Робин Кук - Кома

– Не нужно, – сказала Сьюзен, выходя из кабинета. – Мы уже давно все обсудили. Огромное спасибо.

– Пожалуйста, – ответил Шварц, но Сьюзен уже ушла.

– Ну, Сьюзен, это уж слишком, действительно, чересчур, – сказал Беллоуз между двумя ложками гоголя-моголя, который он забрал с подноса больного, страдавшего слишком сильной тошнотой, чтобы есть. – Ты пропускаешь лекцию, обеденный обход и теперь ошиваешься здесь до восьми вечера. Ты делаешь все наоборот с завидным постоянством. – Ложка Беллоуза царапнула дно стакана.

Сьюзен и Беллоуз сидели в ординаторской в Беард-5 там же, где этот день начался для Сьюзен. Она занимала то же самое кресло, что и утром. В руках она держала длинный рулон только что полученной распечатки, хвост которого валялся перед ней на полу. Она быстро просматривала список имен, отмечая подходящие оранжевым фломастером.

Беллоуз отпил кофе из своей чашки.

– Вот, это доказательство, – сказала Сьюзен, надевая на фломастер колпачок.

– Доказательство чего? – спросил Беллоуз.

– Доказательство того, что здесь за последний год не было шести случаев комы с неустановленной причиной, помимо Бермана.

– Ура! – возликовал Беллоуз, салютуя чашкой с кофе. – Теперь я могу не беспокоиться насчет анестезии и прооперировать свой геморрой!

– Я бы советовала тебе не отказываться от своих ректальных суппозиториев, – сказала Сьюзен, подсчитывая отмеченные имена. – Не было шести случаев, было... одиннадцать. И если состояние Бермана не изменится, то все двенадцать.

– Ты уверена? – тон Беллоуза внезапно изменился, и он впервые выказал интерес к распечатке.

– Вот все имена из распечатки, – ответила Сьюзен. – И я бы не удивилась, если б их было больше, если запросить информацию прямо сию секунду.

– Ты действительно думаешь так? Господи, одиннадцать случаев! – Беллоуз наклонился к Сьюзен, облизывая ложку с гоголь-моголем. – Как тебе удалось получить эту распечатку?

– Генри Шварц был настолько мил, что помог мне, – безразлично ответила Сьюзен.

– Что за чертов Генри Шварц? – спросил Беллоуз.

– Черт меня побери, если я знаю.

– Пожалей меня, – жалобно сказал Беллоуз, прикрывая глаза рукой. – Я слишком устал для таких интеллектуальных игр.

– Это у тебя хроническое состояние или острый приступ?

– Кончай нести чепуху. Как ты получила эти данные? Ведь подобную информацию можно заказывать только через отделение.

– Я пошла наверх сегодня после обеда, заполнила форму М804, отдала одному очень любезному человеку в окошечке, затем пришла туда снова вечером и забрала распечатку.

– Извини, что спросил, – сказал Беллоуз, поднимая и взмахивая ложкой, как будто предоставлял делам идти самим собой. – Но одиннадцать случаев. У них у всех кома развилась после операции?

– Нет, – Сьюзен вновь обратилась к распечатке. – Гаррис не так уж ошибался, когда говорил о шести случаях. У остальных пяти больных кома наступила, когда они уже были в палате. Диагноз был – идиосинкразическая реакция. Тебе не кажется это очень странным?

– Нет.

– Ну-ну, – нетерпеливо произнесла Сьюзен. – Слово "идиосинкразическая" звучит внушительно, но в действительности означает только то, что они понятия не имели о настоящем диагнозе.

– Но это может быть правдой. Ведь, Сьюзен дорогая, все это происходит в огромном госпитале, а не в спортивном клубе. Эта больница является базовой для всего региона Новой Англии. Знаешь ли ты, сколько больных умирает здесь в среднем за один-единственный день?

– Но их смерти имеют конкретные причины... а эти случаи комы – нет... по крайней мере еще нет.

– Смерти не всегда происходят по очевидной причине. Для этого и делают аутопсию.

– Вот здесь ты попал в точку, – сказала Сьюзен. – Когда кто-нибудь умирает, делают аутопсию – вскрытие, чтобы выяснить причину смерти, которая всегда прибавляет что-нибудь к твоим базовым знаниям. А в случаях с комой ты не можешь это сделать, так как пациенты болтаются где-то между жизнью и смертью. А сделать какую-нибудь "псию" в этих случаях еще важнее. Аутопсия дает ответы на все вопросы, только распотроши пациента. Но диагноз гораздо важнее, чем окончательный диагноз после вскрытия. Ведь если мы выясним, что случилось с этими людьми, может быть, мы сможем вывести их из комы. А еще лучше, впредь избегать развития комы у больных.

– Даже аутопсия, – сказал Беллоуз, – не всегда дает ответы на все вопросы. Есть огромное количество случаев, когда причина смерти никогда не будет установлена, неважно, делали вскрытие или нет. Я тут случайно узнал, что сегодня отдали богу душу двое больных, и я очень сомневаюсь, что диагноз им когда-нибудь будет поставлен.

– Почему ты думаешь, что диагноз не будет поставлен? – спросила Сьюзен.

– Оба больных умерли из-за остановки дыхания. По-видимому, они просто преспокойно перестали дышать. Их обнаружили уже мертвыми. А при остановке дыхания не всегда удается найти причину, на которую можно повесить вину.

Беллоуз сумел захватить внимание Сьюзен. Она уставилась на него, не двигаясь и не мигая.

– С тобой все в порядке? – Беллоуз помахал рукой перед лицом Сьюзен. Но Сьюзен не двигалась, пока внезапно не схватила снова распечатку.

– Что за чертовщина с тобой, психомоторная эпилепсия или еще что? – спросил Беллоуз.

Сьюзен посмотрела на него.

– Эпилепсия? Нет, Господи. Ты сказал, эти больные сегодня умерли от остановки дыхания?

– По-видимому. Я хотел сказать, что они перестали дышать. Просто не захотели.

– А с чем они лежали в больнице?

– Я точно не знаю. Я думаю у одного были какие-то проблемы с ногой. Может быть, у него был флебит, и на вскрытии найдут эмболию легочной артерии. А у другого был фациальный паралич Белла.

– Они оба были с капельницами?

– Я не помню, но совершенно не удивился бы, если бы так. Почему ты спрашиваешь?

Сьюзен прикусила нижнюю губу, размышляя над последними словами Беллоуза.

– Марк, ты знаешь? Эти смерти могут быть связаны со случаями комы. – Сьюзен похлопала по распечатке раскрытой ладонью. – Может, в этом что-то есть. Как были их имена? Ты помнишь?

– Бога ради, Сьюзен, не бери ты это себе в голову. Ты слишком много работаешь, у тебя появляются бредовые мысли. – Беллоуз перешел на подчеркнуто заботливый тон. – Но не беспокойся, такое происходит и с лучшими из нас, если приходится пробыть в больнице две-три ночи подряд.

– Марк, я серьезно.

– Я знаю, что ты серьезно. Это меня и беспокоит. Почему ты не устроишь себе перерывчик и не забудешь об этом на денек? Потом, на свежую голову, ты сможешь взглянуть на все более объективно. Вот что я тебе скажу. Я завтра ночью не дежурю, и если мне чуть-чуть повезет, смогу выбраться отсюда к семи. Как насчет пообедать вместе? Ты здесь всего один день, но нуждаешься в отдыхе от больницы не меньше меня.