали?

— А, этот кхмер? Мун? — Вергилий кивает головой. — Да, его изрядно потрепали. Хуже, чем тебя.

— Подожди-ка, — удивляется Терри, — а откуда тебе известно его имя.

— Потому что он — один из моих людей, — отвечает Вергилий. — Вот откуда.

Переварив то, что сказал Вергилий, Терри опять спрашивает:

— Как он там, выкарабкается?

— Выкарабкается. Еще не пришло его время измерить глубину вонючей ямы, куда его положат. Для тебя, я вижу, тоже. Изрядно досталось, а?

Терри, на которого недавнее прошлое нахлынуло, как приливная волна, отвечает:

— Все погибли! Капитан Клэр, Малыш Гэвилан, Топроник, кхмеры-проводники... Весь отряд к чертовой матери, кроме меня и Муна.

— Не повезло.

— Ты думаешь, здесь дело в везении? — Терри пытается приподняться, чтобы сесть, но от боли и внезапно нахлынувшей дурноты вновь откидывается на подушки.

Вергилий пожимает плечами.

— На войне ничего, кроме везения, и не существует. Ты что, Мясник, не веришь мне? Хочешь посмотреть на мои боевые награды? Хочешь знать, сколько вьетконговцев я укокошил? Это было давно. Тогда я был стариком. С тех пор я заметно помолодел. Ты, я вижу, тоже в герои лезешь, сынок? Ну, за это дело ты свой орден получишь. А когда поправишь здоровьишко, они опять тебя пошлют в то же самое место, чтоб тебе там башку продырявили. Вот как армия вознаграждает за отвагу, проявленную под огнем. Вот что ей нужно от тебя, Мясник. Твоя жизнь.

У Терри перед глазами все еще темно, и он плохо понимает, что ему говорит Вергилий.

— Ну а тебе что нужно от меня? — спрашивает он.

— Как ты посмотришь на то, чтобы иметь свой собственный отряд? Скомплектовать его, обучить и командовать?

— А ты что, можешь это организовать? Каким образом?

— А как обычно: подниму свой фонарь повыше и буду всматриваться в слепящую тьму.

— Другими словами, лучше не спрашивай? — Терри с любопытством смотрит на этого странного лейтенанта. — Ну и что он будет делать, этот отряд, которым я буду командовать?