Никки Френч - На грани

Все мои подруги и друзья уже остепенились: образование, работа, пенсионные накопления, перспективы. У них закладные, стиральные машины, графики работы. Почти все состоят в браке, у некоторых даже есть дети. Наверное, поэтому мы с Максом расстались. Нам обоим стало ясно, что у нас никогда не будет общего счета в банке и детей с его волосами и моими глазами.

Я уже начинала со страхом подсчитывать, какую часть жизни прожила и сколько мне еще осталось, мысленно перебирала то, что сделала и чего еще не успела. Мне двадцать восемь. Я не курю и никогда не курила, ем помногу овощей и фруктов. Поднимаюсь по лестнице пешком, пренебрегая лифтом, иногда занимаюсь бегом. По моим подсчетам, впереди у меня еще лет пятьдесят, а то и шестьдесят. С лихвой хватит, чтобы научиться писать киносценарии, поплавать на байдарке и увидеть северное сияние. И встретить мужчину моей мечты. Или, что вероятнее, мужчин моих мечтаний. На прошлой неделе я прочла в газете, что скоро женщины смогут рожать и в шестьдесят лет, и вздохнула с облегчением.

Наверное, Макс будет сегодня на вечеринке, куда я собралась. По дороге домой я пообещала себе выглядеть неотразимо. Вымою голову, надену красное платье, буду смеяться, флиртовать напропалую и танцевать. Пусть увидит, от чего он отказался, и поймет, что мне на него плевать. Мне и без него не одиноко.

Я вымыла голову. Выгладила платье. Полежала в ванне с ароматным маслом, расставив по бортику зажженные свечи, хотя за окном было еще светло. Съела два тоста с белковой пастой «Мармайт», потом прохладный, истекающий соком нектарин.

Макс так и не пришел. Я то и дело оглядывалась на дверь. Познакомилась с адвокатом Робертом с кустистым бровями и с занудой Теренсом. От души потанцевала со старым приятелем Гордоном, который когда-то познакомил меня с Максом. Поболтала с Люси, на тридцатилетие которой мы и собрались, и с ее новым парнем — рост семь футов и обесцвеченные волосы. Говоря со мной, он наклонялся, а я казалась себе карлицей или ребенком. В половине двенадцатого я ушла, поужинала в китайском ресторанчике с давними подругами Кэти и Мел, немного выпила — совсем чуть-чуть, только для веселья. Ребрышки, скользкая лапша, дешевое красное вино. В тоненьком платье мне стало холодно. Я продрогла и устала, мне вдруг захотелось умчаться домой и зарыться в подушку.

Только в половине второго я вернулась домой. После полуночи Кэмден оживает. На улицу выползают чудаковатые типы — одни вялые, другие взбудораженные. Ко мне пробовал клеиться какой-то парень с зеленым хвостом, я отшила его, а он лишь пожал плечами и ухмыльнулся. Симпатичная полуголая девчонка кружилась на тротуаре как юла. На нее никто не обращал внимания.

Спотыкаясь, я отперла дверь и включила свет в холле. На коврике у порога лежало письмо. Первым делом я взглянула на почерк. Незнакомый. Аккуратный черный курсив. «Мисс Наде Блейк». Я просунула ноготь под край клапана и вскрыла конверт.

— Он что-то искал? По всей квартире? — Линкс указал на ворохи одежды, сваленные на пол подушки, кучу газет на ковре.

— Нет, — ответила я. — Это я виновата. Заработалась. Вот освобожусь — и все уберу.

На лице инспектора появилось недоуменное выражение, словно он только что проснулся и не вполне понимал, где находится.

— Послушайте, мисс...

— Блейк.

— Да, мисс Блейк... я закурю — не возражаете?

— Да ради Бога.

Покопавшись в барахле, я отыскала резную пепельницу в форме острова Ибица. И забеспокоилась, что старший инспектор Линкс заподозрит меня в употреблении наркотиков. Но он не уловил связи. Выглядел он неважно. Мой дядя перенес три инфаркта, но продолжал курить, хотя уже не мог толком затянуться. А друг Макса после операции так и не оправился от нервного срыва. Прошел год, а он по-прежнему говорит дрожащим голосом человека, готового расплакаться. Линкс напомнил мне обоих. Смотреть, как он закуривает, — отличное упражнение на развитие терпения. У него так тряслись пальцы, что он едва сумел поднести спичку к сигарете — правда, всего на долю секунды. Казалось, он прикуривает не в относительно спокойной обстановке моей гостиной, а на мачте траулера где-нибудь в Северном Ледовитом океане.

— Вы в порядке? — спросила я. — Может, принести чего-нибудь? Чаю хотите?

Линкс попытался ответить, но его прихватил приступ надрывного кашля. Он сумел лишь покачать головой.

— А если с медом и лимоном?

Он продолжал качать головой. Потом вынул из кармана замусоленный платок и вытер глаза. И заговорил так тихо, что пришлось придвинуться к нему вплотную, чтобы услышать.

— Так мы говорили... — Он задумался, потеряв мысль. — О том, кто здесь бывает.

— Да, — устало подтвердила я. — Вы уже спрашивали. А может, одно письмо не стоит таких трудов? Работы будет много. У меня часто бывают гости. Здесь долго жил мой приятель. Не квартира — проходной двор. Недавно я уезжала на пару месяцев и пустила пожить знакомую. Понятия не имею, кого она сюда водила.

— А где она сейчас? — просипел Линкс.

— Кажется, в Праге. Задержалась по дороге в Перт.

Линкс обернулся к своему коллеге. Инспектор Стадлер выглядел солиднее и надежнее, чем Линкс. Усталость только придавала ему шарма. Стадлер сохранял полнейшую невозмутимость. Прямые волосы, зачесанные назад, рельефные скулы и темные глаза. Стадлер посматривал на меня, как на чрезвычайно интересный, но странноватый экземпляр. Под его взглядом я чувствовала себя скорее дорожно-транспортным происшествием, нежели женщиной. Наконец он соизволил заговорить:

— Кто, по-вашему, мог прислать это письмо? Раньше вы таких не получали? А звонки с угрозами были? А странные встречи?

— Встречи? Сколько угодно, — отозвалась я. Линкс встрепенулся и словно ожил. — Каждую неделю я бываю в новых домах. Нет, я не взломщица. — На шутку они не среагировали. Даже не улыбнулись. — Мы с напарником развлекаем детей на праздниках. С кем только не приходится встречаться! Знаете, когда отбиваешься от приставаний отца пятилетней именинницы, пока ее мать в кухне зажигает свечки на торте, как-то поневоле теряешь веру в человека.

Линкс затушил наполовину выкуренную сигарету и сразу взял вторую.

— Мисс... — он заглянул в блокнот, — мисс... — похоже, собственный почерк он разбирал с трудом, — Блейк. Видите ли, у нас есть... хм... основания полагать, что совсем недавно... этот же человек посылал письма другим женщинам. — И он быстро переглянулся со Стадлером, словно прося моральной поддержки. — Цель наших расспросов — установить связь между происшествиями.

— Кому он писал?

Линкс опять закашлялся. Стадлер упорно молчал. Сидел и не сводил с меня глаз.

— Понимаете, — наконец начал он, — мы не имеем права разглашать подробности, пока следствие не закончено. Так мы рискуем зайти в тупик.