Нельсон Демилль - В никуда

– Ну что ж... тогда все в порядке?

Она кивнула.

Мы открыли пластиковый пакет и переоделись в горские байкерские костюмы: я в кожаную куртку, Сьюзан в стеганую, меховые шапки и горские шарфики. Мистер Уен вытаращил глаза. Содержимое рюкзаков вывалили в объемные седельные сумки, а опустевшие рюкзаки положили сверху.

– Возьмите чемодан и сумку, – повернулся я к Уену. – Прошу вас, позаботьтесь о моих синих пиджаках.

Он кивнул и достал карту из застегнутого на "молнию" чехла на плексигласовом обтекателе.

– Вьетнам.

– А Парижа нет?

– Куда вы едете?

– Убивать коммунистов.

– Очень хорошо. Где?

– Далат.

– О'кей. Удачи.

– Спасибо. – Я достал бумажник и отдал ему последние две сотни. Не слишком обременительная цена за дорогую "бээмвуху".

Уен опять покачал головой.

– Он в самом деле хочет отдать нам мотоцикл даром, – произнесла Сьюзан.

– Спасибо, – сказал я вьетнамцу.

Он склонил голову, оглядел свое овощехранилище, выбрал гроздь бананов и положил в седельную сумку. А поверх еще две литровые бутылки с водой. И дал мне знак выводить мотоцикл. А сам подошел к двери, немного приоткрыл, повернулся к нам и кивнул.

Я застегнул "молнию" на кожаной куртке, повязал на шею темный шарф, нацепил очки и натянул кожаные перчатки, которые оказались мне малы.

Сьюзан проделала то же самое, и мы посмотрели друг на друга. Смешно, но мы не рассмеялись.

– Так ты кто: мотоциклист или летчик? – спросила она.

– Идея не моя, – парировал я.

Сьюзан и Уен обменялись новогодними поздравлениями и раскланялись. А потом он повернулся ко мне и на прекрасном английском произнес:

– Храни вас Господь. Вас и мисс Сьюзан. Счастливого пути.

– И вы берегите себя, – ответил я.

Он кивнул и распахнул створку. Я вывел тяжелую машину на рыночную площадь. Сьюзан вышла следом за мной. Торговцы покосились на нас. Но в таком виде меня бы не узнала и собственная мать, так что это не имело особого значения. Я обернулся к Уену, но тот уже закрыл дверь.

– Ближайшая дорога налево вдоль реки, – сказала Сьюзан. – Готов?

Я сел в седло и завел мотор. Раздался ужасный рев, и я почувствовал, как мощный двигатель сотрясает раму. Я снизил обороты и посмотрел на циферблаты приборов – все, казалось, было в полной исправности. Я зажег свет. Сьюзан села позади меня, я включил первую передачу, и мы начали спуск по травянистому откосу к дороге, которая шла по берегу реки.

Мы ехали по набережной. Слева текла река Перфум, а справа возвышались стены Цитадели. Мотоциклу вполне хватало мощности даже для двоих. Забавная могла бы получиться поездка. Но я опять нисколько не радовался.

Движение было небольшим, и мне удалось овладеть навыками вождения тяжелой машины, не убив ни себя, ни других.

Мы миновали два моста, флаговую башню, и, когда кончились стены Цитадели, Сьюзан крикнула мне в ухо:

– Сейчас направо.

Я повернул на дорогу, которая шла на север параллельно западной крепостной стене и железной дороге. Наконец двухкилометровое укрепление кончилось, и мы переехали через широкий, окружающий Цитадель ров. Дорога сделалась шире, и я понял, что выехал на шоссе № 1.

Сьюзан шлепнула меня по спине, и я обернулся через плечо. Она вытянула руку, и я посмотрел туда, куда она показывала. Там за горизонтом скрывалась вдали Цитадель, в середине которой лежала императорская столица – жемчужина вьетнамских городов, – погибшая в 68-м году и возрожденная на костях своего народа.

Я вспомнил Анха и его отца, пехотного капитана, Уена и всю семью Фам, шестнадцатигранный ресторан, где мы со Сьюзан обедали под дождем, канун Тета на реке Перфум, католический собор, праздничную иллюминацию и фейерверк. Год Быка.

Сьюзан обхватила меня руками и прошептала в ухо:

– Мне всегда жалко уезжать из мест, где у меня было что-то хорошее.

Я кивнул.

Небо на востоке светлело, и шоссе № 1 – Безрадостная улица, по которой мы ездили в Куангчи и обратно, в ад и назад, – постепенно становилось оживленнее. Предгорья тронули лучи восходящего над Южно-Китайским морем солнца. Я помнил эти места, когда в феврале 68-го года здесь моросил холодный дождь. И еще я помнил ребят, которые слишком повзрослели до того, как кончилось их детство, но умерли слишком молодыми, прежде чем сбылась хотя бы одна их мечта.

С 1968 года я всегда ощущал, что жил у времени взаймы, и каждый мой день был днем, которого не имели другие. Поэтому я всеми силами старался прожить его хорошо и ценить доставшееся мне дополнительное время.

Я обернулся назад и сдавил ногу Сьюзан.

Она крепче меня обняла, плотнее прижалась к моей спине и положила мне голову на плечо.

Странное это было путешествие: из Бостона, штат Массачусетс, почти в никуда, но эта дорога показалась мне даром Божьим.

Мы ехали дальше по шоссе № 1. Совершенно рассвело, и машин стало заметно больше. Я то и дело разгонял мотоцикл до ста километров в час и в совершенстве овладел вьетнамской манерой беспрерывно давить на сигнал.

– Слушай, когда ты в последний раз водил мотоцикл до Кучи? – крикнула мне в ухо Сьюзан.

– Лет двадцать назад, – прокричал я в ответ. – Но этот навык не забывается. А почему ты спрашиваешь?

– Просто интересно.

Мы проехали поворот на Куангчи. Промелькнули брошенный танк и разбитая буддийская высшая школа, в которой началась вся эта история. Чуть позже возник мост и под ним дот с нацарапанным на стене моим именем.

Через пятнадцать минут мы притормозили перед перекрестком Донгха, медленно проехали безобразную городскую парковку грузовиков и на пересечении с шоссе № 9 увидели на другой стороне дороги желтый полицейский джип и в нем двух полицейских. Они едва взглянули в нашу сторону.

– Подумали, что мы горцы, – обрадовалась Сьюзан.

– Не знаю что они подумали, – ответил я, – но эксклюзивная модель нашего байка бросается в глаза сама по себе.

– Тебе, – возразила она. – В страну хлынуло столько новых вещей, что вьетнамцы их почти не замечают.

Я в это не очень поверил и сказал то, что не давало мне покоя:

– Что-то я не замечал других горцев на мотоциклах.

– Я видела двоих, – ответила Сьюзан.

– В следующий раз покажи и мне.

Я рулил в сторону ДМЗ и был уже к северу от шоссе № 9 в прежней зоне операций морских пехотинцев. По этому участку дороги я ездил только раз – как-то пристроился к военному конвою, чтобы повидать квартировавшего в Контьене дружка из Бостона. Его в это время услали на дело. Я оставил записку в его казарме, но он ее так и не прочитал.

Некоторое время за Донгха тянулись прилавки торговцев. Но как только они кончились, я опять разогнал мотоцикл до ста километров в час. И решил, что это не так опасно, как по дороге в Кучи, когда то же самое проделывала Сьюзан.