Стивен Фрей - Афера

— А тело?

— Обгорело так, что не узнать.

— Откуда такая уверенность?

— Я сам его сжег, еще до того, как засунул в машину. — Грей рассмеялся.

— Ну да, конечно. — Резерфорд помолчал. — У нас тут кое-какая новая информация появилась.

Грей очистил банан. В ноздри ему ударил сильный запах.

— Что за информация?

— Завтра Фэлкон встречается с нашим человеком в поезде, идущем в Нью-Йорк из Трентона.

— Откуда сведения? — Феникс отхватил изрядный кусок банана.

— Она сама мне сказала.

— А, ну да, эта женщина. — Во рту у Феникса была каша.

— Как вас, собственно, следует понимать?

Феникс доел банан.

— Вчерашняя ее информация не подтвердилась.

— Да? А мой друг утверждает, что вполне подтвердилась.

Феникс уловил в тоне Резерфорда металлические нотки.

— Ваш друг?

— Да, мой друг. Он описал мне жуткую сцену, разыгравшуюся на платформе станции метро на Сто тридцать пятой улице. У какого-то чернокожего трахею вырвали.

— Это ваш друг говорит? — Голос Феникса Грея понизился почти до шепота.

— Да. Не промахнитесь на этот раз, Феникс. Иначе это будет ваш последний промах.

— Все понял, сэр.

— И не пытайтесь опять обмануть меня.

— Так точно, сэр.

— Фэлкон будет в поезде, отправляющемся из Трентона, Нью-Джерси — Нью-Йорк, хотя, где он на него сядет, я не знаю. С нашим человеком он встречается в Линдене. Там поезд останавливается в восемь ноль шесть, и дама должна сесть в первый вагон. Что делать, вы знаете.

— Ясно, сэр. — Грей понюхал пальцы. Они резко пахли бананом. — А с чего это Фэлкону пришло в голову встречаться с ней? Неужели он настолько ей доверяет?

— Может, и не настолько. Но допустим, он считает, что ему удастся как-то использовать ее против нас. К тому же у нас нет времени на подозрения. А в общем, не знаю. В любом случае, появившись там завтра, мы ничего не теряем.

— Да, конечно, терять нечего.

— Кстати, Феникс, а как вы в конце концов разобрались с нашим другом мистером Праушем?

Феникс сделал глоток пепси-колы и улыбнулся.

— Его теперь зовут Борманом, и бедняга врезался на машине в скалу.

Президент быстро прошел мимо своих помощников, выстроившихся в коротком переходе, ведущем в конференц-зал Белого дома. Он решительно поднялся на возвышение и, заняв свое обычное место на трибуне с президентской печатью, покровительственной улыбкой приветствовал собравшихся журналистов. От софитов было сегодня особенно жарко, но президент не подал вида. Это было бы самоубийством.

— Добрый вечер. Извините за небольшое опоздание, но сегодня, сами понимаете, день был тяжелый. — Президент полностью владел собой. — Я зачитаю короткое заявление, а потом отвечу на несколько вопросов. — Он сделал паузу и откашлялся. — Позвольте начать с того, что банковская система страны по-прежнему вполне здорова. Сегодня на протяжении всего дня должностные лица из нью-йоркского отделения Федеральной резервной системы совещались с руководством Южного Национального банка. Он сейчас испытывает кое-какие проблемы с ликвидностью, но мы считаем, что все свои обязательства перед вкладчиками банк выполнит.

— А когда он снова откроется? — выкрикнул кто-то из задних рядов?

Президент слегка отвернулся от софитов и прикрыл глаза, пытаясь разглядеть, что это за наглец не дает ему дочитать до конца приготовленный текст заявления. Ничего из этого не получилось, и он про себя отметил: надо распорядиться, чтобы помощники выяснили и больше этого типа на подобного рода брифинги не допускали. Но кто же все-таки это? Уж не бандит ли какой-нибудь из «Кроникл»?

— Мы рассчитываем, что это произойдет в конце следующей недели.

По залу пробежал ропот. Только в конце следующей недели, да и то, судя по тону, президент даже в этом не вполне уверен.

— Вы должны понять, Южный Национальный — крупное учреждение и его преждевременное открытие может оказать разрушительное... — Президент прикусил язык, но было уже поздно.

— Разрушительное? — раздался тот же голос. — Как это понять — разрушительное?

Зазвучали и другие голоса, вопросы посыпались один за другим, распространяясь со скоростью пожара.

— Тихо! — Президент поднял руки и нервно посмотрел в сторону телекамер. Надо же быть таким болваном! И как только это слово вылетело у него изо рта? — Тихо! Позвольте мне дочитать заявление, иначе никаких вопросов.

Журналисты постепенно успокоились.

— Банки стоят прочно, Федеральная резервная система полностью контролирует ситуацию. По этому вопросу мне добавить нечего. Далее мне хотелось бы заявить, что я ни в коей мере не причастен к обыскам, имевшим место в штаб-квартире «Лоудстар инвестмент менеджмент» нынче утром. С Виктором Фаринхолтом я знаком давно, но тесных отношений с ним не поддерживаю. Моя жена и я, подобно нескольким членам Верховного суда, а так же конгрессменам, демократам и республиканцам, пользуемся услугами его фирмы, однако... — Уоррен улыбнулся, словно упоминание о других должностных лицах автоматически освобождало его от любых подозрений в совершении каких бы то ни было грехов, — абсурдно полагать, что я могу даже помыслить о том, чтобы оказать на кого-либо давление или незаконно использовать информацию в целях обогащения. — Сочетание «конфиденциальная информация» Уоррен не использовал, помощники дали ему на этот счет четкие инструкции. — Вот и все, что я имею сказать по этому поводу.

— Господин президент! Господин президент! — немедленно загалдели журналисты.

Президент обвел зал взглядом, и за лесом взметенных вверх рук отыскал наконец Синтию Дрюс, корреспондента «Ю-Эс-Эй тудей», аккредитованного при Белом доме. В своих материалах она никогда не писала ничего дурного ни о нем, ни о его политике. Между ними существовало взаимопонимание. Пусть она и начинает — тон задаст. Президент с улыбкой кивнул ей. Остальные притихли.

— Господин президент, что вы можете сказать о меморандуме Лейна и вашей личной причастности к использованию конфиденциальной информации? — Синтия сразу приступила к делу, и тон ее был резок и решителен.

Президент пристально посмотрел на Синтию и откашлялся. В зале внезапно наступила тишина — устрашающая тишина. Доныне президент чувствовал себя в этом зале как дома, расточал улыбки, дергал за ниточки. Но сегодня все было иначе.

— О содержании этого меморандума мне ничего не известно, поэтому и комментировать нечего. — Он вновь обежал взглядом помещение и остановился на политическом обозревателе «Вашингтон пост» Ричарде Эллете, еще одном своем всегдашнем союзнике.

Тот медленно поднялся с места.

— Господин президент, мне хотелось бы вернуться к вопросу, который задала мисс Дрюс. Скажите все же, что вам известно о меморандуме Лейна, в котором, по слухам, говорится о вашем звонке Питеру Лейну с просьбой купить для вас акции «Пенн-мар». Звонок якобы состоялся за несколько дней до начала тендера. — Эллет говорил агрессивно, словно ему не понравилось то, что президент ушел от ответа на вопрос коллеги.