Том Клэнси - Зеркальное отражение

– Надеюсь, ты прав, – сказал Худ. – Однако если Опцентр столкнется с какой-нибудь проблемной ситуацией, чей уровень выше "синего", я займусь этим лично.

Роджерс перестал покачивать ногой. Его светло-карие глаза, обычно кажущиеся золотистыми, потемнели.

– Поль, я сам со всем справлюсь.

– А я вовсе и не говорю, что не справишься. Ты продемонстрировал всем, на что способен, не позволив взлететь тем ракетам в Северной Корее.

– Так в чем же дело?

– Ни в чем, – ответил Худ. – Я не сомневаюсь в твоих способностях, Майк. Но отвечаю за все я.

– Я прекрасно это понимаю, – вежливо, но решительно настаивал Роджерс. – Однако устав такое допускает. В отсутствие директора вся полнота власти переходит к его первому заместителю.

– В уставе сказано не в "отсутствие", а в случае "невозможности выполнять свои обязанности", – поправил Худ. – Я буду в состоянии выполнять свои обязанности, а ты сам знаешь, как Конгресс относится ко всем авантюрам за границей. Если что-либо пойдет наперекосяк, отчитываться перед сенатской комиссией придется мне. И я хочу иметь возможность объясняться со знанием дела, а не просто ознакомившись с твоим докладом.

Длинный нос Роджерса, четырежды сломанный на студенческой баскетбольной площадке, заметно сник.

– Понимаю.

– Но по-прежнему не хочешь согласиться, – сказал Худ.

– Ты прав. Если честно, я бы с радостью воспользовался возможностью отправиться в Конгресс. Я бы преподал этим любителям просиживать штаны урок, как нужно добиваться цели действием, а не консенсусом.

– Вот почему, Майк, я хочу иметь с ними дело сам, – сказал Худ. – Как-никак, смету на наши расходы по-прежнему утверждают именно они.

– Вот поэтому такие люди, как Олли Норт [5], и занимаются тем, чем они занимаются, – заметил Роджерс. – Им приходится лавировать между координационными советами различных ведомств. А эти безвольные тряпки берут предложение на рассмотрение, просиживают на нем несколько месяцев и наконец возвращают его, слишком сильно разбавленное и слишком поздно, чтобы от него был какой-то толк.

Казалось, Худ хотел что-то сказать, а Роджерс хотел это выслушать, чтобы тотчас же возразить. Однако в конце концов оба лишь молча переглянулись.

– Итак, – бойко вмешалась Анна, – на нас взваливается контроль за самыми сложными "зелеными" – захват одного заложника – и "синими" – захват нескольких заложников – ситуациями в стране. А все пустяки, "желтые" – захват заложников за границей – и "красные" – угроза войны – ситуации, вы оставляете себе. – Закрыв переносной компьютер, она взглянула на часы и встала. – Поль, вы перешлете свой предполагаемый распорядок нам на компьютеры?

Повернувшись к своему компьютеру, Худ ввел с клавиатуры несколько команд.

– Готово.

– Замечательно. Надеюсь, вы постараетесь отдохнуть и расслабиться?

Худ кивнул. Затем снова посмотрел на Роджерса.

– Благодарю за помощь, – сказал он и, встав, пожал ему руку через стол. – Майк, если бы я знал, как облегчить тебе жизнь, я бы это обязательно сделал.

– Увидимся через неделю, – угрюмо буркнул Роджерс и, развернувшись, прошел мимо Анны.

– До встречи, – сказала Худу Анна. Помахав рукой, она улыбнулась, подбадривая шефа. – Не забывайте писать письма... и отдыхать.

– Я пришлю тебе открытку из "Блуперса", – пообещал Худ.

Закрыв дверь, Анна поспешила следом за Роджерсом. Протискиваясь через толпу коллег мимо открытых дверей рабочих кабинетов и закрытых дверей информационно-разведывательного центра, она наконец его догнала.

– Вы себя хорошо чувствуете? – спросила Анна, поравнявшись с Роджерсом.

Тот молча кивнул.

– А выглядите вы неважно.

– Мне по-прежнему никак не удается попасть с ним в одну тональность.

– Знаю, – сказала Анна. – Иногда вам кажется, что босс действительно имеет в руках рычаги, способные влиять на весь мир. А все остальное время вы чувствуете себя так, словно он постоянно пытается вас приструнить, будто школьный староста.

Роджерс пристально посмотрел на нее.

– Весьма справедливое суждение, Анна. Несомненно, вы много думали над этим... и о своем начальнике.

Она вспыхнула.

– У меня склонность раскладывать все и всех по полочкам. Это дурная привычка.

Чтобы переменить тему разговора, Анна сознательно подчеркнула слово "всех". И тотчас же поняла, что совершила ошибку.

– И что же представляю собой я? – спросил Роджерс.

Анна посмотрела ему в лицо:

– Вы честный, открытый, прямолинейный человек, живущий в мире, который стал чересчур сложным для этих качеств.

Они остановились перед кабинетом Роджерса.

– А это хорошо или плохо? – спросил он.

– Это доставляет много хлопот, – ответила Анна. – Будь вы чуточку гибче, возможно, вы бы добились гораздо большего.

Не отрывая взгляда от лица Анны, Роджерс набрал на клавиатуре на дверном косяке кодовую комбинацию.

– Но если тебе это не нужно, стоит ли это иметь? – спросил он.

– Я всегда считала, что половина лучше, чем совсем ничего, – ответила Анна.

– Понимаю. Просто я с этим не согласен. – Роджерс улыбнулся. – И знаете что, Анна? Когда вам в следующий раз захочется назвать меня упрямым, вы так и говорите.

Козырнув, Роджерс шагнул в свой кабинет и закрыл за собой дверь.

Постояв немного, Анна развернулась и медленно направилась к себе в кабинет. Ей было жаль Роджерса. Хороший человек и очень умный. Но у него роковой недостаток – стремление к решительным действиям, не прибегая к дипломатии, даже в тех случаях, когда подобные действия попирают такие мелочи, как национальный суверенитет и одобрение Конгресса. Именно репутация драчуна стала причиной того, что Роджерса не назначили заместителем министра обороны, отправив вместо этого в почетную ссылку в Опцентр. Роджерс принял это назначение, потому что в первую очередь был хорошим солдатом, но он был ему не рад... как и тому, что ему приходилось подчиняться гражданскому начальнику.

"С другой стороны, – подумала Анна, – у всех свои проблемы. Как, например, у нее самой. Проблемы, о которых так бесцеремонно высказался Роджерс".

Она будет скучать о Поле, о своем благородном кавалере, о рыцаре, который никогда не бросит жену, хотя та воспринимает его как нечто само собой разумеющееся. Хуже того, Анна не могла прогнать фантазии на тему того, как бы она помогла Полю отдохнуть и расслабиться, если бы в поездку в Южную Калифорнию его сопровождала она со своим сыном, а не Шарон с детьми...

Суббота, 14.00, Брайтон-Бич

С тех самых пор, как красивый, темноволосый Герман Юсупов, покинув в 1989 году Советский Союз, обосновался в Америке, он работал в одной и той же булочной-пекарне "Бестония" на Брайтон-Бич в Бруклине. В его задачи входило посыпать горячие, только что из печи булочки и рогалики солью, семенами кунжута, чесноком, луком, маком и их всевозможными сочетаниями. Работа в душной, горячей пекарне летом была невыносимой, зимой приятной, и круглый год безмятежно-спокойной. Большую часть времени работа здесь не шла ни в какое сравнение с его работой в Москве.