Сергей Милушкин - Майнеры

И теперь, стоя в прохладном сумрачном помещении, Ларин видел на весах стопку книг, плотно стянутых шпагатом, топорщившиеся страницы с частями формул, пожелтевшую бумагу; ту самую бумагу – он вдохнул, и запах страниц из детства поднял в нем что-то невообразимо далекое, давно скрытое и забытое. Ползущий к вершине треугольника робот с двумя антеннами на кастрюлеобразной голове под сенью тропической пальмы – да, это был тот самый учебник, с которого началось его увлечение математикой.

«Черт возьми, – подумал Ларин, – как же так?!»

Он тронул мужчину, стоящего к нему полубоком, в серой вылинявшей куртке и таких же штанах. Волосы мужчины были всклокочены и торчали одновременно во все стороны, отчего он походил на Эммета Брауна из трилогии «Назад в будущее»: «Ни слова, ни слова, ни слова больше! Тихо! Эм, ты собираешь деньги в пользу организации „Юный спасатель“?»

– Что?! – повернулся к нему мужчина. – Ты что-то сказал?

Ларин смутился, хотя застать врасплох или смутить его было очень трудно. Глаза мужчины, смотревшего на него, сияли такой бесконечной, почти бездонной глубиной, что Ларин решил, будто его собеседник – слепой, но каким-то образом видит его, и видит гораздо лучше, отчетливее, нежели все зрячие, вместе взятые.

Не в силах выдержать его взгляд, Ларин покосился на обложку верхней книги с роботом.

«Приемщик застрял где-то внутри ларька, когда он выйдет и снимет стопку книг с весов – пиши пропало», – подумал Ларин.

– Продайте мне эти книги, – сказал Ларин, кивнув в сторону весов. – Все равно сдаете. Я куплю. Сколько вы хотите?

– Зачем тебе этот хлам? – удивился мужчина. Его седая борода была вся в крошках, на усах застыло что-то белесое, вероятно кефир или молоко, но спиртным от него не пахло, его даже можно было назвать опрятным, по крайней мере, по сравнению с остальными, смотревшими на них с любопытной заинтересованностью.

– Эй, мужик, – позвал кто-то из темного угла. – У меня тут «Камасутра» есть, может, лучше «Камасутру» купишь? Зачем тебе эта фигня?

Бородатый, мистер Браун, если это был он, и ухом не повел. Его голубые глаза смеялись, он чувствовал себя здесь как рыба в воде.

– Помолчи, Немец, – сказал он. – Человек Перельманом интересуется, а это выверт похлеще «Камасутры» твоей.

– Что может быть лучше «Камасутры»? – обиженно сказал тощий грязный человечек по кличке Немец.

– Разумеется, Перельман, – сказал мистер Браун. И в душе Ларин с ним согласился.

Сзади кто-то разразился влажным, натужным кашлем.

«Судя по всему, это туберкулез», – подумал Ларин, но отступать было некуда.

– Сколько дашь? – спросил его мистер Браун.

Ларин понятия не имел о цене макулатуры в 2011 году. В последний раз, когда он сдавал стопки перевязанных газет, собранных по соседям, цена килограмма составляла пять копеек, но это было еще во времена СССР.

«Продешевишь – обидится», – подумал Ларин.

– За всю стопку дам… тысячу.

Тот, кто кашлял, – вдруг замер, а Немец, выпустив из рук сетку с газетами, присвистнул.

– Тысячу? – переспросил мистер Браун.

– Да. Тысячу рублей. – Ларин полез в куртку за бумажником. – Прямо сейчас. Одной бумажкой.

Мистер Браун хитро улыбнулся. Тряхнул непокорной бородой, что-то прочертил в воздухе правой рукой – что именно, Ларин не успел уловить, и покачал головой.

– Нет.

– Что – нет? – спросил обескураженный Ларин.

– Мало.

– Мало? Но вся эта стопка стоит. – Он покосился на замызганный информационный стенд. – Максимум рублей сто.

– Нет, – упрямо повторил мистер Браун.

Немец вздохнул.

– Говорю тебе, возьми «Камасутру».

Ларин почувствовал себя глупо. Он попытался вспомнить, сколько у него денег в кошельке, – выходило с аванса, учитывая последние траты, тысяч пять.

– Две, – сказал Ларин, чувствуя странное удушье. Темень в ларьке сгустилась, теперь перед собой он видел только горящий взор мистера Брауна и больше ничего.

– Смешно, – сказал тот. – Эй, Петрович, где ты там, – крикнул он невидимому приемщику.

– Сейчас, погоди две минуты, сдаю товар. Почти иду, – раздался оттуда голос.

Ларин хотел было выйти, но что-то удерживало его на месте, то ли начавшийся торг, то ли любопытство – чем же все это закончится.

– Четыре, – сказал он.

– У тебя в кошельке пять, – сказал мистер Браун.

Четверо мужчин, стоявших внутри ларька, затаили дыхание. Немец растворился в темноте, а приемщик, казалось, вообще решил уйти подобру-поздорову.

«Наверное, заметил, когда я пересчитывал деньги», – подумал Ларин.

– Это слишком дорого, – автоматически сказал он. Это и правда было очень дорого. Ни один учебник Перельмана ни в одном магазине не продавался за столь крупную сумму. Почти двести долларов.

– Как знаешь. Петрович, да где ты там, сколько можно уже стоять? Давай книгу жалоб, я напишу тебе пару благодарностей! – мистер Браун, похоже, не блефовал. Он готов был отдать всю стопку Петровичу за бесценок, но не соглашался на баснословные четыре тысячи от Ларина.

– Черт с тобой! Пять! – Ларин подумал, что совершает ужасную глупость. Никогда он столь бездарно не транжирил деньги. Тот же самый томик Перельмана можно было купить в любом «Букинисте» рублей за сто-сто пятьдесят.

За стойкой появился Петрович – толстый тип с тройным подбородком и круглой блестящей лысиной. Он был в черном фартуке поверх спортивного костюма и как будто выжидал момент, когда сделка состоится, поэтому не выходил.

– Так, – сказал Петрович, положив пухлую руку с золотой печаткой на Перельмана, – шесть кило триста. Сдаешь?

Ларин поспешно полез в карман куртки.

Мистер Браун отрицательно покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Просто взвесить хотел.

Петрович кивнул.

– Если не сдаешь, отойди, освободи место для народа.

– У… повезло, – услышал Ларин громкий шепот Немца.

Мистер Браун с легкостью подхватил стопку книг с весов, взял у Ларина купюру и протянул книги.

Они вышли на улицу. К ларьку подтягивались люди, каждый из них тянул что-то увесистое, перевязанное, замотанное в тряпки, целлофан или бумагу.

– Гараж закрыт, – сказал мистер Браун.

Ларин вопросительно посмотрел на него.

– Задача сто пятьдесят один.

– Что?

Но человек в серой, сильно поношенной куртке уже не слышал вопроса – он удалялся чуть ли не бегом, и догнать его не представлялось возможным – через секунду мистер Браун скрылся за углом многоэтажки.

Глава 48

Терентьев неожиданно даже для самого себя не стал отправлять готовую докладную начальству. Он перечитал все, что написал, – так как печатал он плохо, то докладная была изложена на чистых белых листах полукруглым убористым почерком человека ответственного и дотошного.