Сергей Милушкин - Майнеры

Из школы Комарова ушла последней, все ходила и осматривала самые дальние уголки, словно впервые их видела и боялась расстаться даже на ночь.

– Дмитрий Сергеевич, я против того, чтобы вы работали сторожем, скажу прямо. Но…

Он улыбнулся ей, не улыбкой, а зубами. Противник, который теперь перед ним, не чета прежнему директору – стервозной, поверхностной и поэтому абсолютно безопасной. Песчинская предпочитала не покидать кабинет без лишней надобности.

– Но… – продолжила Надежда Петровна, поняв его ухмылку, – разумеется, я пойду навстречу вашей книге. Кстати, как она называется?

– Эм. – Ларин застыл перед входной дверью со связкой ключей в руках. Они были нанизаны на большое кольцо, и он сделал вид, что ищет нужный. Она же неспроста задала вопрос. Подозревает, что никакой книги нет и в помине. Мысли его путались. – Задача византийских генералов, [5]– сказал он наконец, выставив перед ее лицом ключ от центральной входной двери.

– История? Кажется, не совсем ваш профиль.

– Что вы, Надежда Петровна. Математика.

– Буду с нетерпением ждать, когда вы ее закончите.

– Если бы я знал… книги – такая вещь, только начни – тут же слетаются демоны сомнений.

– Главное, чтобы эти демоны держались подальше от нашей школы. – Она посмотрела на плафон с красными буквами «Выход», висящий над дверью. – Понимаете, о чем я?

– Догадываюсь, – ответил Ларин.

– Тогда спокойной ночи, – сказала она и вышла.

– Спокойной ночи, – Ларин закрыл дверь.

Через два часа он закончил обход школы, сначала внешний периметр, потом внутренний. Теперь он охранял здание как собственный форпост, его интересовали даже кричащие коты: они могли выдавать присутствие человека.

В полночь Скоков прошмыгнул в открытое окно на первом этаже заднего двора школы: они решили не рисковать, вдруг за центральным входом установлено круглосуточное наблюдение.

– В школе Саши не было, никто не знает, где она. Конечно, я звонил домой, какой-то ублюдок заявил, что ему насрать, где она находится, и лучше бы вообще не приходила, потому что тогда ей придется объяснить, где она была.

– Это отчим, – сказал Ларин. – Я смотрел в журнале. Он в уголовном розыске работает.

– А что с ее отцом?

– Не знаю, – ответил Ларин. – С самого первого класса в журнале записан отчим.

– Если дома не говорят, где она, значит, что-то случилось. Как найти человека?

– В полицию звонил?

– Да, но они даже слушать не стали.

– Правильно, заявления о пропаже принимаются только от родственников.

Ларин достал из кармана телефон.

– Тут не ловит. Выйдем наверх, позвоню в скорую. Если что, попробую через брата найти. Уж Росфинмониторинг точно знает, где она находится.

– Спасибо.

– Не за что. Держись. Найдем твою Сашу.

– Еще чуть-чуть, и я бы смог забрать ее к себе. Кстати. – Скоков прекратил перебирать четки в руках. – Вы рассказали ей, чем мы занимаемся? Она откуда-то знает, что мы с вами… у нас бизнес.

– Что? – выдохнул Ларин. – Я сказал, чем мы занимаемся? – он всмотрелся в темное подвальное помещение, переваривая услышанное. – Это когда?

– На футболе… она сидела рядом с вами.

Ларин привстал.

– Что-то новенькое… Кажется, я начинаю понимать, откуда ноги растут…

– Вы не говорили? – обеспокоенный Скоков тоже вскочил, опрокинув стоящую перед ним банку пива. По холодному цементу растеклось черное шипящее пятно. – Она все спрашивала, каким боком я к вам привязался, что мы делаем… ну, девки, они же такие любопытные, вам ли не знать, женатому…

Ларин кинул на него быстрый взгляд.

– Ну да, ну да… любопытные. Только не путай жену и… – он чуть было не сказал «девку с улицы», но сдержался, – … не слишком знакомого тебе человека. Ты даже не знаешь, положительный у нее тест на вирус иммунодефицита или отрицательный.

– Что?

– То-то и оно. Что. – Ларин ходил кругами как медведь в клетке. – И… ты ей все рассказал? Мы же…

– Договаривались, – перебил его Скоков. – Да. Поэтому я сказал ей, что вы поставляете мне желающих, которые хотят проскочить на экзаменах в вуз.

– Тебе – учеников? А не слишком ли наглый бизнес?

– Нет, я придумал, что тетка в комиссии, все схвачено. Такой вот у нас бизнес типа. Ничего сверхъестественного.

Услышав его объяснение, Ларин чуть успокоился.

– Зачем она спрашивала? Выведывала, иначе не назовешь. Не для себя. Девки хоть и любопытные, но дела их мало волнуют. Ей наш с тобой бизнес совсем неинтересен, поверь. Кто-то другой через нее пытается выведать…

– Хотите сказать, ее подослали? Ко мне? И… все, что было у нас, – подстава? – Его лицо исказила болезненная гримаса, такая появляется, когда человек узнает горькую, почти невозможную новость, ее не ожидаешь, даже если специально готовишься к худшему. Есть вещи, сбивающие с ног получше знаменитого «призрачного» удара Мохаммеда Али.

– Ничего я не хочу сказать, – Ларин не стремился специально причинить Денису боль. – Просто мысли вслух.

«Это обычное женское любопытство», – твердил про себя Скоков, хотя с каждой секундой верил собственным мыслям все меньше.

– Она же некоторое время назад встречалась с Успенским, – сказал Ларин.

– И что? С ним многие встречались.

– Ничего. Ты, конечно, в курсе, что у него можно купить наркоту?

– Откуда вы знаете?

– Разве это секрет? Все в школе знают об этом.

– Все-то все, но не учителя же!

Ларин пожал плечами. Скоков не заметил, как по его лицу пробежала темная волна.

– Тебе, естественно, не видно с задней парты. Ты сейчас не в том гормональном состоянии, чтобы замечать оттенки ситуаций. А вот я, глядя на класс, – вижу все. Вы у меня как на ладони. И все как один, конечно, думаете, что учитель – тупой болванчик, ничего не чувствует и не понимает. И не видит.

– С чего вы взяли?

– Сам так думал, когда учился. Как только пересел за учительский стол, изменилась и моя точка зрения. Я понял: ни фига! Каждый из вас передо мной как микроб под микроскопом. Я вижу, кто учил, а кто пил всю ночь, у кого есть деньги на обеды, а кто недоедает, глотая чай с черствой булочкой, кто одевается на Черкизоне, тратя последние гроши на подделки, а кто сливает месячную зарплату учителя на сумочку, в которую, кроме купюры в сотню баксов, ничего больше не влезет. Поверь, я вижу до хре-на. И это меня совсем не радует.

– Клево. Только какая разница. Ну, видите. И что? Я тоже не слепой. Может, не так ярко и образно, как вы, но…

– Да? А ты видел, что у Савельевой голова дергается? Настроение прыгает как лягушка на сковородке? Только не говори про ПМС, я в этом деле спец.

Скоков попытался сосредоточиться, факты, о которых сказал Ларин, всплывали в его сознании постепенно… он знал о них, но списывал на женскую неустойчивую психику.