Всеволод Данилов - Бизнес – класс

Коломнин благодарно потерся лицом о ее руку.

– И вот на тебе: прихожу…

– И вдруг я.

– Но ты тоже хорош с этими дешевыми эффектами! А если бы я не сдержалась? Знаешь, что бы было? Дурашка ты!

Обхватила согнутую покаянно шею, прижалась:

– Но как же нашел-то? Неужели и впрямь так хотелось?

– Да я… – Коломнин смешался. – Почти случайно. Ознобихин подсказал… Но теперь все это неважно.

– Неважно?

– Конечно. Потому что ты уедешь со мной, в Москву.

– С тобой?! – она напружинилась. – Сильно сказано. И куда?

– Не знаю. Пока в никуда. Главное – чтоб вместе.

– Давно решил? – ирония ее не задалась: подрагивали губы.

– Может, тогда же, в Поттайе, когда тебя проводил. Может, в Москве. А может, сейчас, как увидел. Так что… у меня командировка на две недели. Времени собраться, уволиться хватит.

Все это время он старался смотреть мимо нее, чтобы не сбиться с решительного тона.

Но теперь глянул требовательно и увидел: напор не подействовал.

– Я не могу уехать, Сережа, – произнесла она. – Ты не понимаешь, что это будет для Фархадова.

– А почему я собственно должен думать о Фархадове?! Я ведь не с ним жить собираюсь, – едва произнеся вырвавшуюся фразу, он пожалел: в глазах Ларисы, высвечивающихся в полутьме, появилась отчужденность.

– Стало быть, ты не хочешь понять. Я и Настя для него сейчас как бы продолжение Тимура. Он смотрит на нас, и ему кажется, что в любую минуту в дверь войдет Тимур. То есть он нормален и понимает, что не войдет. Но раз мы рядом, как бы может войти. Без этого его мир рухнет. Он очень любит меня и ответить на это…

– Любит! Наверняка. Смешно бы было иначе. Но хотел бы я знать, во что обернется эта любовь, едва он узнает, что у тебя кто-то появился.

– Не знаю, – с опаской призналась Лариса. – Наверное, будет плохо. Но – кому хуже? Он ведь инфаркт перенес. Я и так стараюсь его лишний раз не огорчать. И без того хватает нашептывателей. Жив-то он всего двумя вещами: своей мечтой «запустить» месторождение и нами с дочкой. Правда, есть еще два внука от дочери – Зульфии. Но у них трагедия: Зуля по настоянию мужа аборт неудачный сделала. Так что больше иметь детей не сможет. Вот он ей этот аборт простить и не может. И потом, Сережа, есть еще одно, что объединяет нас: Салман Курбадович до сих пор пытается найти убийцу Тимура… – Пытаться не вредно. Но ты-то, Лара, должна понимать: если за два года ничего не вскрылось, то шансов…

– И все равно. Я тоже верю, что найдем. До сих пор хожу по улицам и всматриваюсь в лица.

– Что значит?.. Для чего?

– Как для чего? Я же киллера этого в лицо видела. Разве не говорила?

Коломнин помотал головой:

– То есть тогда и он видел, что ты видела?!.. Ларочка, но ведь тем более, – раз ты можешь опознать, ты опасна. Уезжать вам надо!

– Ни-ког-да! – губки ее сложились в знакомую ему упрямую складку. – Во всяком случае, пока не раскроют убийство. И не уговаривай. Это не прихоть. Просто для меня это будет, как отпущение. Да и не забывай, Настя в школу пошла. Не могу же я ее вытаскивать посреди учебного года.

– Значит, нет? – потерянно пробормотал Коломнин.

– Значит, подождем, – она мягко приобняла его. – С ума сойти. Еще какие-то полчаса назад все обыденно, беспросветно. И вдруг – ты! Сережка мой!

От этого «мой» Коломнина захватила волна нежности. Он задохнулся.

– Господи! Да мы уже почти час как удрали, – увидевшая циферблат его часов Лариса подскочила, спешно достала помаду. – Внизу наверняка спохватились! Вот что: я сейчас же выйду к служебному подъезду и – домой, а ты минут через десять спустишься к гостям. Понял?

– Я другого не понял: когда увидимся? – буркнул раздосадованный внезапным преображением Коломнин.

– Не знаю. Мне надо подумать. Сама позвоню, – она подхватила косметичку. – Все-все! Без поцелуев. Я губы намазала.

Какое-то время слушал он приглушенные шаги по коридору: Лариса шла на цыпочках. Затем спустился в банкетный зал.

Вечер был в ущербе. Многие разошлись. Оставшиеся выглядели вялыми. Опьянение в них все больше вытеснялось усталостью. Лишь Казбек Мамедов, забравшись на эстраду, о чем-то горячо договаривался с утомленной певицей – прямо на глазах сидящей безучастно поодаль Зульфии.

Ни ухода, ни возвращения Коломнина, похоже, никто не заметил. Единственно – Мясоедов, энергично жестикулировавший перед полусонным Хачатряном, зыркнул в его сторону и, к немалому облегчению Симана, устремился к московскому гостю.

– Ты куда это пропал?! – возмутился он, как бы само собой перейдя на ты.

– Да так, прогулялся, – замялся не готовый к натиску Коломнин. Но по счастью причина его отсутствия Мясоедова на самом деле не интересовала.

– Прогулялся он, понимаешь. А я тут нервничай!

– С чего бы?

– Потому что по жизни ответственный и перед Фархадовым за тебя отвечаю. Ты все-таки наш гость.

– Гость?! – искренне удивился Коломнин. – Я вообще-то сюда по работе приехал.

– Вообще-то! – с чувством передразнил Мясоедов. – Тоже удивил – работать он приехал. А мы здесь интересно что делаем? Так вот я тебе скажу: работа – это как раз «в частности». А если говорить о «вообще», так тут главный смысл – «жить».

Полнокровное лицо его озарилось вдохновением.

– А что есть наша жизнь? Я тебе скажу: путешествие из «ничто» в «никуда». Вот и нужно проводить время в пути с комфортом.

– Да вы, погляжу, философ.

– А ты думал – сибирский валенок? – рослый тучный Мясоедов приблизился вплотную и словно ненароком припер Коломнина к стенке. – Тоже, знаешь, кой-чего заканчивали. И потом скажу: на моей должности не быть философом – это сбрендишь. Знаешь сколько вопросов в компании на мне завязано? Ого! Утром начни, к ночи не кончишь. А ответственность? Салман Курбадыч, он с виду добренький. А чуть проколешься и – спишет. Вот и нахожусь в перманентном напряжении. А у тебя что, не так?

– Бывает, – нехотя признал Коломнин.

– То-то что! Я в тебе сразу родственную душу определил. И в нашем с тобой режиме любая возможность расслабиться – особое благо, – Мясоедов, проверяясь, крутнул вокруг головой. Доверительно навалился сверху, обдав горячим перегаром «Киндзмараули» с луком. -Потому и предложение имею: прямо сейчас ныряем в одно местечко. Очень достопримечательное. Сауна, то-се. Девочки штучные. Если насчет конфиданса опасаешься, то даже в голову не принимай – обеспечен. Как тебе мысль?

– Мысль понятна. А потому спасибо, – Коломнин, больше не скрываясь, с усилием освободился.

– Спасибо – да?

– Вообще спасибо. По жизни. А в частности, отоспаться хотелось бы, – Коломнин нашарил глазами Хачатряна. – Симан, не уходи! Подбросишь до гостиницы.

– Я к тебе со всей своей открытой сибирской душой. А ты вон как по мне. Ну-ну, – Мясоедов непритворно обиделся. Даже полные губы задергались.