Т. Паркер - Лето страха

— Ш-ш-ш... Ну и шутники же вы все! Как бы мне хотелось найти способ показать вам, сколь важна для меня эта последняя статья. Или вы решили, что если я уехал из округа, то больше меня уже ничто не интересует? Нет, я хочу, чтобы меня запомнили именно таким, каков я есть. И ты, Рассел, тоже постарайся быть точным в своих оценках. В конце концов, имеется же у тебя какой-то профессиональный кодекс чести!

С этими словами он повесил трубку. Я тотчас же перезвонил в управление шерифа и попал на Кэрфакса.

— Бруклинский номер, — сказал он с заметным возбуждением в голосе. — Мы уже установили адрес. Все, ему крышка.

Нагруженный пакетами, я вернулся домой и каким-то образом смог протиснуться в дверь. Пинком ноги захлопнул ее за собой, а когда повернулся, чтобы идти на кухню, увидел тело Ди — на середине лестничного пролета. Прямо в центре спины виднелось отверстие от пули, и на ступеньки из него капала кровь.

В сумраке дома прямо передо мной что-то шевельнулось. Вспыхнул свет.

Не далее чем в десяти футах от меня угрожающе вырисовывалась фигура Полуночного Глаза — с бородой, в парике, завернутый в ветхое зеленое одеяло и нацеливший дуло маленького автоматического пистолета с массивным глушителем прямо на пакеты, прижатые к моему животу.

— Привет, Расс.

Первым делом я инстинктивно скользнул взглядом мимо тела Ди вверх по лестнице, к спальне, туда, где в последний раз я видел свою жену живой. Пакеты повалились на пол. Я дернулся было к лестнице, но — заставил себя остановиться.

— Она с-с-спит, — сказал Глаз. — Я уже заглянул к ней. Не беспокойся. Ш-ш-ш... А теперь медленно иди ко мне, но только так, чтобы я видел твои руки.

Я так и сделал.

Остановился, чтобы еще раз взглянуть вверх — заметить хоть слабое колыхание тени, отбрасываемой дышащим телом, услышать хоть какой-то звук, который указал бы мне на теплящуюся там жизнь.

Меня буквально оглушила та ярость, что взметнулась из глубин желудка, устремилась вверх и достигла ушей. Я не мог ничего услышать. И — почти не дышал.

— Так, хорошо, — сказал он. — А теперь... садись за стол. Сюда.

Моя пишущая машинка и стопка чистой бумаги были здесь, на кухне, на обеденном столе.

Я подошел к нему, все так же напряженно прислушиваясь, не донесется ли — сквозь ужасающий шум в ушах — хоть какой-то звук из спальни?

— Садись.

— Я должен взглянуть на Иззи, — сказал я.

— Я уже сказал тебе, она спит. Крепко спит.

— А можно мне самому посмотреть?

— Нельзя, говносос ты лживый! Дешевка, вот ты кто! И трус. Ты просто дерьмо.

Я выдвинул тяжелый стул и уселся перед машинкой.

— Сегодня, в семь утра, я снялся с места.

— Но как тебе удалось сделать так, что твой последний звонок прозвучал из Бруклина?

— Просто в моей бруклинской квартире стоит телефонный ретранслятор. Твой перехватчик и зафиксировал, будто звонок из Бруклина. На самом же деле я звонил из твоего собственного кабинета, а провел звонок — через Нью-Йорк.

— Умно, ничего не скажешь.

— Сейчас полно магазинов, в которых можно купить все эти штучки-дрючки. Своего рода часть платы за мирную жизнь. Правда, большинство людей об этом даже не подозревают. Большинство людей вообще идиоты. Мне же понадобились лишь самые первичные знания в области электроники. Что и говорить, два года работы на центральном пункте телефонной связи Лагуны тоже не повредили мне.

Сидя за столом, я получил возможность рассмотреть Полуночного Глаза.

Как мы и предполагали, он оказался высоким (пожалуй, где-то шесть футов три дюйма) и — рыхлого телосложения. Даже издалека без особого труда я заметил: борода и стоящие дыбом волосы — искусственные.

И все же, если забыть о его габаритах и отдельных фрагментах маскировки, внешность его имела очень мало общего с той, какой мы наделили его. Наше представление о нем базировалось на совершенных им мерзостях.

Не зная о них, увидишь карие, очень темные глаза, в них — неторопливость, осторожность и спокойствие. Сейчас они сильно блестят, по-видимому, из-за яркого света, исходящего от висевшей на потолке люстры. Увидишь бледную кожу, пальцы, сжимающие рукоятку пистолета, довольно мясистые, с длинными ногтями, массивные бедра и крупные ступни, придающие его осанке впечатление тяжеловесности и внушительности, что еще более заметно из-за чуть косолапой стойки.

Искры гнева вспыхнули в его глазах, когда он встретился с моим взглядом.

— Невежливо в упор рассматривать человека.

Судя по снимках, представленным нам Мэри Инг, сейчас передо мной была замаскированная версия Вильяма Фредерика Инга. Скорее это была не маскировка, контрмаскировка — попытка передать чуть более ранний свой облик.

Как же выглядит он на самом деле, без бороды и торчащих волос?

В общем-то, мы с Вальдом оказались правы: все это время Инг выдавал себя за «другого» человека, как бы играя роль в им же самим разработанном ритуале.

Этот «другой», как мы и предполагали, вполне мог ходить на работу, появляться на людях и продолжать вершить свои кровавые дела, поскольку в реальной жизни он мало чем напоминал того зверя, в которого превращался ночами.

Теперь я понял, почему с такой беззаботностью отнесся он к нашему намерению представить его снимок, — именно потому, что на этом снимке его никто бы никогда не узнал. За исключением, разумеется, его родной матери.

— Тебе предстоит подготовить еще од-д-дну статью, — сказал он. — Я скажу, что писать. Бери бумагу.

Я вставил лист и отогнал каретку в исходное положение.

Снова прислушался, не донесется ли из спальни хоть какой-нибудь звук? Ничего — ни шороха простыней, ни дыхания.

— Итак, — продолжал он, — первые два предложения будут такими: «Полуночный Глаз — никакой не Вильям Инг, как у-утверждалось в п-п-предыдуших статьях. Прошлым вечером я лично встретился с ним, и он убедил меня в этом».

Я напечатал то, что было продиктовано мне.

— Ну как, нормальное вступление? — спросил он.

— Я бы немного изменил.

— Как?

— Пожалуй, я бы написал: «Прошлым вечером ко мне в дом явился Вильям Фредерик Инг, пресловутый Полуночный Глаз. Сначала он убил сиделку моей жены, потом жену, а к тому времени, когда вы будете читать эти строки, также и меня».

— Нет. Не надо забегать вперед. Кое-что из сказанного тобой верно, кое-что нет. Насчет Изабеллы ты не должен беспокоиться. Ш-ш-ш-ш... А у меня только одно имя — Полуночный Глаз. Инг — всего лишь человек, который некогда существовал и — не существует больше.

Как репортер, ты должен быть максимально точным, не так ли?

— Именно так.

— Ну ладно. Следующее предложение: «Это высокий и сильный мужчина, внушающий уважение одним лишь взглядом своих темных глаз».